Аркадий Гайдар без мифов

– о строительстве новых, чистых, относительно комфортных полковых уборных в расчете на 4000 бойцов, дабы «уменьшить риск распространения холеры в результате прямого контакта бойцов с зараженными каловыми массами в старых, занавоженных сортирах…».

Завершал череду санитарных проверок обобщенный приказ: «Ввиду появившихся случаев холеры предлагаю под личную ответственность командиров, комиссаров, старшего врача… принять решительные меры… Там, где будут обнаружены дефекты, виновные будут преданы суду военно-полевого трибунала. Комполка А. Голиков».

Военно-полевой трибунал выносил по преимуществу смертные приговоры.

Сооружение нового сортира на 4000 посещений в день спасло от болезни и смерти многих красноармейцев.

Великий подвиг, который остался неизвестным

История тамбовского бунта

В апреле 1921 года Аркадия Голикова направили к новому месту службы – в Тамбов. Здесь, в центре России, шла самая жестокая схватка за всю историю Гражданской войны. Ее спровоцировала советская власть своим бесчеловечным отношением к кормильцу – крестьянину.

Большевики во главе с Владимиром Лениным, готовясь свергнуть Временное правительство, пообещали крестьянам: если земледельцы их поддержат, новая власть отберет землю у помещиков и отдаст сельским производителям. Крестьяне поверили и поддержали. Большевики отдали им землю, но вскоре объявили военный коммунизм.

На практике это означало, что продовольственные отряды могут взять у любого крестьянина любое количество съестных припасов, ничего за них не платя. Земледельцы готовы были мириться и с этим, надеясь: вот закончится война и наступит порядок. Однако на Тамбовщине разорительные поборы, грозящие голодом, приобрели вдобавок издевательский характер.

Приезжали в крестьянскую усадьбу несколько подвод с вооруженными красноармейцами. Ничего не спрашивая, люди с винтовками начинали грузить на свои телеги мешки с зерном, мукой, кормом скоту, бочки с солениями, овощи. Не слушая протесты хозяев, подводчики прихватывали и мешки с зерном, приготовленным для весеннего сева.

Это означало: если даже семья переживет голодную зиму, в поле ей выходить будет не с чем. Она осенью не соберет никакого урожая. Но даже это было только частью беды. Главное издевательство выражалось вот в чем.

Продовольственный отряд доезжал с перегруженными подводами до ближайшего болота. Там он сбрасывал все зерно, отобранное под дулами винтовок, и другие припасы в болото, в трясину. Нередко это происходило на глазах только что ограбленных хлеборобов, которые бежали за обозом. А своему начальству бандиты из продотрядов докладывали: «Излишки продовольствия в кулацких хозяйствах конфискованы и сданы в государственные хранилища для рабочих, которые голодают в городах».

Безвыходность положения и толкнула людей на мятеж. Об этом Ленину в разгар восстания рассказали ходоки – недавние мятежники. Их по просьбе главы государства доставили в Москву. Председатель совнаркома хотел услышать объяснения от самих крестьян.

…Возглавил бунт Александр Антонов, начальник милиции из города Кирсанова. В детстве Антонов был известен как хулиган. Во время революции 1905 года совершил серию грабежей с убийствами, попал на каторгу. Когда в 1917 году произошла революция, Антонова освободили.

Какие он имел политические цели, до сих пор неизвестно. Позднее дошли сведения, что он держал в лесу белого коня, мечтая промчаться на нем по Красной площади в Москве. Для начала Антонов решил воспользоваться пока еще молчаливым возмущением местных крестьян.

Бывший начальник милиции оказался блестящим организатором. Он построил в непролазных тамбовских лесах несколько больших лагерей. Часть повстанцев жила в них. Другая ждала сигнала в своих избах. К началу восстания в отрядах Антонова числилось около 50 000 человек.

Почему военная контрразведка и ЧК проглядели формирование этого мятежного войска, строительство лагерей с жилыми помещениями, конюшнями, складами, пекарнями, стогами сена для лошадей – теперь уже никто не объяснит. Одно известно: у Антонова во многих учреждениях Тамбова имелись единомышленники, противники той же советской власти.

Командирская рулетка

Четвертого июля 1921 года Голиков прибыл в Моршанск Тамбовской губернии. Аркадий Петрович принял 58-й Нижегородский отдельный полк, который тоже насчитывал 4000 бойцов. К середине лета ряды мятежного войска были уже не столь густы, но оно по-прежнему представляло грозную силу.

Вступление Аркадия Петровича в должность совпало с небывалым событием в армейской истории. Голиков еще только осваивался в незнакомом месте, изучал немалое хозяйство, разбросанное на обширной территории.

Однажды утром в его кабинет ворвался помощник по фамилии Трач. Фамилия редкая, происходит от глагола «тратить». По смыслу близка к словечку «мот». Лицо у помощника было потрясенно-растерянное.

– Мы разоружаемся! – прокричал он Голикову. – Только что прибывшее пополнение спиливает напильниками стволы винтовок.

Здесь нужно дать пояснение. В начале XX века в российской армии было два основных типа винтовок: длинноствольные для пехотинцев и короткоствольные для кавалеристов. Длинноствольная предназначалась для неторопливой стрельбы на большие расстояния. А короткоствольная винтовка (называлась она карабин) годилась только для боя ближнего. Скажем, встретились два кавалериста. Здесь долго прицеливаться некогда. Нужно успеть хотя бы просто выстрелить.

В обоих случаях длина ствола была рассчитана так, чтобы пуля после выстрела летела прямо и попала точно в цель. Самовольное отпиливание части стволов эти расчеты нарушало. Пуля летела, куда ей вздумается – как мелкий камень, пущенный из дрянной рогатки.

Трач пытался это объяснить. Бойцы с ним не соглашались и настаивали: мол, если даже ствол сделать короче, меткость остается прежней, зато винтовка станет легче.

Трач понимал, что надвигается катастрофа. Ни о какой меткой стрельбе из таких «карабинов» говорить не приходилось. Винтовки превращались в обыкновенные хлопушки. А бойцам, случись бой, грозила бессмысленная гибель.

Голиков вышел к взбаламученной роте. Попытался вступить с бойцами в спокойный разговор. Обычно это ему удавалось. Но прибывшее пополнение было наспех собрано по глухим деревням. Военного опыта у крестьян не имелось никакого. Что командира полагается хотя бы выслушать, им тоже никто не объяснил.

Опасность состояла в том, что желание пощеголять с укороченными винтовками могло вспыхнуть и в других подразделениях полка. После этого полк пришлось бы расформировать как абсолютно небоеспособный.

Сложность заключалась еще и в том, что бойцы вошли в такое состояние, когда доводы разума на них уже не действовали. Требовалось какое-то переключение, эмоциональный взрыв, чтобы в новобранцах проснулся разум. У всех сразу. Но как такое переключение произвести? Командир полка придумал.

Аркадий Петрович распорядился будничным голосом принести «станок Виккерса». Это был штатив, похожий на те, которыми и сегодня пользуются фотографы и кинооператоры. Только вместо фотокамеры Аркадий Петрович закрепил на станке одну из укороченных винтовок. Потом навел ее, как он писал позднее в рассказе «Обрез», «на большой расшибленный сук стоявшего в пятидесяти шагах дерева».

– Смотрите, – приказал он бойцам, которые с интересом наблюдали за его приготовлениями.

«Карабинеры» по очереди подходили к станку, охотно смотрели в прицел и убеждались, что винтовка была направлена точно в сук. После этого Аркадий Петрович взвел затвор заряженной трехлинейки, спокойным шагом направился к дереву и закрыл сук головою.

Он отыскал глазами бойца, который особенно громко кричал о достоинствах укороченных стволов.

– Подойди к станку, – велел ему Голиков. Тот, слегка бравируя оказанным ему вниманием, подошел. – Проверь, хорошо ли винтовка нацелена? Хорошо? Ты не ошибаешься? Тогда стреляй!

Боец вмиг побелел и отшатнулся. Он хотел подальше отойти от станка.

– Стреляй! – громко повторил Голиков. – Или я отдам тебя под суд за неисполнение приказа командира!

Боец побелел еще больше, перекрестился и в полуобморочном состоянии, закрыв глаза, нажал курок обреза.

Грянул выстрел. Голиков продолжал неподвижно стоять под деревом. Прошло несколько секунд. Аркадий Петрович с нарочитым спокойствием от дерева отошел.

– Ну что? – спросил он бойцов.

Те испуганно, подавленно молчали.

– Ну что? – повторил командир полка. – Увидели, чего стоят ваши «карабины»?

И чей-то голос громко, но смущенно крикнул:

– Крыть нечем!

Будни командира 58 полка

С первого часа пребывания Голикова в Моршанском уезде Александр Антонов со своим войском задали новому командиру невиданный темп работы. О напряжении можно судить по сводке боевых действий 58-го отдельного полка всего за одну неделю.

Уже 5 июля в полдень состоялся первый бой в Перкинском лесничестве. Второе столкновение произошло вечером, в 21 час.

6 июля. «Расстреляна небольшая группа антоновцев, которые вышли из леса в поисках продовольствия».

7 и 8 июля. «Команда ночных разведчиков 58 полка» настигла небольшой отряд повстанцев в районе Зеленой Дубравы.

9 июля. «Разведкой 1 роты 58 полка в районе Бай ловка» разбит отряд в количестве десяти человек. Два повстанца сдались в плен.

10 июля. «5 рота 58 полка направила две заставы по 30 человек каждая в села Спасское и Пичинкино для поимки являющихся за продовольствием из леса грабителей».