Этот большой мир

Этот большой мир
Борис Борисович Батыршин

Этот большой мир
Три книги из цикла «Этот большой мир»

Он снова оказался в СССР, в своей юности. И вроде, всё вокруг знакомо: биография московского школьника, молодые родители, Москва… То, по чему он тосковал, глотая в одиночку коньяк на каждое 12-е апреля, поминая несбывшиеся мечты.

И что же? Всё сбылось, сойдя каким-то чудом с плёнок любимых с детства «Москвы-Кассиопеи» и «Гостьи из будущего» – или это ностальгическая тоска сыграла с его сознанием злую шутку, выдавая за реальность изрядно поблёкшие воспоминания золотой юности? Тогда ведь и мороженое было не в пример вкуснее, и весенняя трава – зеленее, а уж одноклассницы-то все до одной чистейшие образцы чистейшей прелести…

Впрочем, к чему гадать, если есть шанс проверить? В покинутом им мире человечество собралось, было, шагнуть в Большой Космос, даже занесло для этого шага ногу – но вдруг словно передумало, свернуло на кривую тропку.

А как оно обернётся здесь? Не так уж долго нужно подождать, чтобы многое стало ясно.

Или… это, и правда, мир сбывшейся детской мечты – его мечты о покорении космоса?

Борис Батыршин

Этот большой мир

Книга первая

«День Космонавтики»

Книга вторая

«Точка Лагранжа»

Книга третья

«Звёзды примут нас…»

© Борис Батыршин, 2024

Книга первая

«День Космонавтики»

«На свете нет ничего лучше,

чем знать в молодости то,

что осознано в зрелые годы.

Но, скажу тебе откровенно:

думаю, ты родился не в свое время…»

    Роберт Хайнлайн.
    «Тоннель в небо».

…люди сделали кучу глупостей:

придумывали костюмы для собак,

должность рекламного менеджера

и штуки вроде айфона, не получив

взамен ничего, кроме кислого послевкусия.

Нам дали возможность бороздить космос,

но мы предпочли заниматься потреблением

– пить пиво и смотреть сериалы.

    Рэй Брэдбери
    Интервью 2010 г.

Часть первая

Четыре дня в апреле

I

– Бритти, что ты там откопала?

Собака подняла голову и нашла глазами хозяина: мол, чего надо? Грызу себе, и грызу, имею право! В пасти у неё был зажат здоровый, весь почерневший от влаги сук, только что выкопанный из-под сугроба, слежавшегося, осевшего по-весеннему, с коркой неопрятного чёрного налёта. Апрель в этом году, как и предупреждали метеорологи, поздний – на дворе уже двенадцатое число, а лужайки возле Дома Пионеров на Ленинских до сих пор кое-где покрыты снегом.

Почему «на Ленинских» а не «на Воробьёвых»? А я так привык. Конечно, в разговоре с другими людьми, особенно с теми, кто не слишком мне знаком, я называю их на современный манер – но и то иногда забываюсь и путаю. Вот и Дворец Пионеров таковым для меня навсегда и останется – хотя сейчас он носит другое название, какое-то там «ГБПОУ «Воробьёвы горы». Ещё бы знать, как это расшифровывается…

Бритти, поняв, что никто покушаться на её добычу не намерен, прижала сук лапой к снегу и принялась увлечённо отдирать от него полосы раскисшей от сырости коры. Вообще-то, зря я её дёргаю: собакен в свой неполный год от роду вполне вменяемый и доброжелательностью не уступит Деду Морозу на новогоднюю ночь.

К тому же сейчас середина дня, четырнадцать ноль-ноль, и детей на аллее, ведущей от монумента Мальчишу-Кибальчишу к главному входу во дворец практически нет – как нет и их родителей, вполне способных домотаться на тему «Тут дети гуляют, а у вас собака без намордника!..» Как будто при первом же взгляде на эту лохматую, вечно улыбающуюся мордаху не ясно, что самое худшее, что она может сделать что ребёнку, что взрослому – это облизать с ног до головы. Дети это, между прочим, понимают с первого взгляда, и сразу же просят позволения погладить зверюгу – а та и рада.

Да, золотистые ретриверы, или, как их ещё называют, голдены – они такие…

В общем, мир вокруг меня… не то, чтобы прекрасен, но вполне себе приемлем. Голубенькое ситцевое небо, испятнанное облаками, плюс семь по Цельсию – достаточно комфортно для середины апреля. Лёгкий ветерок, дующий со стороны реки, неожиданно тёплый и почти не насыщен влагой.

А вот мне невесело. Не отзывается весна в душе – так всегда бывает со мной на двенадцатое апреля. Я и собаку-то из-за этого с собой взял, думал, поскачет рядом, когда я присяду, как делаю это каждый год, на одну из скамеек аллеи, ткнётся мокрым носом – «чего это ты раскис, хозяин, пойдём, лучше палочку покидаешь!» Тогда я потреплю ладонью лохматую башку и постараюсь отогнать прочь неизбежные депрессивные мысли, те, что одолевают меня в этот день с завидной регулярностью, уже который год подряд.

Да, праздник, конечно. Для кого как, а для меня – самый горький в году. День несбывшихся детских надежд и юношеских мечтаний, день, когда я всегда вспоминаю себя четырнадцатилетнего, с растрёпанными волосами, в расстёгнутой по-весеннему куртке, в окружении стайки таких же как я, весёлых, беззаботных мальчишек и девчонок. Мы торопимся к парадному входу Дворца от эскалаторной галереи – там всегда собирались за четверть часа до начала занятий и дожидались друг друга – чтобы потом бежать наперегонки, размахивая сумками и портфелями. Это было… мама дорогая, сорок пять лет назад! Всё это время эскалаторная галерея сначала стояла пустыми бетонными коробками, изображая гигантскую никому не нужную лестницу, а потом и вовсе развалилась, превратившись в неопрятные, исписанные граффити руины. Но сейчас она снова жива – восстановили, запустили, работает! Что ж, и на том спасибо.

А вот аллея за эти годы почти не изменилась. Сейчас она, как и было сказано, пуста, что вполне соответствует моим планам. Оглядываюсь по сторонам ещё раз – несколько воровато, поскольку намереваюсь злостно нарушать. Никого? Вот и славно… Вытаскиваю из кармана маленькую плоскую фляжку, пристраиваю рядом с собой на скамейке. Достаю завёрнутый в плёнку кусочек шпика и горбушку бородинского. Эх, ведь собирался порезать, когда уходил из дома, да забыл… Ничего, не беда – на свет появляется складной нож, и вот я уже пластаю розовое, с мясными прожилками сальце на клочке полиэтилена, пристроенном рядом с фляжкой. Не самая изысканная закуска к армянскому коньяку – но такова традиция. Скорее, если честно, привычка, причём дурная, но тут уж ничего не поделаешь. Да и незачем.

Детей в перспективе аллеи по-прежнему нет, а значит, моральная травма при виде стареющего мужчины, потребляющего алкоголь в прямой видимости образовательного учреждения, им не грозит. Да, нехорошо, сам знаю – ну так не мы такие, жизнь такая. Не дома же, в одиночку, давясь слезами при звуках песни из "Москвы-Кассиопеи"…

– Я предлагаю, – сказала Варя, – больше никогда друг другу о доме не напоминать… пусть эта глупость будет нам уроком.