Прятаться больше не с кем

– пресс, рельефный, для её возраста просто шикарный. Но обычно дело не в возрасте, а в желании.

– Я уже не уверена даже, что я мать в привычном смысле этого слова. А сейчас ты думаешь, хахаха, посмотри на меня – сделаем такой киношный эффект – кто это? ЭТА разве моя мать? Может ли она ей быть в принципе, биологически?

Может, наверное, хочешь тест на ДНК? Какие образцы тебе нужны?

– Биологически – да, а по ощущениям, по каким–то внутренним переживаниям, интуиция опять же, то есть если смотреть вот так, то нет, не мать. Ты сам для этого многое сделал.

О да, мама, ещё как сделал, старался так, что чуть не обделался, а до тебя только сейчас доходит. Но в какой момент!

Её сигарета потухла, она кладёт окурок в пепельницу, долго им возит внутри, размазывает пепел по стенкам, наверное, такими же движениями, как пять минут назад размазывала смазку внутри пизды. Тщательно, не спеша.

– Дэнни, логично, что ты хотел бы спросить про Фила – но спрашивать ты не будешь, как договорились – так вот, обойдёмся без разговоров..ээ..без мыслей о нём.

Конечно—конечно, Миднайт, вершиной его «карьеры» был я судя по всему. Пик, на который второй раз не взобраться, пик, который больше некому покорять. Сказала бы прямо, что ты!; можно подумать, это не ты сейчас сидишь со мной рядом, не ты дрочила на этом диване десять минут назад. Я думаю не вслух, но слабо, незаметно жестикулирую – такая привычка – и глажу бедро Миднайт, гладкое, блядь, что я делаю.

– Видишь ли ты, какая я, кто я, не видишь,

Я вижу, Миднайт, что поддаюсь, поддаюсь не тебе, а своим желаниям, влечениям, я вижу, что ты не напряжена, какой хочешь казаться, ты не хочешь сказать мне ничего особенного, эй, Миднайт! Я уверен, что предварительные ласки выглядят по–другому.

– Не хочешь видеть – это всё срань и сказки для слабаков.

Она накрывает мою руку своей, я её отталкиваю и – шлёп – легонько бью Миднайт по ляжке. Всё она понимает, ещё одна попытка давления – и я снова один, радуюсь и грублю ей.

– Ладно, Дэнни. Я сама сейчас как слабак.

Она раздвигает ноги.

– Просто выеби меня.

Поворачивает голову в мою сторону.

– Выеби с теми эмоциями, которых я не могу в тебе прочитать. Попробую почувствовать.

Я в замешательстве. Теперь я её хочу. Недостатка в сексе у меня не было, но почему не попробовать ещё кого–то, она всегда рядом, я..

– Два человека идут по траве, я делю всё на десять, а он делит на две, на две сильных ноги, на две сильных руки, мои мысли упруги, его мысли туги, мои ноги не чувствуют холод земли, отодвинь мой бокал, половину налив, что твоё – то пей, я справлюсь одна, моя совесть черна, твоя совесть черна, что мне нужно решить, что мне можно увидеть, что мне можно сказать – и нужно ли, я бессильна, можем здесь и остаться, продолжать есть ли смысл, путевыми заметками каждый палец исписан, я не лезу в твоё, ты не правишь мой почерк, ты не сможешь сказать, даже если захочешь, действуй же, я отменяю слова, мы выиграем оба, друг друга сломав.

Я грубо взял Миднайт за руку, поднял, развернул затылком к себе, она встала коленями на диван, выгнула спину, и облокотилась руками на жёсткие подушки.

Дэнни, мой, блядь, мальчик, помыл ли ты сегодня свой писюн, а? Сколько раз? Покажешь? Мамочке нужно убедиться, что ты соблюдаешь интимную гигиену. Сейчас, сейчас покажу, ага.

Стягиваю с себя трусы, смотрю на пизду Миднайт – она готова, вставляю сразу глубоко, Миднайт ойкает, но я её просто натягиваю, хуярю как штамповщик на конвейерной ленте, она не сдерживается, кричит, бью её по жопе и хватаю за волосы, поднимая вверх голову, у неё хорошие густые волосы, их приятно держать, их удобно держать, отпускаю и хватаюсь обеими руками за грудь – упругая, будто меня и не было, всё, кончаю в неё, вынимаю,

– Уходи.

– восстанавливаю дыхание. Миднайт быстро уходит, сперма течёт из пизды, оставляя пятна на полу, я иду к столу и закуриваю. Ну да, главный страх победил – мне понравилось, я хочу ещё. Я родился не через пизду – она у неё слишком узкая – и сейчас я думаю о том, что ни о чём не думаю, стою у окна, курю, выделения Миднайт подсыхают на моём члене и мне тоже нужно в душ. Жду, когда она выйдет оттуда,

– Можешь идти.

– захожу, включаю душ на полную и оргазм продолжается, проливается каплями тёплой воды, нежит, блядь, какой я романтичный стал. Я просто принимаю душ, смываю с себя потную плёнку и остатки спермы. Нет ничего романтичного в засохшей сперме.

Следующие несколько раз были такими же механическими, в той же позе, что и в первый раз, я будто дрелью пользовался – вставил сверло, затянул и бурю без остановки на повышенных оборотах, металл греется, но я надеюсь закончить раньше, чем он расплавится. Миднайт издавала звуки, но правило не нарушала – мы не говорили ни до, ни после, ни во время процесса.

Потом я размяк, наверное, дал слабину – мы стали менять позы, начали целоваться, вообще как–то больше нежности стало, ненужной нежности, бить Миднайт становилось сложнее, я начал думать о ЧУВСТВАХ. Ей нравились элементы насилия, когда я просто ебал её, всё получалось естественно, потому что мне ХОТЕЛОСЬ её ударить и потому что она ЖДАЛА этого. Когда начались ЧУВСТВА, это уже было не насилие, а какие–то дружеские шлепки, игривые пощёчины.

Теперь вместо пизды Миднайт я видел знак «Стоп». Смешно, да, я ей отказывал, пытаясь за это время разобраться в себе, в своих как–меня–угораздило ЧУВСТВАХ, блядь. Материнский инстинкт наоборот. Хорошо ещё, что не накатывало желания стать сыном. Я доразбирался до того, что готов был не грубить и нормально разговаривать, она могла поддержать любой разговор, развить мысль и выразить её красиво и понятным языком. Этот этап самокопания быстро прошёл, хахаха, но оставалась нежность в поёбках. Я наступил на свои принципы, теперь я был с Миднайт таким, каким хотел быть – грубым, нежным, властным, мог слегка подчиниться, даже пару слов сказать (встань, повернись). Хуже, чем было до этого, не стало, мне во многом стало проще и Миднайт тоже слегка приоткрылась.

Её не надо было учить, она хорошо знала, как тебя выебать, выжать, высосать и отсосать. И исходя из моего личного, очень субъективного опыта, равных ей по этим пунктам не было. Я несколько раз видел, как она стояла перед зеркалом и тренировала мышцы пизды, удерживая шарики, как она качала пресс, меняя упражнения и их интенсивность, как она качала ягодицы, как она качала себя, чтобы к сорока не выглядеть жирной гусыней, неспособной разглядеть лобок никаким другим образом, кроме как посмотревшись в зеркало.

После смерти Вика изменился я, но мы с Миднайт по–прежнему трахались, вернулись на время к механическому сексу, и это для неё было лучше, чем никакого секса, а мне было всё равно. Я не задумывался, я не мог думать, работала мышечная память, расписание, которого я невольно, неосознанно придерживался. Примерно через три-пять-хуй-пойми-сколько месяцев – кто их вообще считает? —после петли Вика я узнал, что Рэ тоже ебёт Миднайт. Случайно, конечно, зашёл домой «не вовремя».

Как они меня не услышали – не знаю, замок, когда поворачиваешь в нём ключ, отчётливо и громко щёлкает столько раз, на сколько оборотов его закрыли. К тому же я не придерживал дверь, когда захлопывал её. Разулся, на кухне горел свет, дверь в мою комнату была распахнута, но я плотно закрыл её перед тем, как уйти. Что–то я начал злиться, уже вошёл в комнату, потянулся рукой к выключателю, чтобы включить освещение, блядь, что за игры.. В темноте я вижу Миднайт, Рэ на ней сверху, выбивает ритмичные шлепки, Миднайт тоже меня видит. У меня аж ком в горле – ЧУВСТВА снова вернулись? Я ревную?

Теперь, когда я пячусь назад, когда хочу как можно тише выйти, кажется, что каждая половица пищит «вот он», «Рэ, отбой», «Дэнни, закрой глазки», возвращаюсь в коридор, одеваюсь, ухожу. Меня разбирает любопытство – Рэ так же хорошо с Миднайт как мне? А ей? Что она чувствует? Нравится ли ей? Нравится, говорю сам себе, иначе зачем она с ним там. А может, это первый раз? И ей не понравится, она сравнит и поймёт, что со мной лучше.. Блядское дерьмо, блядское, на хуй, дерьмо! ЧУВСТВА.

Вернувшись домой поздно ночью, я сразу зашёл в комнату Миднайт и Фила. Миднайт там не было. Конечно, где же ей ещё находиться, если не в моей комнате. Захожу туда, освещение не включаю, сажусь на кресло – она сидит на диване – и, пересиливая себя, говорю

– Расскажи.

– и закуриваю. Вспоминаю, что есть небольшой запас пива, беру три банки «Мёрфис», одну предлагаю Миднайт,

– Нет, Дэнни, спасибо, я не хочу.

– ну и пошла ты на хуй, выкидываю эту банку в открытую форточку. Она упала, шипит и пенится где–то внизу на асфальте. Открываю свою банку, отпиваю, как хорошо, и затягиваюсь.

– Доброй ночи, Дэнни, я ждала тебя.

Я пока ещё не слепой. Выжидающе смотрю на неё.

– Не за что просить прощения, Дэнни, тебя никто не заменит. Мне всё–таки необходима ласка и какая–то забота, это то, чего ты мне дать никак не можешь. Поэтому появился Рэ. Это уже не первый наш с ним секс. Когда я занимаюсь любовью с ним, то заряжаюсь и готова к встрече с тобой, чтобы ты не занимался со мной любовью, а просто и бездумно ебал, пялил как случайную блядищу. И мне это нравится, Дэнни. Если ты..

Да вы издеваетесь что ли? Ромео и Джульетта, блядь, клал я на вашу «любовь» и на занятия ей, хахаха.

– Захочешь прекратить – я пойму. Но я не хочу прекращать тебя. Ты мне нужен.

Я–то думал.. А тут ничего особенного, всего лишь эмоциональный и чувственный голод, но ты долго держалась, Миднайт, какой у него хуй, а? Подходит для твоей микропиздёнки? Нет. Нет. Нет–нет–нет.

– Больше мне тебе нечего сказать, Дэнни. И пожалуйста, не говори с Рэ об этом в плохом тоне. Я думаю, вам даже нужно поговорить, но тогда, когда ты успокоишься.

Оо, я спокоен, Миднайт, ты же видишь, но, блин, не чувствуешь, как я закипаю.

– Спокойной ночи, Дэнни. Не делай глупостей, пожалуйста.

Я сижу с банкой пива в одной руке, с потухшей сигаретой в другой, она встала, нерешительно, побаиваясь, подошла ко мне и поцеловала в лоб. Отлично, говорю я себе, сперма Рэ ещё на них не высохла, а ты ими.. Так, снова.

Она ушла. Допиваю банку и отправляю её по пути первой, в форточку. Я слишком зол, чтобы спать, я слишком зол, чтобы заняться чем–то конструктивным, чтобы созидать. Открываю вторую банку, быстро–быстро выпиваю её, знаю, что злость так не пройдёт, а на кого я вообще злюсь? На что? Стараюсь внешне не выдавать себя, даже когда я один. Поговорить с Рэ. Зачем? Так, ладно, это не сейчас. Диван. Мой диван. Они же на нём..они..они..

Я снова иду в комнату Миднайт и Фила. Бужу Миднайт.