Фараон

– Чудо!.. Чудо свершается!..

– На башне в Мемфисе зажгли огонь… Нил прибывает!.. Смотрите, все больше огней!.. Воистину с нами говорил великий святой… Да живешь ты вечно!..

Все повернулись к жрецу. Но его уже не было. Он исчез в ночной темноте.

Толпа, недавно возбужденная и за минуту до того охваченная изумлением и благодарностью, забыла о своем гневе и о жреце-чудотворце. Ею овладела безумная радость. Все бросились к берегу реки, где пылало уже множество костров и раздавалась громкая песнь собравшегося народа:

– Привет тебе, о Нил, святая река, явившаяся с миром на землю, чтобы дать жизнь Египту. О таинственный бог, разгоняющий тьму, ороситель лугов, приносящий корм бессловесным тварям! О путь, текущий с небес и напояющий землю, о покровитель хлебов, приносящий радость в хижины! О ты, повелитель рыб!.. Когда ты нисходишь на наши поля, ни одна птица не тронет на них урожая. Ты – творец пшеницы, родитель ячменя!.. Ты даешь отдых рукам миллионов несчастных и вечную нерушимость храмам.

В это время освещенная факелами лодка наследника приплыла с того берега; ее встретили песнями и радостными кликами. Те самые люди, что полчаса назад хотели ворваться в усадьбу царевича, сейчас падали перед ним ниц или бросались в воду, чтобы целовать весла и края лодки, в которой прибыл сын повелителя.

При свете факелов, оживленный и веселый, Рамсес в сопровождении Тутмоса вошел в дом Сарры. Завидя его, Гедеон тихо сказал Тафет:

– Я очень беспокоюсь за свою дочь, но мне не хочется встречаться с ее господином. Присмотри за ней.

Он перелез через ограду и в темноте через сад, а потом полями направился к Мемфису.

Во дворе усадьбы уже раздавался громкий голос Тутмоса:

– Здравствуй, красавица Сарра!.. Я надеюсь, ты хорошо примешь нас в благодарность за музыку, которую я тебе прислал…

На пороге появилась Сарра с повязанной головой, опираясь на негра и служанку.

– Что это значит? – спросил изумленный Рамсес.

– Ужас!.. Ужас!.. – воскликнула Тафет. – Язычники напали на твой дом. Один из них попал камнем в Сарру.

– Какие язычники?…

– Да вот эти… египтяне!..

Рамсес смерил ее презрительным взглядом, но, сообразив, в чем дело, пришел в бешенство.

– Кто ударил Сарру?… Кто бросил камень?… – крикнул он, схватив за плечо негра.

– Те… что на берегу… – ответил невольник.

– Эй, стража! – крикнул в ярости царевич. – Вооружить всех людей на хуторе и догнать эту шайку!..

Негр снова вытащил топор, сторожа стали вызывать рабочих из лачуг, а солдаты из свиты Рамсеса схватились за мечи.

– Ради бога, что ты хочешь делать?… – взмолилась шепотом Сарра, бросаясь на шею царевичу.

– Я хочу отомстить за тебя! – ответил он. – Кто бросил камень в то, что принадлежит мне, бросил его в меня!

Тутмос, весь бледный, покачал головой.

– Послушай, государь, – сказал он, – как же ты ночью, в толпе, узнаешь тех, кто совершил преступление?

– Мне все равно!.. Чернь это сделала, и чернь за это ответит…

– Так не скажет ни один судья. А ведь тебе предстоит быть верховным судьей, – попытался урезонить царевича Тутмос.

Рамсес задумался. Друг его продолжал:

– Подумай, что завтра скажет наш повелитель, фараон?… И какая радость воцарится среди врагов Египта на востоке и на западе, когда они услышат, что наследник престола чуть ли не у стен царского дворца нападает ночью на свой народ…

– О, если б отец дал мне хоть половину армии! Тогда умолкли бы навеки наши враги, где бы они ни были!.. – пробормотал царевич, топнув ногой.

– Наконец… вспомни того крестьянина, который повесился… Ты так жалел, что погиб невинный человек, а сейчас… Неужели ты сам захочешь губить невинных?…

– Довольно! – остановил его наследник. – Гнев мой, как сосуд, наполненный водой… Горе тому, на кого она прольется… Войдем в дом…

Тутмос в испуге отступил назад. Наследник взял Сарру за руку и поднялся с нею во второй этаж, посадил за стол, на котором стоял неоконченный ужин, и, поднеся светильник к ее голове, сорвал с девушки повязку.

– Да это даже не рана, – воскликнул он, – а только синяк!

Он долго и пристально смотрел на Сарру.

– Никогда не думал, что у тебя может быть синяк… – сказал он. – Это очень меняет лицо…

– Я тебе больше не нравлюсь?… – тихо спросила Сарра, поднимая на него большие, полные тревоги глаза.

– Ах, нет!.. К тому же ведь это пройдет…

Он позвал Тутмоса и негра и велел рассказать, что тут произошло.

– Он нас защитил, – сказала Сарра, – встал с топором в дверях…

– Это действительно так? – спросил царевич, пристально посмотрев на невольника.

– Разве мог я допустить, чтобы в твой дом, господин, ворвались чужие люди?

Рамсес погладил его курчавую голову.

– Это поступок мужественного человека, – сказал он. – Дарю тебе свободу. Завтра получишь плату и можешь возвращаться к своим.

Негр зашатался. Он протер глаза, белки их ослепительно сверкали; негр бросился на колени и, стукнувшись лбом об пол, воскликнул:

– Не гони меня от себя, господин!

– Хорошо, – ответил наследник, – оставайся со мной, но уже как свободный солдат. Вот какие люди нужны мне, – прибавил он, взглянув на Тутмоса. – Он не умеет говорить так красноречиво, как смотритель книгохранилища, но всегда готов сражаться…

И снова стал расспрашивать о подробностях нападения. Когда же негр рассказал ему о появлении жреца и совершенном им чуде, царевич схватился за голову и воскликнул:

– Я несчастнейший в Египте человек!.. Скоро я не скроюсь от жрецов даже у себя в постели… Откуда он?… Кто такой?

Этого негр не мог объяснить, но сказал, что жрец защищал Сарру, что нападением руководили не египтяне, а люди, которых жрец назвал врагами Египта и которых он тщетно призывал выйти вперед.