Энси

Но это было излишним – Энси уже стоял рядом и держал в руках кусок мягкой ткани, чтобы она могла обтереться, её сандалии и накидку. Протянув ей вещи, он молча склонил голову в поклоне и сделал шаг назад.

– Вот так и будешь действовать впредь! Делай, что велю, и я дам тебе власть над «черноголовыми». Ты вернёшься в Нимхпур не как энси – они сами внесут тебя во дворец!

– Да, госпожа! Твоя мудрость сравнима только с твоей милостью, и обе они безграничны! Прикажи – и я сделаю!

– Молва летит быстрее птицы, и не какому-то плоту тягаться с ней в скорости! Мы ещё будем в пути, когда в Нимхпуре начнут готовиться к твоему возвращению – будь готов и ты!

Облачившись в тунику, Нанайя спрыгнула с плота и побрела к берегу.

– Госпожа желает совершить прогулку? – крикнул вдогонку Энси и поспешил за ней…

Белапал

Между тем до смерти напуганный Иншунак, высунув язык, промчался мимо городской стражи, взимавшей плату с прибывающих в Варку торговцев, и, преодолев несколько проулков, вбежал на территорию рынка. Там он пал на колени и, вырывая себе волосы и разрывая одежду, буквально завыл:

– Люди! Слушайте, что я сейчас видел на реке! Горе! Горе нам! Нас было пятеро, а остался я один. Все, все погибли!

Вокруг него, позабыв, зачем пришли, стали собираться горожане.

– Хватит причитать! Говори, что случилось? – послышались крики зевак. – В самом деле, не томи! Неужто как в Урхе всех пожгли?

– Я его видел! Не будет нам теперь покоя ни на земле, ни на воде! Он здесь, он пришёл и мстит нам! – продолжал свою сумбурную речь несчастный. – Лахаму всех забрал!

– Расступись! Дорогу! – расталкивая толпу, в сопровождении двух копьеносцев к нему подошёл следивший за порядком на рынке начальник стражи. – Отвечай, кто ты, чем занимаешься и как тут оказался? – сурово потребовал он, а копьеносцы нацелили на него своё грозное оружие.

Иншунак попытался было приподняться с колен, но один из стражников тотчас больно «ужалил» его в плечо остриём копья, давая понять, чтобы тот и не думал шевелиться.

– Меня зовут Иншунак, я рыбак из Ларсы, – соврал он. – Вместе с товарищами я переплыл на эту сторону Бур-Ануна в поисках богатого на улов места. Бросив якоря в одной из излучин в половине беру[35 - Шумеро-аккадская миля. – Прим. автора.] отсюда, мы решили осмотреть берег. А когда вернулись, обнаружили рядом с нашими лодками плот, а на нём – спрятавшегося гала в рваной и грязной одежде, сопровождавшего какой-то груз, размещённый на привязанной к плоту телеге, словно он от кого-то бежал или скрывался. Нам показалось это подозрительным, и мы решили проверить, что он везёт. А когда первые из нас взошли на плот, жрец произнёс заклинание – и из разверзшихся вод реки выскочил сам Лахаму!

Толпа ахнула, но любопытство всё же пересилило страх:

– А какой он – Лахаму? Как близко ты его видел? – робко спросил один юноша.

– Как огромная рыба размером с крокодила, с рогом и тьмой ужасных и острых зубов!

Толпа вновь ахнула.

– Я тебя знаю! – вдруг перебил его кто-то, и все перевели взгляд на богато одетого продавца туник, который уверенно направлялся к начальнику стражи. Подойдя к нему ближе и поклонившись, он продолжил: – Уважаемый Хаззан[36 - Здесь: имя собств., намёк на «хазан» – сотник, военачальник. – Прим. автора.]! Этот человек в самом деле чужак, но никакой он не рыбак! Он – разбойник! Во время прошлого разлива он со своими подельниками напал на нас, когда мы возвращались из Нима[37 - Шумерское название государства юго-восточнее Шумера (совр. Иран). Более известно его аккадское название – Элам. – Прим. автора.]. Одно судно им удалось отбить у нас, а его я запомнил, потому что он среди них был самый старый.

– Сознавайся, несчастный! Правда ли то, что сейчас сообщил нам уважаемый Белапал[38 - От сочетания слов «бел», «бал», «баал» – шумерское бог, владыка и «апал» – сын. – Прим. автора.]? – сверкая глазами, грозно спросил Иншунака начальник стражи, и копьеносцы упёрлись ему в бока острыми наконечниками. Разбойник взвыл теперь ещё и от боли, умоляя о снисхождении:

– Всё… Всё, что сказал этот господин, – правда, – вынужден был согласиться он. – Но я не далее как час назад уже понёс суровое наказание за свои грехи: все мои товарищи действительно погибли! Не ходите к реке – умоляю вас! Там Лахаму свирепствует и никого не оставит в живых! Он порвал на куски четверых, как если бы это были обыкновенные дождевые черви! Он откусит головы и затянет в пучину всякого, на кого покажет этот жрец!

– Отчего же тебя он пощадил? – съехидничал кто-то из собравшихся, не доверяя словам старика.

– Чтобы я передал его послание!

– Какое такое послание? – заволновалась толпа.

– Энки накажет нас за то, что мы помогали лучу!

– Вы слышите, что он говорит? Мы должны были отдать наш город свалившимся с небес чудовищам на погибель! Так? – вновь вмешался в разговор торговец туниками. Обнажив кинжал, он гордо оглядел присутствующих. По его поведению и реакции толпы было видно, что он был не из робкого десятка и весьма уважаемым человеком в городе.

– Я не знаю, но он так сказал, чтобы я передал всё, что видел, и самое главное – что он и есть повелитель Лахмы и Лахаму и теперь направляется в Нимхпур.

– Хаззан! Нельзя допустить этого! Пусть ведёт нас к тому месту! Саггиги! Кто готов вновь сразиться со злыми демонами? – обратился торговец туниками к начальнику стражи и собратьям. – Каждому, кто отважится, я подарю отрез из пурпурной ткани!

К этому времени количество собравшихся достигло не менее полусотни человек. В предвкушении щедрого подарка на его слова сразу откликнулись многие стоявшие здесь мужчины.

– Веди нас! Ну же! – бросил клич Белапал.

– Ни за что на свете! – взмолился Иншунак. – Лучше бросьте меня в яму со змеями – там я дольше проживу, но не заставляйте меня ещё раз показаться ему на глаза! У меня трясутся поджилки и от страха вот-вот лопнут кишки!

И действительно, находившиеся к нему ближе всех копьеносцы почуяли смрадный запах, исходивший от старого разбойника, и только сейчас заметили, что тот стоит на коленях в луже собственных испражнений.

– Схватить его! Ведите ко дворцу, пусть лугаль[39 - С шумерского «царь», «правитель», «градо- и военачальник». – Прим. автора.] решит, что с ним делать дальше! – приказал наконец Хаззан, и стражники, воротя носы, заломили Иншунаку руки за спину и поволокли под бурные выкрики базарной публики на храмовую площадь…

В тот момент, когда внимание улюлюкавших переключилось на процессию во главе с начальником стражи, от толпы незаметно отделились два человека с бурдюками и мешками в руках и за спиной и молча направились к городским воротам. Покинув пределы Варки, Малах и Мигирапал поспешили на пристань. Став случайными свидетелями переполоха на базаре, оба сразу сообразили, кого имел в виду Иншунак.

– Ада[40 - С шумерского «отец». – Прим. автора.]! Может, нам не стоит туда возвращаться? – решил наконец обратиться к отцу юноша, впечатлившись услышанным на базаре. – Нам щедро заплатили вперёд, отдав вола, да и сейчас у нас ещё осталось 300 ша[41 - 180 ша – 1 шумеро-аккадский джин/сикель (сикль?) – Прим. автора.].

– А о плоте ты подумал? Горшок у тебя вместо головы или что? – разозлился на сына Малах. – Ты на быке собрался рыбу ловить? Может, накрутишь ему парус на хвост и выйдешь в плавание?

– А что если энси прикажет Лахаму убить нас, чтобы завладеть плотом? – не унимался Мигирапал.

– Ты что, поверил этим россказням? – попытался успокоить сына рыбак, в душе понимая, что для беспокойства были все основания. Ещё несколько дней назад у Шурумпака они собственными глазами видели тлеющие останки страшных демонов, похожих на Пазузу[42 - Повелитель засухи и саранчи. Пазузу слетает на землю на орлиных крыльях, его львиный рёв отзывается громом в облаках, а скорпионье тело источает яд, губящий посевы. Также известен как Базузу. – Прим. автора.], о которых местные жители рассказывали, что они вылупились из огромных яиц, вывалившихся из лап гигантского орла. Так что история с Лахаму вполне вписывалась в общую картину последних событий, происходивших повсюду в К‘ингире.

Юноша обиженно поглядел на отца: он переживал не только и не столько за себя, но в первую очередь за своего уже немолодого родителя. И страха молодой плотовод не испытывал, напротив, он готов был хоть сейчас сразиться с кем угодно – благо он был крепкого телосложения и чрезвычайно ловок. Но перед глазами у него стояла картина с напуганным до смерти старым разбойником Иншунаком, и Мигирапалу совсем не хотелось увидеть своего отца в столь ничтожном виде, если бы им вдруг пришлось столкнуться с Лахаму.

– Не бойся за меня! – как будто прочитав его мысли, продолжил Малах. – Если тот несчастный на базаре рассказал правду, то до Нимхпура доберёмся под защитой жреца, а дальше видно будет. В общем, будем молчать и делать вид, что ничего не произошло и мы ни о чём не догадываемся.

Житейский опыт Малаха подсказывал ему, что это был тот случай, который выпадает раз в жизни: сильные мира сего оказались в ситуации, когда они нуждаются в таких, как он с сыном, и готовы щедро платить за услугу. «Как же – целого вола уже отдали! И деньги сулят немалые! – мысленно воскликнул он. – Что интересно – прошёл слух, будто Нимхпур без верхушки остался. Демоны, мол, всех забрали. В городе беспорядки. А энси именно туда торопится попасть. Неужто он сам? – мелькнула у него догадка: – Хм… Да, тем более надо постараться. А там, глядишь, и нам перепадёт чего…» И уже вслух добавил:

– Надо показать свою преданность и не совать нос куда не следует. Чем меньше знаешь – тем спокойней спишь! Если бы энси желал отобрать у нас плот, то уже давным-давно сделал бы это. Нет, ему нужны верные помощники, особенно сейчас. Один он не справится.

– А как же госпожа?

– А что с ней не так?

– Тебе не кажется странным её поведение? Ты велел мне прислуживать ей, но как, если я её почти не вижу? Нам даже неизвестно её имя!

– Думаю, что она и есть причина, по которой энси ведёт себя так осторожно, сын мой, но об этом нам лучше не знать, и не вздумай что-либо выведывать! Ты понял?

– Да, ада, слушаюсь, – не очень убедительно ответил Мигирапал. Ведь именно этого ему и хотелось. За те редкие разы, когда он лицезрел спутницу жреца, он успел разглядеть её неповторимую красоту и по-юношески влюбиться в таинственную незнакомку. По ночам дежуря у костра, он придумывал всякие способы, чтобы поближе познакомиться с ней, и мечтал, как однажды возьмет её за руку, притянет к себе, а затем, отбросив с лица волосы, прикоснётся к её нежной коже. Как она закроет свои похожие на два полумесяца глаза, давая понять, что губы её жаждут жаркого поцелуя…

Так, каждый думая о своём, они быстрым шагом преодолели остаток пути до пристани.

– Очнись, сын! Смотри под ноги! – голос отца вернул Мигирапала на землю.