Всю землю захватили графоманы!
Набросившись на Слово всей толпой,
Как дети Сатаны и Вельзевула,
Они его замучали собой!
И Слово захирело и взбледнуло.
И божий мир, устав от подлых ран,
Утратил красоту и силу Слова.
Я проклинаю адских графоман!
Но перечту Евангелие снова.
И скушно, и грустно…
Навеяно Михал Юрьевичем Лермонтовым, тремя бутылками мадеры и безвозвратно уходящей жизнью.
И скушно, и грустно, и некого больше послать
В ближайший ларек за четвертой бутылкой мадеры.
Жевать? Но что толку опять всухомятку жевать?
И так обжевалась уже насухую без меры.
А стрелки часов отрезают от жизни кусок…
Его не пришить, не продать. Вот такая непруха.
И жизнь пролетает бессмысленно наискосок.
Заснешь молодою и пьяной, проснешься – старуха.
Пожухла совсем в целлюлите моя красота,
К которой мужчины недавно стремились так пылко…
И жизнь, как посмотришь, нелепа и так же пуста,
Как эта тоскливо допитая третья бутылка.
Пахнет август опавшей листвой…
Лето кончилось. Было, да всё вышло…
Пахнет август опавшей листвой.
Словно лета и не было вовсе.
Мокрый дождик канючит с тоской:
«Всё, кердык подошёл. Приготовься…»
Уронив за асфальт облака,
Небо грустно валяется в луже.
И повсюду, повсюду тоска –
И внутри у меня, и снаружи.
И печаль мне ничем не унять.
Осень грустно соплями повисла.
Вот и кончилось лето опять.
Без любви.
Без надежды.
Без смысла.
Осень это маленькая смерть…
Пока ещё светит солнце и радостные лица людей жадно ловят его живительные лучи. Но осень и слякоть уже не за горами… Такова жизнь. Любая радость кончается, любое лето умирает в сгнившей листве. Вы готовы?
Осень – это маленькая смерть.
Сырость, слякоть, ветер, грязь и сопли…
Можно стопроцентно помереть,
Если ноги в сапогах промокли.
Если птицы улетят на юг,
Нам оставив на асфальте лужи,
И листве осин придет каюк
В ветродуе той осенней стужи.
Если холод от дождей в груди,