Э с п р е с с о, л ю б о в ь и л о б с т е р ы

«Над планетою птицей белой,

Наполняя весь мир сиянием,

Улыбаясь, Любовь летела…

Пропали песни, слова и Вера.

И одно лишь звучит надрывно

Слово «Почему»?..

Почему ты другою стала?

Кто не любит, не будет и любим».

Люсьен сидел, упирая локти в стол, беспомощно схватившись за голову, заливаясь слезами, и слушал, уже не пытаясь сопротивляться. А потом YouTube добил Люсьена, видимо, уже из жалости, пронзительной, как стрела, песней в женском исполнении со слезинкой в дрожащем голосе исполнительницы, просто убийство для любого человека, переживающего смерть любви.

«По снегу, летящему с неба,

Глубокому белому снегу,

В котором лежит моя грусть,

К тебе, задыхаясь от бега,

На горе своё тороплюсь.

Под утро земля засыпает

И снегом себя засыпает,

Чтоб стало кому-то тепло.

Лишь я, от тоски убегая,

Молю, чтоб меня занесло…».

Песни «Любовь – волшебная страна» на свое счастье Люсьен уже не слышал. Он испытывал такую боль, горе, тоску и ужас, что его разум из соображений безопасности практически отключился. Возможно, ангел-хранитель вмешался и спас своего отчаявшегося подопечного. Люсьен на диване свернулся в калачик, как младенец в утробе матери, и провалился в сон.

«Любовь – обманная страна, обманная страна,

И каждый житель в ней – обманщик…

Неверная страна – Любовь,

Там каждый человек – предатель…».

Песня «Забыть нельзя, вернуться невозможно», помимо горя, не содержит прямых или косвенных советов по выходу из ситуации. Поскольку выхода нет, остается суицид. Люсьену только этого еще не хватало, и, к своему счастью, он уже спал.

«Звезда любви сгорает надо мной,

Звезда любви над грешной суетой,

Когда забыть нельзя, вернуться невозможно!

Ты мне скажи единственное слово:

Меня спаси, люби, надейся, верь

И приезжай, хотя бы ненадолго,

Своим ключом открой входную дверь».

Человечеством создано столько жутких песен про горе любви, что они и убить могут при случае.

3. Две чашки

Люсьен достал из кармана ключ, сунул в замочную скважину и повернул два раза, но дверь открылась сама. Люсьен вошёл в пустую прихожую, оклеенную обоями цвета кофе с молоком. Направо кухня, прямо зал, а налево спальня-детская, левее дверей кухни дверь в спальню родителей. Это была квартира его родителей. Зашел в свою спальню, детскую комнату, как ее называли. Тут было все как много лет назад: книжные полки, его стол, лампа с зеленым абажуром, мама подарила. Кровать, заправленная на скорую руку. Шкаф с антресолями, набитый разной детской одеждой.

Люсьен услышал, что на кухне кто-то открыл духовку. С характерным щелчком и легким скрежетом пружины.

– Мама! – Громко сказал Люсьен в сторону кухни. – «Кто же еще будет открывать духовку?». Донесся приятный запах печеных пирожков с вишней. «Да, мама». – Люсьену стало спокойно на душе. Он обожал эти вкусные пирожки. Так как мама, никто их не мог приготовить. Люсьен хотел пойти на кухню и сделал два шага к открытой двери детской комнаты.

Вошла очень красивая женщина в персиковом шелковом платье с рюшами. Она даже не вошла, а так, словно бы появилась в проеме дверей.

– Мама?! – Люсьен быстро пошел к ней.

– Люсьен, сынок, – мама обняла его за плечи. Голова Люсьена сама собой уткнулась маме в плечо. Она погладила его волосы.

– Мама.

– Да, сынок?

– Мама, что мне делать? – спросил Люсьен мысленно.

Мама обняла Люсьена за виски, он чувствовал тепло ее ладоней, ему были так приятны эти прикосновения. Она посмотрела ему в глаза. Мама очень молодо выглядела, очень красивая женщина лет тридцати с отлично уложенными русыми волосами, голубыми глазами, наполненными любовью к нему. Мама ласково улыбалась и молчала.

– Мама, у меня чашка разбилась. – Тихо сказал Люсьен.

– Разбитую чашку не склеишь. – Ответила мама, она улыбнулась, поправила волосы на лбу у Люсьена. Погладила по щеке. Люсьену стало очень хорошо и спокойно на душе.

Какой ты у меня красивый. Мальчик мой. У тебя две чашки, одну ты ждёшь, а из другой не пьёшь. Тебе нужно выбрать. Вторая чашка упадёт, и она уцелеет. Ты сможешь её поднять. Всё в твоих руках, Люсьен. Тебе решать, поднять или нет. Тебе идти нужно вперёд, только вперёд. Не оборачиваться и не смотреть назад. Там ничего нет. Там пусто.

Люсьен хотел спросить про вторую чашку: «Кто эта вторая чашка, Мими или Нао?». Он не успел. Мама словно вспомнила что-то важное и вышла из детской комнаты.

«Почему детская как новая? Там давно нет никакой детской комнаты», – подумал Люсьен. Он посмотрел вокруг себя, да, он был в своей детской комнате в квартире родителей, где вырос. И ковёр с медвежатами в лесу так же висел на стене над его кроватью. Это его не удивило. До него донёсся негромкий хлопок входной двери. Люсьен хотел ещё раз посмотреть на маму и ещё поговорить. Вышел в прихожую, никого. Наткнулся на свой велосипед. Поднял и поставил на место у стены. Обычно велосипед хранили на балконе. Только иногда он оказывался в прихожей, когда Люсьен выходил на нём кататься. «Потом на место поставлю». Он заглянул на кухню, на всякий случай. Там тоже никого не было. В зале и спальне родителей тоже никого.

Люсьен вышел в подъезд. Мамы не было. Прислушался. Лифт не работал, и Люсьен быстро по бесконечным лестницам, площадкам стал спускаться вниз. Спускался очень долго, как никогда долго, если считать, что квартира была на третьем этаже. Он шёл быстро, перешагивая по две-три ступеньки, спешил, хотел догнать маму, и ему показалось, что он даже заметил мелькнувшее внизу между перил и лестниц нежно-персиковое платье. Он почти бежал, прыгал сразу через пять ступенек. И никак не мог добежать. Последняя площадка и дверь на улицу. Люсьен выбежал во двор. Никого. То есть вообще никого, ни одного человека не видно, только на детской площадке качели с пустым детским сидением, поскрипывая, раскачивались вперед, назад, медленно и лениво крутилась карусель, но и на ней не было видно играющих детей.