Падальщики. Книга 4. Последняя битва

Я оглядела ребят с ухмылкой, но потом поняла, что они все смотрят на меня серьезными взорами и кивают. Загадка Ночного Жреца была для них насущной проблемой. И ровно в этот момент я осознала, что их надо срочно выводить в мир на поверхности, иначе у них тут конкретно крыша съедет.

– Есть план, – начала я, не желая терять времени на перепалку с Фунчозой.

Я показала флакон с прозрачной мазью.

– Спасибо, но обойдусь без вазелина. Меня еще не начали долбить тут в зад.

– Фунчоза, заткнись, – выругался Антенна.

– Это линимент, который скроет ваш запах от зараженных.

Миша с Фабио повесили в подвале сорокадюймовый телевизор, и теперь я могла демонстрировать солдатам карты местности и разметку территории.

– У подножия гор собралось больше трех тысяч зараженных, – я указала на карту, – Перчинка, Зелибоба и я отвлечем их приманками, уведем подальше от гор. Вы сможете выехать на Аяксах из плотного окружения. Линимент скроет ваш запах, и вы доберетесь до цели.

– И какова цель? – спросил Калеб.

Я ответила, чуть погодя:

– Желява. Это ближайший к нам склад всех ресурсов.

Лица ребят напряглись. После бойни десять дней назад там остались тысячи трупов. Отныне Желява была братской могилой, а также опасным местом обитания хищников, питающихся падалью. Но выбора у нас не было.

– Будем грабить родной дом, – выдохнул Муха.

Сержанты Буддиста – Муха и Хумус – острее всего переживали предстоящее злоключение, ведь во всех религиях беспокоить мертвых запрещено.

– Мы же Падальщики, нам все равно, что грабить, – заметила Вьетнам.

Практичность Васаби всегда била точно в цель.

– Нам придется строить новый дом на костях старого, – добавил Буддист.

Мы все притихли. От этой мысли становилось не по себе. Каждый представлял, что придется испытать, когда ступим на братский могильник, в котором навсегда упокоились души тысяч невинных желявцев, погибших по воле судьбы.

Ну или если быть честным, то погибли они по воле психопата, возомнившего себя вершителем судеб, раз природа наградила его мутировавшей ДНК, которая позволяет ему выживать среди чудовищ. Я такая же как Маргинал. Нас здесь шестнадцать человек таких, а в скором времени станет еще больше. И ни одному из нас в голову не пришла идея устроить геноцид, потому что мы, видишь ли, сильнее и живучее. За всю историю человечества таких психопатов рождалось немало, и ничего кроме страдания и боли они не сеяли на этой земле, как бы ни хотели очистить генофонд. Все происходило как раз наоборот. После тех зверств и резни, что они чинили, оставшиеся в живых лишь еще больше объединялись и клеймили позором любые попытки вывести чистую расу. Мораль побеждала. Здравый рассудок побеждал. Сострадание побеждало. И сегодня в этой войне не будет исключений: мы принесем победу милосердию.

– В первую очередь займемся герметизацией гостиничного крыла. Томас, покажи.

Я уступила место брату, который тут же активно заиграл пальцами над клавиатурой и уже демонстрировал черновые схемы, что они приготовили с нашим мини-отрядом инженеров.

– Восточное крыло стоит обособленным сооружением, соединяется с остальной частью гостиницы коридором на первом этаже. В крыле два наземных этажа: ресторан и спальни, а также подвал с холодильными камерами. Придется немного потесниться, но мы сможем разместить всех двести тридцать восемь человек на одном этаже. Там шестнадцать номеров разной вместительности с собственным санузлом, в каждый номер поселим по восемь-десять человек.

– То есть целый унитаз на десять человек, а не ведро на сотню?! Хвала Аллаху! – Фунчоза воздел руки к небесам.

Чем вызвал недовольные гримасы Мухи. Его настоящее имя – Мухаммед, и его религия не терпела ни иноверцев, ни тем более богохульств в сторону его бога.

– Погоди, то есть жилой этаж будет над землей? Я думал, мы собирались продолжать кротовничать, – недоумевал Антенна.

Мы с Томасом переглянулись. Этот подарок он объявит им сам, потому что это была идея ребят: Томаса, Ульриха, Фабио и немого Миши.

– Мы подумали, что если вы заедете на оптический завод здесь неподалеку и привезете сотню плексигласовых листов, мы сможем герметизировать все два этажа восточного крыла, – с довольной улыбкой произнес Томас.

– Стоять! – тут же замахал руками Легавый. – Ты хочешь сказать, что мы будем спать на втором этаже?! С окнами?

– Плексиглас немного размоет вид, но да. У вас будут окна с видом на синее небо, зеленые леса и заснеженные горы. Категория люкс и все такое.

Ребята тут же оживились, ведь они мечтали об этом всю жизнь. Они переглядывались, хлопали друг друга по плечам и не переставая улыбались.

– Это неопасно? – Ляжка хмурилась одна из немногих.

Самыми приземленными из Падальщиков всегда были Бесы.

– Мы долго проводили расчеты, – брат почесал затылок, – и пришли к выводу, что даже если что-то и будет просачиваться через щели между листами, то этого недостаточно в условиях гор. Ветер разнесет запах задолго до подножия, где собираются зараженные, а в горах, как вы знаете, они практически не могут существовать из-за анемии.

– К тому же Маркус и Фидель продолжают работать над фильтрующим куполом. Они изготовили эффективный прототип ферментированной прокладки. Геркулес не смог учуять отфильтрованный человеческий запах. Ребята уже начали установку профилей для возведения купола над внутренним двором «Умбертуса». Если купол докажет свою эффективность, можно будет расширить его диаметр, – добавила я.

– Поверить не могу, – выдохнула Бридж. – Еще недавно мы изучали схемы этих разработок на экране монитора на Желяве, и это казалось чем-то невероятным, недостижимым даже. И вот теперь…

– Это происходит в реальности, – вставила подошедшая к нам Алания.

Мы кивнули друг другу в знак приветствия и улыбнулись.

Именно отважная Алания подпольно встречалась с Маркусом и Фиделем на Желяве, чтобы потом передать их научные разработки Падальщикам. Лишь после того, как ребята получили эту надежду на жизнь на поверхности, они взяли в руки винтовки и пошли штурмовать штаб Генералитета.

Психи. Просто психи.

У меня бы никогда не хватило смелости претворить в жизнь бунт, основанный на голой теории. Триггер это знал, а потому давил на меня годами, обрабатывал, мариновал и не остановился даже тогда, когда потерял меня, а просто использовал Калеба со всей его ослепляющей болью. Падальщики вышли бороться за ту теорию, что смотрела на них с чертежей и непонятных математических формул, они даже не знали наверняка, сработает ли это все в реальности. Но Падальщики всегда служили метафорой надежды, и вот теперь они все здесь, и мы отвечаем им: «Да. Сработает». А это значит, что они боролись, жертвовали и терпели боль не зря.

– Ну а для того, чтобы сменить ведро на унитазы и спать под открытым небом, нам нужно серьезно поработать, – я вернула всех из заоблачных мечтаний.

К моему облегчению ребята стали более покладистыми, и даже Фунчоза прекратил попытки дестабилизировать ситуацию и тоже присоединился ко всеобщим усилиям сделать из этого места первое безопасное наземное поселение, возведенное совместными усилиями людей и мутантов.

На следующий день, когда я пришла в подвал ровно в восемь утра с целым ящиком приготовленного учеными линимента, я не увидела ожидаемых депрессивных нытиков. Не знаю, спали ли Падальщики вообще, потому что к моему приходу они уже вовсю натягивали экипировку, весело гогоча.

Как же я соскучилась по ним.

Они предвкушали миссию, новые подвиги, надежда снова расцвела в нашем новом доме, а я наполнялась силами, питаясь ею. Падальщики никогда не остановятся. Движение для нас – смысл бытия. Мы не можем сидеть без цели, без дела. Прогресс – наша пища.

К стандартному набору процедур по сбору в миссию добавилось использование линимента, который ребята тщательно втирали в каждый сантиметр тела. За его теоретический рецепт они тоже боролись в день бунта, а теперь вот пожинают плоды своего успеха в реальности. Я вдруг осознала, что наши взаимоотношения с Кейном аналогичны: он создает модели в своем творческом уме, а я же претворяю их в жизнь. Два обязательных звена победы, и каждое звено должно непоколебимо верить в правоту партнера. Я верила Кейну. Со всеми его ошибками и недостатками он все равно вел нас к победе.

Воспользовавшись случаем, я подошла к Алании.

– Как поживаете здесь? – спросила я после традиционного объятия.

Она как всегда одарила меня скромной улыбкой.

– Живы, и на том спасибо.