Падальщики. Книга 2. Восстание

Сейчас оба вели пальбу по голограммам из-за стены. Мазали безбожно! Я уже столько раз себя по лбу стукнула, не в силах наблюдать за этим позором, что скоро сотрясение мозга получу.

Я сижу на полу с ногами, свисающими в огромную яму, где и происходит основное действие там внизу подо мной на глубине шести метров. Отсюда мне отлично видно, как новобранцы, разделившиеся в отряды по шесть человек, по очереди отыгрывают десятиминутные сценарии.

У нас огромный зал для симуляций. Вообще, военной подготовкой Желява может хвастать. Не думаю, что в мире остались базы с подобным оснащением. За это Генералу, конечно, огромное спасибо. Инструктора каждый день создают новые локации из пластиковых блоков, которые под светом лазеров играют роль всяческих укрытий: стены, дома, деревья, автомобили. Многоярусность зала позволяет обучать многоуровневой атаке, как это было в деревне, когда зараженные бегали по крышам домов. Черт, никогда бы не подумала, что уроки в симуляторе помогут мне выжить, я их больше, как неизбежный зачет, принимала, уверенная, что в жизни все происходит иначе. Но теперь я по-другому смотрю на наших инструкторов, которые в буквальном смысле нам жизни спасли своими теоретическими боями. Инструктора – бывшие Падальщики. Есть среди них даже бывший летчик, который отслужил в остатках военно-воздушных сил британской армии, пока и те остатки не развалились.

Роль зараженных у нас выполняют лазеры. Голограммы двигаются с той же скоростью и прыткостью, что и реальные противники. Но это не значит, что, встретив первого своего реального зараженного, новобранец не обосрется. В жизни они, естественно, куда страшнее и жутко воняют.

– Как у нас дела?

Калеб появился внезапно, но я обрадовалась его приходу, в последнее время мы с ним редко видимся. Он присел возле меня, разглядывая ребят внизу. А я разглядывала его. Торчащие в разные стороны волосы, синяки под глазами, небритая щетина. С тех пор как он стал командиром отряда, он подвергается сильному давлению со всех сторон: полковника Триггера, бойцов, остальных командиров. Казалось, никто не хотел выказать ему сожаление о потере Тессы. Да о чем я говорю? Мы же солдаты, воспитанные суровой дисциплиной и жесткой субординацией! Какое может быть сочувствие?!

Гибель Тессы до сих пор не укладывается у меня в голове. И я каждый вечер торчу у Горе-Федора, чтобы залить эту мучительную рану утраты его ядреным самогоном и бесконечной заботой. Горе-Федор мне как большой старший брат отсталый в развитии, его добродушие и глупая улыбка почему-то заставляют верить в то, что все пройдет.

И это тоже.

Я вижу, как страдает Калеб. Я и раньше понимала, что Тесса ему очень дорога, ведь они знакомы с детства, с самого первого дня, как он очутился здесь в возрасте девяти лет. Я же с ними познакомилась на первом курсе военной подготовки, но Тесса оттого не менее дорога мне. Слезы до сих пор накатывают перед отходом ко сну, я теперь и спать боюсь, мучимая кошмарами, где Тесс загрызают кровожадные монстры прямо на моих глазах, а я ничем не могу ей помочь – Аякс уносит меня все дальше. К слову, мы с Калебом так и не провели ни одной ночи в командирской комнате, которая досталась ему по наследству от Тесс. До сих пор спим у Горе-Федора. Его самогон башню сносит так, что вырубает в ту же секунду, как глаза закроешь. Так что Горе-Федор теперь стал нашим собственным дилером ночей без сновидений, за которые я готова пожертвовать печенью.

Честно сказать, среди других командиров и сержантов я тоже вижу горечь от потери. Пусть Тесса и была белой вороной, ее смерть подкосила многих. Никто не посмел бы оспорить ее авторитет, и вовсе не потому, что о ней с Триггером грязные слухи ходили, они-то как раз и родились в ответ на то, что он увидел в ней достойного лидера. Тесс была рассудительным и бесстрашным бойцом, знала, где лучше промолчать, а где нужно поднажать, ее мнение всегда высоко ценилось и солдатами, и командирами, и Генералитетом. И когда мы теряем таких талантливых людей, ноги подкашиваются от осознания того, что даже такие исключительные личности не останавливают злой рок от смертельного приговора. Чего уж тут о нас – простых солдатах – говорить?

– Халтурят весь день! – пожаловалась я.

И тут как по заказу Сопля снова затупил со своим жирным Барахлюшем прямо перед несущимся на них свирепым зараженным:

– Перезаряжаюсь! – крикнул Сопля.

– Нет, я первый! – ответил Барахлюш, у которого тоже заглох автомат.

– Нет я!

– Нет я!

Зараженный сожрал обоих. Очередной хлопок по моему лбу. Оба заскулили, как младенцы, из-за ужалившего разряда в грудь. Дело в том, что на время тренировки бойцы надевают на торс специальные пластины, которые пускают электрический ток по телу, когда их пересекает голограмма зараженного. Этот секундный разряд, конечно, даже отдаленно не напоминает атаку зараженного, чей кусь может кость раздробить, но это позитивное подкрепление работает у нас, как дополнительный тренировочный стимул. Эх, был бы у меня пульт, управляющий силой заряда, я бы тут всех новобранцев в кому от болевого шока ввела!

– Стоп! Заново! – кричу я. – Пока не пройдете этот уровень, черта с два попадете на обед!

Звучит пронзительный сигнал остановки симуляции. Тут же в яме включается свет, и обстановка перестает быть угрюмой, мрачной и постапокалиптической: разрушенный город превращается в то, чем он всегда и являлся – кучей коробов, зараженные испаряются по мановению кнопочки, и лишь реальность, как была дерьмовой, так ею и остается. У ребят есть пятнадцать минут, чтобы передохнуть, пока инструктора настраивают новый сценарий на той же локации. Ребята садятся на скамьи вдоль зала и хлебают воду, как загнанные баскетболисты.

– Как и у Ляжки, – вздыхает Калеб.

– И у Теслы, и у Бодхи и у Васаби! Калеб! Они все упали духом! – отвечаю я. – Пока мы были реальными Падальщиками, собирали всякий мусор и едва ли нарывались на зараженных, мы для них были героями. А теперь, когда мы участвовали в реальном бою, нам надрали зад!

– Их было больше трехсот!

– Да какая разница? Пусть их будет тысяча! Главное – итог! Нас прогнали с поверхности! Ребята поговаривают о том, что Генерал собирается вообще все вылазки запретить! Кем мы тогда станем? Еще одним отрядом внутренней безопасности? Я на это не согласна! Я пошла в отряд специального назначения, потому что верила, что мы можем все исправить, что можем вернуться на землю, что начнем жить по-человечески, а не как гниющие черви!

Меня прорвало. Наверное, так сказывается депрессия. А может усталость. А может гнев на всех и вся, на всю дерьмовую жизнь!

На фоне истеричной меня Калеб выглядит пришибленным. Черт, прости Тесс. Хреновые из нас руководители!

– Триггер действительно намекает на мятеж? – зашептала я.

– Я не знаю, Бридж. Сегодня он расспрашивал про Маркуса и Фиделя – это самые ярые представители оппозиции, у них огромная популярность, народ их слушает. Но мне нечего было рассказать ему, потому я и отправил Ляжку с Легавым к Алании. Генерал меня из блока теперь уже никогда не выпустит, так что Алания – наша единственная возможность установить с ними связь.

– Крайслер уже три отряда разместил на воротах блока, скоро будут до простаты досмотр устраивать прежде, чем сможешь выйти отсюда, – сказала я.

Наращивание караулов по всей военной базе нервировало меня. Казалось, будто Генерал чувствует стремительно возрастающее недовольство населения, изможденного ограничениями и запретами, и все больше затыкает дыры, из которых воет мятежный сквозняк.

– Я не знаю, как Триггеру удалось отмазать нас перед Генералом после того бунта в деревне, но чую, что доверие Генерала к Триггеру, как и к Падальщикам, снижается. Если мы хотим что-то предпринять, это надо делать в скором времени.

– Черт, поверить не могу, что это действительно случится! Я имею в виду, месяц назад я эти революционные настроения шуточками считала, а сегодня это превратилось в реальность! – шептала я, оглядываясь по сторонам.

– Поражение в деревне бесследно не прошло, Генерал будет только рад запереть нас здесь на ближайшие несколько лет, пока не посчитает поверхность снова безопасной. К тому моменту нас уже может и в живых не оказаться.

– Не понимаю, почему Тесса не рассказывала нам о своих планах с Триггером.

Калеб тяжело вдохнул. Это стало естественной реакцией на ее имя.

– Наверное также, как и мы, считала эту идею просто шуткой.

Пока сама не погибла – хочется добавить, но я молчу.

– Если бы готовила какой-либо план, она бы нам рассказала, разве нет? – Калеб придумывает все больше аргументов, чтобы оправдать Тессу, но факт остается фактом: нам теперь никогда не узнать причины ее молчания.

Тесса всегда делилась с нами самыми интимными переживаниями, высказывала странные гипотезы относительно зараженных, не боясь выставить себя на посмешище. И сейчас мы откровенно не понимаем, почему она умолчала о договоренностях с Триггером.

– Просто Тесса знала, что мы и так Генерала не жалуем. Может, не хотела подкидывать дров в костер раньше времени? – предположила я.

– Все, что угодно может быть. Сейчас у нее уже не спросишь, – печально ответил Калеб.

Мне не хочется думать, что Тесса планировала втайне от нас совершить переворот. Ведь тогда окажется, что Фунчоза все это время был прав, когда говорил, что Триггер хочет сесть на место Генерала, а Тесса займет освободившееся место Полковника. Я не верю в это! Тесс вообще не сдались эти руководящие посты. Она была простым солдатом, и все, что она хотела, это достойного и безопасного места для людей.

– А что с Аланией? Что сказала Ляжка? – спросила я.

– Алания согласилась достать для нас совместные разработки инженеров и ученых, она встретится с Маркусом и Фиделем.

– Черт, я не хочу ее подставлять! Она и так столько пережила! – во всей этой истории больше всех было жалко именно Аланию с ее подопечными. Их насильно засунули в место, которое шатается на табурете с одной сломанной ножкой, да еще бросили в самый эпицентр!

– Никто этого не хочет! И нам всем нужно быть осторожными. Солдаты Крайслера пресекают любые попытки распространять разработки ученых. Генерал боится роста недовольства.

– Скорее, роста надежды на светлое будущее, – фыркнула я.

– Если они организуют мятеж, солдаты Крайслера их всех задавят.

– Потому жителям и нужна защита хотя бы пары отрядов.

– Падальщиков больше, чем два отряда.

Я взглянула на Калеба. Все логично складывается. Падальщики всегда были символом надежды для людей. Надежды светлой и доброй, обещающей награду в конце пути. Может, сейчас нам суждено сыграть роль защитников этой надежды? Я уверена, что, если дело дойдет до мятежа, все основные отряды Падальщиков, точно встанут на защиту исследователей, потому что мы, как никто другой, понимаем, что вернуться на землю с ружьем в руках ни к чему хорошему не приведет. Нам нужны умные мысли, нам нужны думающие мозги. А саблей помахать мы всегда сумеем.