Падальщики. Книга 4. Последняя битва

– Ты не поняла! Не скорострел, а скорость самого процесса…

– Ребята, хватит обсуждать грядущую оргию. Антенна, сконцентрируйся на проверке систем. Божена, твои пробирки в порядке, а потому успокойся. А ты, Сопля, просто заткнись.

Голос прозвучал тихо и немного устало, но все тотчас же замолчали и вернулись к своим задачам. Руководитель миссии сидела точно позади всех и контролировала работу космонавтов.

– Томас, доложи по отсекам с шестого по девятый.

– Отклонений нет, компоненты в стабильном рабочем состоянии, – ответил брат сестре, проверив грузовые отсеки, хранившие рассаду, которая послужит для производства кислорода и еды.

– Так что там произошло в тот день? В центре управления? – спросила она.

Прошло сто лет со дня битвы под Нойштадтом, уж сегодня Томас должен сломаться. Но он лишь молча качал головой.

– Ладно. Попытаю счастья еще через пятьдесят лет, – ответила Тесс.

Я буду скучать по ней. Грустно осознавать, что отныне она будет не на расстоянии вытянутой руки от меня, а в семи месяцах полета. Как и прежде, идеальная особь будет рассказывать мне свою историю с экранов мониторов, куда будут поступать видеоизображения из марсианской колонии. Я не смогу прийти к ней на помощь, если позовет, но она больше никогда и не звала с того дня в Нойштадте, когда просила ее убить. Тесса справится. Я уверен. К тому же при удачном раскладе через добрую сотню лет я смогу незаметно пробраться в пассажирский корабль, который перевезет на Марс очередную группу зараженных поселенцев.

Я не знаю, во что разовьётся этот проект, не знаю, чем закончится вся эта космическая амбиция. Но мне нравится думать о том, что однажды все зараженные покинут Землю, оставив заботу о ней своим ущербным собратьям. Своеобразный второй шанс для людей доказать, что они достойны жить здесь в независимости от больших и сильных братьев, блюдущих порядок и безопасность на планете. Как выросшие дети, они продолжат свою жизнь, ограниченные пространством одной планеты, пока их более развитые собратья буду покорять звезды.

С течением времени люди все больше становятся похожими на устаревший инструмент, медленно ползущий из дома в музей, где занимает место на полке с другими экспонатами: так, телеграф стоит рядом с ручной телефонной станцией, следом громоздкая мобильная Моторола устрашает своими размерами, а еще через десяток моделей смартфон гордо восседает над своими старенькими братьями.

Рядом с homo erectus, homo ergaster и homo habiblis встанет и экспонат с названием homo sapiens, в то время как в доме вместо него будет править homo astris[17 - Astris (лат.) – звездный].

В следующие полчаса космонавты сосредоточились на первостепенных задачах, а Тесса воспользовалась их занятостью и незаметно протянула руку вперед. Дотронувшись до скафандра шестого члена экипажа, она почувствовала ответ: его рука развернулась и он сжал ее ладонь. Он не мог повернуться к ней – плотное крепление кресел не позволяло. Они оба едва заметно улыбнулись. Я нахожу эту их старую привычку – прикасаться друг к другу в моменты стресса – довольно милой. Она доказывает, что за свои долгие жизни Калеб и Тесс не очерствели, не охладели друг к другу и продолжали настойчиво поддерживать друг друга на их пути, полном приключений. Они всегда будут рядом. Я не волновался за них.

Космонавты завершали проверку систем, иногда шутили, чтобы отогнать тревогу и вездесущий страх. А потом в динамике послышался другой знакомый голос.

– Привет, бойцам. Как настроение?

– Привет, Кейн. Не ждали тебя, – ответила Тесс.

– Не смог бы пропустить подобное событие.

Август Кейн стоял посреди центра управления полетами рядом с Тамагочи и наблюдал за космонавтами с больших мониторов.

– Жаль, что ты не с нами, – произнес Томас.

– Тупые солдафоны еще наделают делов, – добавил Тони, кидая камень в огород презрения Кейна к солдатам.

– С вами Божена. Она не позволит. Просто слушайте ее, и вы будете в порядке, – ответил Кейн не менее ехидно.

– Понял? – Божена стукнула Тони по шлему впереди.

Тони устало закатил глаза. Но не произнес ни слова. Обещание тройничка на Марсе того стоило.

Кейн что-то прошептал на уход Тамагочи, тот кивнул и подвел его к одному из диспетчеров, который включил канал связи с Тесс, чтобы Кейн мог поговорить с ней наедине.

– Тесс, – позвал он.

– Да?

– Нас никто не слышит. У тебя пульс выше нормы. Все в порядке?

Тесса ответила не сразу.

– Просто сосет под ложечкой.

– И это все?

Разумеется, нет. Во всем мире никто не видит так четко проявлений ее второй сущности, как я и Кейн.

– Все это немного странно, – произнесла она тихо.

– Почему?

– Я вроде всегда искала свой дом. Нашла его. И вот опять бегу прочь.

– Как насчет Gastropoda?

– Что?

– Улитка. Она носит свой дом с собой. Дом ведь это не место. Дом – это твое состояние. У каждого оно разное. Для кого-то – это нырнуть в лабораторные исследования в центре чашки Петри, для другого – это служба на границе резервации. А для кого-то это постоянный поиск своих лимитов, поиск лучшей версии себя. Поэтому это нормально, что ты постоянно бежишь куда-то. Главное, чтобы ты была не одна. Ты ведь не одна?

Тесса оглядела взглядом экипаж: Божена, стучащая Тони по плечу, Арси, проверяющая системы не по чек-листу, а по наитию, Сопля, жалующийся на свернувшийся в трусах пот, Томас, уткнувшийся в непонятные уравнения в планшете, Калеб, держащий ее за руку.

– Нет. Не одна, – ответила Тесса, улыбаясь.

И она никогда не была одна. Несмотря на то, что была козлом отпущения, что ее обвиняли в катастрофических ошибках и откровенно желали ей подохнуть, Тесс никогда не была по-настоящему одна, просто потому что всегда воевала за правильные ценности.

– С тобой все будет в порядке, Тесс. Свети для нас. Свети, как самый яркий маяк во вселенной, – сказал Кейн.

Тесса опустила глаза, прогоняя слезы. В шлеме их не утереть, а потому надо поскорее спрятать. Постепенно пульс пришел в привычную для нее норму. Кейн всегда знал, как успокоить ее смятения.

Тамагочи получил разрешение от Амира, ставшего отныне главнокомандующим на Земле в отсутствие Тесс. Никто не знал, вернется ли она на Землю. Кейн знал. Я знал.

Она не вернется. Она заберет всех их с собой, и вместе они проложат для нас путь в новую неизвестность. Как всегда.

Тамагочи махнул диспетчерам и произнес:

– Сбросить штепсельный разъем.

На площадке запуска ракеты разъем отрывается от обтекателя «Бридж», медленно отъезжает дренажная мачта.

– Ключ на старт!

Поворот ключа переводит подготовку ракеты в автоматический режим.

А потом еще с десяток команд раздались из центра управления полетами: