Куплю твою любовь

Бекетов всегда выглядит невозмутимо, но сейчас он спокоен до невозможности и говорит медленнее, чем обычно. Кожа лица чуть посерела, а под глазами залегли большие, темные тени.

Мы ехали без остановки почти весь день. Наверное, он очень устал?

Я только сейчас приглядываюсь к нему пристальнее.

Обида немного отпускает, и на ее месте появляется беспокойство и мысли: я ведь совсем не знаю, чего Бекетову это стоит?

– Я могу тебе помочь?

– Нет.

– У тебя пиджак слева мокрый, – замечаю с беспокойством.

– Должно быть облился водой, пока пил за рулем, а ты дремала.

– Не хочу в душ.

– Тогда отдыхай. Я займу ванную.

Бекетов вынимает из сумки небольшую кожаную сумку и заходит в ванную комнату. По квартире даже кружить не приходится, все находится на виду.

Ополаскиваю руки и лицо под краном в кухне, насыпаю в чашку сухих хлопьев и заливаю их овсяным молоком.

Прислушиваюсь.

Чем Глеб занимается в ванной? Я не слышу шороха воды.

Чашка с едой опустела быстро. Залив тарелку водой, чтобы остатки хлопьев не присохли, крадусь к ванной. Легонько толкаю дверь ванной. Она не запирается. Просто люкс условия, а не квартира!

Настежь дверь распахнуть не удается. Она упирается в спинку стула. Раздается шипение и приглушенный мат.

– Проблема, блять… Тебе срочно понадобилось по нужде?

– Нет, я просто…

– Закрой дверь с той стороны! – обрывает резким голосом.

– А что ты там делаешь?

– Очевидно, дрочу, а ты мне мешаешь.

– Какой-то ты стал стеснительный…

Перевожу взгляд на пол ванной и замечаю сброшенную рубашку с кровавым пятном.

– Ты ранен! О боже, почему я этого не заметила?

– Потому что была сосредоточена на себе, потому что я хорошо заклеил рану. Любой из вариантов. А теперь уйти. Ты мешаешь мне шить…

– Я тебе помогу! – вызываюсь смело, снова нажав плечом на дверь.

– Поможешь? В прошлый раз при виде крови ты шлепнулась в обморок. Давай ты ляжешь и подумаешь о своем поведении, окей?

– В угол ты меня не поставишь. И вообще, я могу сбежать. Прими мою помощь, как акт доброй воли, Бекетов. Я очень-очень добрая. Я даже Дитмару не позволила мерзнуть на трассе, и тебе по старой, доброй памяти могу помочь.

– Ты же не отстанешь? – тяжело вздыхает.

– Нет, – снова толкаю дверь.

– Я уже и забыл, какая ты назойливая жопка.

– И забыл, и многое обо мне не знаешь. Я…

– Просто закрой рот и глаза тоже.

– Но зачем?!

– Ты хочешь помочь или нет?

– Хочу.

– Тогда закрой. Я заведу тебя в ванную, ты подержишь зеркало с закрытыми глазами.

– Хорошо, – киваю серьезно.

Уже отбросила в сторону обиды и начинаю беспокоиться за Глеба. У него не самая безопасная профессия.

Я почему-то уверена, что ни одной женщине мира, даже самой рыжей, не под силу заставить Бекетова осесть на одном месте и стать примерным мужем и семьянином.

Он такой, какой есть, ему слишком поздно меняться. Бекетова придется любить и принимать целиком – очень сложным, закрытым и твердолобым.

Может быть, во всем мире есть только одна дурочка, любящая его таким, какой он есть.

Та самая дурочка, которая после всех предательств доверчиво закрывает глаза и собирается помочь, не будучи уверенной, что справится даже с простейшей задачей.

Глава 4

Марианна

Я трушу, но все же настроена решительно.

Горячие, немного влажные и липкие пальцы Глеба касаются моего локтя. Мокрые не от воды, разумеется, от крови. И если бы у него была чистой другая рука, он бы не стал меня пачкать. Значит, дело серьезное.

На миг Бекетов задерживает меня напротив и легонько целует в губы. Всего на жалкое мгновение прижимается, но внутри словно разрывается фейерверк и слепят огни салютов.

– Это нечестно, – слабо сопротивляюсь.

– Я забыл про спиртное. Твой поцелуй вместо него.