Фея на шею

Фея на шею
Айгуль Малахова

Создавая Алексея Клепикова, Бог наделил его атлетической внешностью и умом, но навесил нелёгкий багаж из застенчивости и, как следствие, фатальной неуклюжести. Скромность – неплохое качество, но излишняя робость порой мешает жить.

И вдруг Лёша встречает фею. А может быть, не фею вовсе, а ведьму? Поможет ли любовь избавиться от комплексов и неуверенности? Или… Алексея ждёт вечное заточение? При чём здесь его ростовой портрет и подруга детства?

Картина сложится, обещаю. Осталось только дорисовать глаза…

Айгуль Малахова

Фея на шею

Часть первая

Она была идеальна. Правильные черты лица без единого изъяна, пухлые, свои, не накачанные губы, зелёные глаза, в которых обычный человек начинал тонуть, едва взглянув. Её грациозные формы, облачённые в тонкий шёлк – свели бы с ума самого искусного скульптора. Длинные ноги, таинственно выныривающие из соблазнительно расходящегося в стороны подола шёлкового халата – заставляли сотни буйных мурашек табунами носиться по взмокшей спине.

Алексей мог бы часами стоять и любоваться ею: пусть так, издалека, восхищаясь работой неведомого скульптора, сотворившего безупречное создание. Но она, увы, скрывалась в комнате через несколько минут. Парень видел эту девушку каждый раз, когда отправлялся на работу. Нимфа из сказки или лесная фея – неважно, кем она была в этой жизни, выходила на балкон третьего этажа каждое утро. В руках она держала неизменную кружку и даже снизу, из своего убежища среди ветвей и листьев раскидистого каштана, парню казалось, что он чувствует божественный аромат кофе.

Лёша был обычным официантом в ресторане и такую красоту мог боготворить разве что издали. В жизни девушки сначала охотно обращали внимание на высокого стройного парня атлетического телосложения, но уже через несколько минут общения чувствовали себя неловко.

Происходило это вовсе не потому, что Алекс, или Алексей Клепиков по прозвищу Клёпа – был дураком. Скорее, наоборот. Но нынешние красавицы – увы, так не везло Лёхе Клепикову, попадались ему исключительно со скудным умом. Впрочем, возможно, девушки просто очень удачно прикидывались для того, чтобы отвадить зануду. После короткого разговора, очередная прелестница принималась с тоской поглядывать в сторону, а потом без видимых причин банально «сливалась». А нравились ему исключительно красивые. Этакий замкнутый круг.

Да, Алексей давно смирился с мыслью, что он душнила, человек занудный и скучный. Единственная особа женского пола, с кем парень мог без комплексов общаться – одноклассница Катя Миронова, худенькая, почти прозрачная девчушка в больших очках, которые словно вросли в её маленькое личико. С Мироновой они дружили с первого класса. Но Катя была просто приятельницей, «своим парнем», без какого-либо намёка на женственность. Если бы кто-то хотя бы попытался намекнуть Клепикову, что она испытывает к нему какие-то чувства, кроме дружеских – не поверил бы. Подразумевалось само собой, что Катя не могла даже вызвать какие-либо плотские мысли. Потому что… Да потому что это была Миронова! Приятельница, наподобие Генки.

После школы Алексей поступил в колледж, выучился на логиста и не виделся с Катей. Иногда поздравлял с Днём рождения или Новым годом, а то и про этот минимум забывал. Чаще писала она сама, и не только по праздникам, спрашивала о делах. Но и тогда Лёша, случалось, забывал отправить сообщение или отвечал с большим опозданием. Потому что… Ну Миронова же. Неинтересно, что там с ней вообще.

Ещё во время практики, которую Алексей якобы проходил в фирме матери, до осеннего призыва Клепиков устроился официантом в ресторан рядом с домом и затеял ожесточённую борьбу со своей бесконечной робостью по отношению к женщинам. Надо кончать с этим, – решил он. Но пока только принял решение, без воплощения в жизнь.

И как раз появилась эта фея…

Девушка, а точнее, молодая женщина была старше, он чувствовал это, несмотря на её ухоженность и красоту. Лёша привык по дороге к метро почти каждое рабочее утро встречать незнакомку. Иногда она уже стояла на балконе, уставившись застывшим взглядом куда-то вдаль, но чаще он останавливался в густой тени дерева и ждал её. Она выходила на несколько минут, допивала кофе и возвращалась в свой мир.

Романтичный Лёша воображал, что там, за дверью балкона её ждёт сказочная комната с дремлющими на столике возле зеркала хрупкими эльфами. Ему грезилось, как её обнажённые ноги легко скользят над поверхностью мраморного (непременно, мраморного, паркет казался ему слишком пошлым!) пола, почти не касаясь его. Потом она скидывает халат и грациозно ступая, заходит в ванну, наполненную водой. Точёная фигурка скрывается в пышной пене, пряча от его мысленного взора скульптурную красоту её тела. Как правило, на этом фантазии его обрывались, потому что Алексей установил будильник, который каждый раз выдёргивал его из мира сладких грёз. Вздыхая, парень спешил на работу.

Алексей обитал на юге Москвы, в Орехово-Борисово Южном или как смешно его называли ОБЮ – всего пару лет, до этого жил на Алексеевской. Незнакомка появилась в этом году, в начале июня и он мог бы поклясться, что раньше её не видел. Так бы и ходил безнадёжно влюблённый парень, даже не пытаясь приблизиться к объекту своего вожделения, если бы однажды девушка не перегнулась через перила, посмотрела прямо на него и спросила:

– Долго ещё будешь прятаться? – она улыбнулась, ослепив его на мгновенье белизной зубов. Он молчал, потеряв от страха всякий дар речи. Сердце грозило разорвать грудную клетку, разломать к чёрту прутья рёбер, и, вылетев наружу, вознестись к вожделенному балкону. А потом пасть к ногам любимой.

– Ну ты чего там, умер от счастья? – девушка наклонилась ниже, обеспокоенно высматривая его в густой тени каштана.

Он откашлялся и обрёл способность разговаривать. Сделав шаг вперёд, несмело вышел из своего укрытия.

– Вы мне? – голос Алексея был хриплым, как после сна.

Она засмеялась, звонко, заразительно. Клепиков невольно залюбовался её смехом: даже он был красивым, переливчатым. Хрупким и нежным, как только что распустившийся подснежник.

– Однозначно, тебе! – отсмеявшись, произнесла она совсем не волшебные слова. Её ореол немного потускнел, но лишь чуть-чуть.

– Подожди, я сейчас спущусь! – красавица кокетливо подхватила полы разлетающегося халата и исчезла в недрах своего таинственного царства.

Через несколько минут она очутилась перед ним. Вблизи девушка была ещё прекрасней, и Лёша решил, что спит. Если это всего лишь сон, можно позволить себе все самые безумные фантазии. Ведь это просто видение, которое скоро бесследно испарится в жарких лучах полуденного солнца?

– Привет. Пойдём ко мне в гости? – от девушки пахнуло кофе и, как ему показалось, чем-то вроде ванильного печенья – очень детским и приятным.

– Пойдём. Почему бы и нет, – парень послушно обхватил пальцами узкую гладкую ладонь и пошёл за девушкой: покорно, как бычок на убой.

Так, Алексей в первый раз прогулял работу.

Само собой, он позвонил и сказался больным, дескать, вчера отравился консервами и выйти не в состоянии.

На самом деле, Лёха Клепиков двадцати лет от роду, не обнимал фаянсового друга в спазматических позывах, а если стонал, то никак не от боли в животе, а от неземного наслаждения. Он, Лёха, обнимал самую прекрасную девушку на свете.

Потом они лежали на огромной кровати под прозрачным балдахином, обессилев после продолжительных ласк. Девушка раскинула тонкие руки в стороны, а ноги по-хозяйски сложила на бедра парня. Её глаза мечтательно уставились в потолок, а на губах застыла блаженная улыбка.

– Ты куришь? – спросила девушка, приподнимая голову.

– Нет, – он вдруг сообразил, что это его первое внятное слово с тех пор, как они переступили порог квартиры и красавица впилась в его губы глубоким поцелуем, в который, как показалось, перетекла вся его жизнь.

Их разгоряченные и потные тела сплетались в единое целое на протяжении нескольких часов, пока не иссякла энергия молодости.

Лёша испытал вдруг страшное смущение, когда она встала, ничуть не стесняясь своей наготы, взяла с тумбочки пачку, вытянула длинную тонкую сигарету. Чиркнула зажигалка, на секунду осветив ставшее незнакомым лицо.

– Тебя как зовут, герой? – девушка выпустила струю дыма, от которого парень немедленно расчихался.

Она хрипловато засмеялась, глядя, как пунцовеют щеки кавалера. А ведь и правда. Они даже не узнали имён друг друга.

– Алекс… Алексей Клепиков. А тебя? – Торопливо произнёс Лёша.

Стало неудобно за свою наготу, и он потихоньку потянул одеяло на себя, надеясь, что девушка не заметит. Красавица скользнула по нему проницательным взглядом:

– А меня – Тая. Так, Лёха, я пошла в душ, а ты отдохни пока.

На ходу включив телевизор, она небрежно кинула пульт Клепикову и ушла. Поймав гаджет, Алексей продолжал лежать неподвижно, бессмысленно вперившись взглядом в мельтешащие картинки на экране. Сказать, что он был в полной прострации – значило не сказать ничего, ибо парень находился в состоянии, близком к коме. Какая девушка!

Лёша огляделся, приходя в себя. Конечно, придуманный им мраморный пол и эльфы отсутствовали, и только огромная кровать с балдахином напоминала о чем-то сказочном. А ещё – о жарких объятиях.

Обстановка в спальне была минималистичная: большой светлый шкаф с зеркалом, белый комод, кровать и тумбочка, но всё – и дорогой ремонт и сама мебель говорили о неплохом достатке владелицы. Или о недешёвом съемном жилье.

– Иди, освежись, – Тая вернулась в шёлковом халате и чалмой из полотенца на голове. От неё волнующе и сладко пахло цветочными отдушками.

Алексей неуклюже вскочил, запутавшись в одеяле и едва не грохнувшись, за что снова был награжден мелодичным смехом. Опустив голову, чтобы скрыть дебильный румянец, который наверняка залил его щёки, он ринулся в ванную комнату.

–– Чистое полотенце там висит, – раздалось ему вслед.

По дороге успел заметить, что вторая комната, гостиная – была в таком же стиле, что и спальня: минимализм и ненавязчивое богатство.

Лёша стоял под прохладными струями, упруго обтекающими его рельефные мышцы, и думал о своей внезапной сумасшедшей любви.

Тая. Он никогда не слышал такого имени. Надо будет спросить, кто так её назвал. А ещё он думал о том, что ощущает себя так, словно внезапно выиграл миллион не рублей. Ведь только что Алексей встретил свою первую – и единственную (он был уверен в этом) любовь.