– Ходить можешь?
– Угу!
– Тогда давай поспешим, а то ночь скоро.
И молодые люди отправились вдоль городского забора к лесу. Ноги у журналиста гудели, шея и плечи ныли с непривычки, но он старался не показывать вида.
– Как тебе работа? Устал, небось? – поинтересовалась дочь Яра.
– Есть немного, но ты не сказала мне, что этим делом мужчины не занимаются.
– Но на другие работы тебя не берут, а тут, все-таки, при деле будешь.
– И будут потом надо мной все ваши жители насмехаться, скажут – больной!
– А тебе какая разница? Отправишься в свой мир и забудешь все.
– Но обо мне худая слава останется.
– Не волнуйся, мы на людей забвение наведем.
– Еще лучше… Слушай, а ты куда бегала? Опять к индюку этому?
– Щек – не индюк! Он красивый, сильный и умный, и ноги у него не отнимаются после сидения на камне.
– Где глаза твои?! Будь я девушкой – ни за что бы в этого мужлана не влюбился! Сама рассуди: наглый, грубый, приземистый да и тупой, наверняка!
– Я твоих слов не понимаю, но чувствую, ты плохо о нем говоришь.
– Верея, а может тебе нравится, когда с тобой грубо обращаются?! Так ты скажи, я обязательно воспользуюсь.
– Щек добрый, просто ты его не знаешь.
– Оно и видно! Кстати, по поводу «красивый»… Где ты там красоту рассмотрела? Косу заплел, как баба, да еще и ленточку повязал. А сам – пельмень пельменем! Культурист недоделанный!
– Замолчи! Хоть я не знаю и половины сказанных тобой слов, но ты злишься, а это опасно, прежде всего, для тебя самого! Успокойся и объясни, чего это ты к кузнецу привязался? Может, ревнуешь меня?
– Я?! – вытаращил глаза Глеб. – Да Бог с тобой! Было бы к кому…
– Ревнуешь, ревнуешь! – засмеялась девушка. – Даже отнекиваться не стал.
– Хватит! – сказал парень. – Чтобы ревновать, надо сначала влюбиться, а я ничего подобного к тебе не чувствую.
– Сейчас проверим!
С этими словами дочка Яра подошла вплотную к журналисту и пристально уставилась ему в глаза.
– И что ты там хочешь увидеть? – слегка краснея, спросил Глеб.
– Сама не знаю, но когда увижу – пойму сразу!
– Ладно, пошли домой, темнеет.
Парень обошел девушку и двинулся к виднеющимся впереди деревьям. Верея догнала его и обиженно произнесла:
– Ты еще больший грубиян, чем Щек! Оставил меня и ушел. Так парни не поступают.
– Ну, извини, я устал и совершенно не хочу играть в «гляделки».
– Понятно теперь, почему ты до сих пор не женат! Какая девушка будет терпеть такое отношение?!
Дочь Яра фыркнула, оттолкнула журналиста и зашагала через лес.
«Забавная эта девчонка, – подумал Глеб, – обижается, как маленький ребенок! Собственно, женщиной ее назвать – и язык не поворачивается!»
– Верея, – окликнул он. – А тебе сколько лет?
– Сколько зим, столько и лет. Сорока еще нет!– огрызнулась девушка.
– А все-таки?
– Шестнадцать!
– Тогда все ясно.
– Что тебе ясно?
– Почему ты себя ведешь как невоспитанная девчонка. Над гостем издеваешься!
– Это я-то невоспитанная? Лечила его, отварами отпаивала. Теперь, вот, бегаю работу ищу… А он еще и недоволен!
Дочь Яра остановилась и решительно подошла к журналисту. Затем она прищурилась и злобно произнесла:
– С этого момента – ты сам по себе! Я только кормить тебя буду, а где ты и чем занимаешься – меня не беспокоит! Ты – незваный гость в нашем доме.
Верея повернулась и отправилась дальше.
«Кто меня за язык тянул?» – с грустью подумал Глеб, но решил разговор пока не продолжать…
Умил встретил их у крыльца и с беспокойством стал интересоваться, почему они так долго отсутствовали. Журналиста его болтовня выводила из себя, он никак не мог свыкнуться с мыслью о «говорящем медведе». С большим трудом он заставил себя не обращать на это внимания.
– Глеб невод плел, – сказала девушка, – поэтому задержались. – Завтра он сам пойдет! А теперь идем, я тебя накормлю.
Медведь радостно побежал за своей названной сестрой, а вскоре уже появился на крыльце, держа в лапах полную чашку меда и большую краюху хлеба.
– Пошли, и для тебя еда есть, – обратилась к журналисту дочка Яра, появляясь в проеме двери.
– А руки помыть можно?