Карта мира

Видя, что он никак не реагирует на мои слова, я продолжила:

– Я говорю вам, что ничего не знаю. Раз для вас это большая срочность, а я поняла, что это большая срочность, то вы должны найти настоящую девушку, которая знает то, что вам нужно. Не хватало, чтобы я застала военные действия в течение двух недель.… А вдруг меня убьют? А мои родители даже не узнают об этом! Они решат, что я пропала без вести! – от этих мыслей мне и правда стало жутко, и я с ужасом посмотрела на графа. Но он, казалось, меня не слышал.

– Вас же Евгения зовут? Евгения Голубева? – уточнил он.

– Да. Но сколько в мире таких вот Евгений?! – воскликнула я. – Говорю же! Я не та, кто вам нужен! И, самое главное, вы не должны терять время!.. Если есть возможность найти эту девушку без вашего аппарата, то вы должны ее использовать! А если вы боитесь за меня, то я могу спокойно просидеть эти две недели в вашем замке, пока вы решаете ваши непонятные дела с войной…

– Нет, я не мог ошибиться, – снова повторил граф, глядя мне глаза. – Что-то в вас есть такое, что говорит о том, что это вы…

Я возмутилась его упрямству и нежеланию меня слушать. Ну как так можно?! Он с такой срочностью похитил меня, а сейчас тратит время на пустую болтовню! А что если и правда наступит война?!

Мысли мои бегали как угорелые, и все это не укладывалось у меня в голове. Мне даже показалось, что я сплю. Нет, наверняка я сплю, и мне все это снится. Я попробовала себя ущипнуть, не вышло. Было больно, и я не проснулась. Граф все также сидел передо мной в седле и с интересом наблюдал за моими движениями. От злости и на себя, и на него, что ни капельки не понимаю, что происходит, а он не хочет мне объяснять, я инстинктивно дернула ногами, отчего моя кобылка резко встрепенулась, громко заржала и понеслась галопом. Помню, я еле успела схватиться за узды, чтобы не упасть, и завизжала во все горло:

– Гра-а-а-аф!

Кобыла неслась со всей своей лошадиной дури прямиком в лес. Мы все больше и больше проникали вглубь; ветки хлестали меня по лицу, рукам и ногам; платье цеплялось за колючие кустарники, деревья становились все плотнее и плотнее. А глупая Матильда неслась и неслась. Я зажмурила глаза от страха – все я сейчас умру!

Не знаю, сколько я так скакала, как вдруг почувствовала, что лошадь остановилась. Я открыла глаза и огляделась. Вокруг были плотные столбы стволов деревьев, кроны которых уходили высоко в небо и почти полностью закрывали его, отчего в лесу царили вечные сумерки. Здесь подлесок был редкий, а под ногами простиралась мягкая лесная подстилка.

Мне стало страшно. Я заблудилась. Я в глубоком лесу, и не знаю, куда идти. В голове сразу заклубились воспоминания о занятиях по безопасности жизнедеятельности, где проходили, в том числе и ориентирование. Но ориентирование было бы полезно, если бы я знала, в какую сторону света мне надо. Но я совершенно ничего не знала о замке, и в какой части света тот находился. Я в ужасе представила, что меня ждет, ведь через пару часов стемнеет. А я в лесу одна! Первый раз одна! Ночью! И без подходящего снаряжения! Ведь кроме громоздкого платья у меня больше ничего не было. В панике я закричала:

– Граф! Граф! Помогите! Граф! – А вдруг он недалеко, и может меня услышать. – Граф! Граф! – Он наверняка поскакал за мной следом, и уже где-то рядом. – Граф! Андриан! Граф!

Лошадь подо мной недовольно фыркнула. Я побоялась, что ей снова вздумается куда-нибудь бежать – галопом по Европам, и, возможно, еще дальше от замка, чем мы находились сейчас. Набравшись смелости, я осторожно погладила ее по мягкой чуть шершавой шее:

– Все хорошо, Матильда, все хорошо, – неизвестно кого успокаивая (кобылу или себя), произнесла я. – Все хорошо, спокойно…

Я неловко спрыгнула с лошади, та снова недовольно фыркнула, но осталась стоять рядом. Я поспешила взять ее под уздцы: не хватало, чтобы я еще и без лошади осталась. Я же тогда совсем умру от страха.

Так, поглаживая лошадь, я постаралась вспомнить, в какой стороне света находится замок, чтобы хоть как-то сориентироваться. Но в голове все еще царила паника, и она отказывалась соображать. Вздохнув глубоко десять раз, чтобы успокоиться, я напрягла мозги и вспомнила, что когда мы выезжали из конюшни, солнце находилось позади нас. Было послеобеденное время, то есть оно двигалось на запад. Значит, запад был примерно позади нас, а мы шли практически прямо, то есть на восток. Я обрадовалась своей мысли.

– Значит, – снова рассуждала я вслух, нежно гладя Матильду, – конюшня находится примерно на западе, значит, туда нам и надо…. Только где же он этот запад?!

Я снова огляделась. Вокруг меня были все те же деревья, и я в упор не видела ничего подходящего, что могло бы мне указать правильный путь. По кронам стороны света я не могла различить, так как они были слишком высоко и смыкались друг с другом. Тогда я ненавязчиво развернула лошадь, и решила пока идти в ту сторону, откуда пришла, при этом внимательно изучая стволы деревьев.

Не знаю, сколько прошло времени, я вообще плохо в лесу ориентируюсь, но начало темнеть. Я все шла и шла, ведя за собой послушную Матильду, и ругая ее про себя, на чем свет стоял. Лес уже плыл у меня перед глазами, когда я, наконец, на одном из деревьев увидела мох. Никогда не думала, что буду радоваться этому как сумасшедшая. Лошадь аж зафыркала от моей радости. Я видела, что она устала, впрочем, как и я, но как понимал мой расплавленный мозг – мох – это наш шанс. Мох растет на деревьях с северной стороны – этому нас еще в школе учили. Я подошла ближе и прикинула, где же тогда запад. Оказалось, что я шла почти верно. У меня возникло желание погладить мягкую сущность этого растения, и я чуть ли не обняла ствол.

Так я стояла несколько минут, взволнованная и счастливая, пока мои чудесные ушки не услышали пронзительный свист, а за ним глухой стук… «Как будто нож воткнулся в дерево», – промелькнула у меня мысль, и следом за ней я медленно подняла голову и застыла от ужаса.

Над моей головой буквально в нескольких сантиметрах, был воткнут небольшой нож с красивой деревянной рукояткой. Я судорожно сглотнула, не в силах отвести взгляд от холодного оружия, чудом не задевшего мою голову. И как будто для проверки, действительно ли она цела, мои руки медленно потянулись к ней, но быстро одернулись, как только я услышала за своей спиной шорох.

Резко обернувшись, я увидела в десяти шагах от меня невысокого молодого человека с темными волосами под широкой шляпой, темными глазами и смуглой кожей. Он был в кожаных брюках, бежевой рубашке с закатанными рукавами по локоть и кожаной жилетке с кучей карманов. В сильных мускулистых руках он держал колчан со стрелами и лук. На широком поясе, закрепленном на бедрах, висели разнообразные ножи.

– Что, испугалась, красавица? – он попытался обаятельно улыбнуться, но мне показалось, что получился скорее оскал. Не успела я ответить, как он, бросив лук и стрелы наземь, уже подошел ко мне вплотную, уперся в меня грудью и зажал между собой и деревом, облокотившись одной рукой о ствол выше моей головы.

– Я заберу свой нож, – тихо сказал он, наклонившись над моим ухом. У меня промелькнула мысль, что меня сейчас изнасилуют и убьют. Хорошенькое начало каникул!

Под мышкой у него было смачное пятно от пота. Вблизи я разглядела, что он был небритый. На загорелом лице была темная щетина двухдневной давности.

Незнакомец (ковбой, мачо или как его там) ловким движением вытащил нож из коры, и его лезвие сверкнуло у меня перед носом, отчего мои глаза и без того круглые от ужаса увеличились еще примерно в полтора раза.

Тип отошел от меня и подошел к Матильде. Знающим и привычным движением он взял ее за поводья и, к моему удивлению, кобыла даже не фыркнула.

На расстоянии тип показался мне даже чуть симпатичным. (И как я могла думать о таком в сложившейся ситуации?!). Но тот факт, что он был силен и вооружен, меня чрезвычайно настораживал. Я продолжала стоять, прижавшись к дереву, боясь даже дышать, и следила за ним одними глазами.

– Ты, что, немая, что ли? – он посмотрел на меня и снова улыбнулся (на этот раз это была все-таки улыбка).

– Нет, не немая, – ответила я, гордо вскинув голову. И поражаясь своему языку, с гневом в голосе, продолжила. – Просто вы меня напугали! Какого лешего вы кидаетесь ножами?! Так и инфаркт может хватить!

Тип рассмеялся, показывая свои белые зубы:

– Инфаркт?! Это вы загнули! Максимум – икота!

– Не икота, а заикание!.. И у меня больное сердце!

– Сердце может быть больным, только если оно разбито, – мрачно произнес он. – От чувств!

– Вам кто-то разбил сердце? – полюбопытствовала я. (Надо же было его об этом спросить, пока он снова не начал кидаться ножами).

– Забудем об этом. Это было давно и неправда, – отмазался он и снова подошел ко мне ближе, отчего у меня задрожали коленки. Слава Богу, платье было длинное и скрывало мои «чувства» к нему. – Лучше скажите мне, что делает такая красавица одна в лесу?

– Я… мм…это…заблудилась.

– Правда?! Если вы плохо ориентируетесь в лесу, зачем же вы сюда пришли? – он осмотрел меня с ног до головы, затем взглянул на кобылу, которую все еще держал за поводья. – Позвольте предположить, вы гуляли с графом Зарусским, но ваша лошадь решила маленько побегать…. Так?

– Вы знаете графа Зарусского? – у меня появилась надежда.

Тип усмехнулся:

– Еще бы! Это же его земли!

– Значит, вы отведете меня к нему? – наивно спросила я.

Он еще раз оглядел меня с ног до головы, как новогоднюю куклу, и снова усмехнулся. Еще до его ответа я уже поняла, что надеяться не на что.

– Нет, – протянул он. – Зачем же отпускать такую красавицу? Такая красавица и самому в хозяйстве может пригодиться. А граф…приведет себе другую…

– Другую?! – Удивилась я. Мысли мои были спутаны. Сердце пронзительно екнуло. Уж не ревность ли это?

– Конечно! У него за неделю уже пять баб, мм, простите, дам побывало…. Куда он их потом девает, одному Богу известно!

– Не верю, – сказала я, хотя в моей душе промелькнула тень сомнения. – Зачем вы мне все это говорите? Граф будет искать меня…

– Да ну?

– Ну да. Будет. Я ему нужна. Очень, – я решила блефовать, хотя и сама уже потихоньку начинала верить про всякие карты мира и прочее.

– Нужна? – Переспросил тип. – Интересно, для чего же? Вы же не имеете в виду то, для чего женщина нужна мужчине чаще всего?! – он ухмыльнулся.