Исповедь глупца

– Необыкновенно! – воскликнул я.

– Не правда ли, милый друг, этот ребенок настоящее сокровище! – воскликнул барон с таким серьезным участием и состраданием, как будто дело шло о невинности, преследуемой тиранами.

Но баронесса, подхватив слово «ребенок», жестко отпарировала:

– Посмотрите, как это прелестное бэбэ растрепало волосы моему мужу.

Действительно пробор барона исчез, волосы его были развиты а la cheval, усы закручены кверху, что совершенно меняло выражение его лица. Но по ассоциации идей я заметил, что и баронесса позаимствовала у очаровательной кузины некоторые мелочи в прическе, туалете и даже манерах. Можно было подумать, что химическое сродство вполне проявилось здесь между двумя живыми существами.

Между тем обед тянулся тяжело и грузно, как повозка, потерявшая четвертое колесо. К кофе ждали необходимого теперь четвертого члена нашего квартета, не налаживающегося больше в трио. За десертом я произнес тост в честь супругов, тост самый обыденный, без всякого подъема, как отстоявшееся шампанское.

Супруги обнялись, охваченные воспоминаниями прежних лет, и под влиянием ласки они сделались снова влюбленными и нежными, как актер становится, наконец, сам печальным, изображая искренние слезы. Или под пеплом, может быть, еще тлел огонь, готовый разгореться, если искусная рука сумеет вовремя раздуть его. Трудно было предсказать, чем все это кончится.

Мы сошли в сад и сели в беседке, откуда была видна аллея. Разговор тянулся вяло, а рассеянный барон, насторожившись, выглядывал на улицу, не идет ли кузина. Вдруг он бросился из беседки, оставив нас одних, вероятном намерением пойти навстречу гостье.