Книга 1. Ворох воспоминаний

В голове закономерно всплыл образ этого маленького зализанного кривого крота. Мне противна каждая мысль о нем! Вспомнились фотографии, на которых он смотрит на нее, трогает ее… Целует… Майя!

– Он ее не достоин! – скрипнул я зубами. Заметил, что машину слегка повело. Силой воли разжал стиснутый руль.

В голове всплыл образ сестры. Майя была красивой девушкой. Кудрявые струящиеся по плечам блестящие каштановые волосы. Глубокие карие глаза. Посмотрев в них, ты просто не можешь отвести взгляд. Однажды увидев, ты просто не сможешь их забыть. Она была довольно высокой, играла в школе в баскетбол и могла дать фору даже парням. Природа не обделила ее стройной притягательной фигурой.

И эту красоту, этот талант, я поклялся себе защищать. Издалека, разумеется. Потому что я ее старший брат. Она никогда не узнает, почему все ее обидчики внезапно переставали ее трогать. Никогда не узнает, как у такой школьной звезды не появилось ни одного завистника. Никогда не узнает, почему вокруг нее были только фанаты, и никогда-никогда никто не кидал в нее сырыми яйцами на улице. По-другому просто не может быть. Ведь я обещал. А этот ее новый хахаль… Просто мое упущение.

С тех пор, как умерли родители, и мы разъехались по разным городам в поисках своего лучшего будущего, я больше не лез к ней. Да, мы виделись пару раз, пару раз ходили вместе по разным местам. Делились впечатлениями и новостями. Мы не прерывали нашего общения. А потом… Я вижу этого крота во фраке, а рядом мою Майю в белом платье на фотографиях из интернета. На фотографиях со свадьбы, на которую меня не приглашали. Представляете? После всего того, что нас связывало, я получаю такой удар. Не сказать, что у тебя появился бойфренд это окей, я ей не мамочка. Но выйти замуж и не позвать на свадьбу родного брата? Удар ниже пояса.

Я звонил ей. Писал. Думал, что может обидел ее чем-то. И в самом конце, после всех моих попыток, она отправила лишь одно сообщение. «Я больше не нуждаюсь в твой опеке. Оставь меня в покое. Мы уезжаем в другую страну. Надеюсь, ты тоже когда-нибудь найдешь свое счастье».

Я медленно прочел это. Потом еще раз. И еще. Смысл слов никак не доходил до моего оглушенного сознания. А потом… Меня словно окатили ледяной водой. Мои щеки загорелись, руки затряслись, а по спине пробежали мурашки. Я проглотил ком в горле и почувствовал, как мое сердце сжалось. И засохло. Я ничего ей не ответил и больше ее не трогал. Как и она не трогала меня.

Скажите, что поступил как девчонка? Надо было встретиться лично? А что бы вы сами сделали, если бы вас предали подобным образом?

Подавив кипящую в душе ярость, я поправил зеркало заднего вида и посмотрел на себя. Каштановые волосы, карие глаза. Очень похож на Майю. Но все же я был обделен тем природным обаянием, которое досталось ей. Просто парень. Не страшный, но и до корейских поп звезд явно не дотягиваю. Я помотал головой, гоня прочь плохие мысли. Да, сейчас не до вас, у меня есть другая проблема.

Из головы, как бы между прочим, не выходили слова моего хорошего друга Кристофера, которые он сказал мне перед поездкой: «Знаешь, что хуже всего в смерти дальнего родственника? Он умер, не оставив тебе двух мешков наследства, квартиру в центре города или шикарный особняк в глухом лесу, а тебе все равно нужно ехать на его похороны».

– Как же ты прав, – тяжело выдохнул я.

Путь мой лежал в глубинку этой большой и необъятной страны. Через протяженные горные перевалы и забытые богом леса в одну глухую деревушку. Но деревушку, как я понял, не совсем обычную. Позвонивший мне человек упомянул, что деревня их была долго от всех изолирована, а потому сохранила множество странных и местами спорных обычаев. Которые, тем не менее, они соблюдают и по сей день.

И какой же обычай самый странный, интересно вам, да? Я отвечу. Любовь к куклам. Очень странная любовь к куклам. Когда он хриплым баритоном рассказывали мне об этом, у меня просто глаза на лоб лезли. Сидя в машине, я почувствовал себя неуютно. Рука сама потянулась проверить, заблокированы ли двери.

Итак, представим, что в этой деревне умирает человек. Как же его хоронят? Так же, как и у нас. Закапывают. Ставят крест или надгробие. А затем… Каждый приносит с собой куклу. Которую нужно оставить рядом с усопшим. На могиле. Для охраны ли, для сопровождения ли в другой мир: я не знаю. Но такой обычай был, есть, и да, я еду туда со своей куклой.

Я купил ее в первом попавшемся магазине. В магазине старых товаров. Что-то вроде секонд хэнда. Малышка сидела у входа на комоде и сразу бросилась мне в глаза. Продавец сначала удивленно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на куклу, и попросил за нее очень символическую сумму.

Знаете, при ближайшем рассмотрении кукла мне даже понравилась. Она была сделана из грубоватой на ощупь синей ткани, а набита чем-то мягким. Волосы из белой бечевки были много раз обернуты вокруг головы, наподобие улитки, создавая приятную шевелюру. Глазки-пуговички. Маленькие такие, черненькие. И простое платьице сверху. Кстати, из очень теплой и приятной ткани. Красненькое, с рюшечками. Хотя саму куклу я бы не назвал красавицей, нет, она скорее немного пугала. Вот например: почему ткань была синяя? Кукла что, утопленник? А где ее рот? Трудно было нитку продеть? Слегка кривая вся, будто ребенок делал. И почему продавец был так удивлен, когда я протянул ему эту куклу? Будто в первый раз ее видел. Странно. Почему я начинаю думать об этом только сейчас? Может, не стоило ее покупать…

Размышляя об этом, я не спеша ехал в деревню, ориентируясь на всемогущий навигатор. Который, впрочем, скоро начал барахлить, и ползунок с моим местоположением начал замирать посреди лесов и полей.

Нет, мой сладкий, я не в болоте. Плавать моя машина не умеет. Ну и ладно, я все равно уже запомнил направление. Да и развилок на этой дороге было не очень много. Как-нибудь доеду. Один. Наедине со своими мыслями. На своей любимой машине. В гордой самодостаточности.

– И никто нам не нужен, – кивнул я сам себе.

День неумолимо клонился к вечеру. Блеск солнечной дуги приблизился к зелеными пиками деревьев, и дорогу накрыло голубым сумраком. Небольшие перекусы, взятые с собой, а также утренний поход в туалет в хостеле спасли ситуацию, поэтому кроме как размять ножки, и закинуть еду в топку, я нигде не останавливался. Ехал я быстро.

А дорога всё петляла и петляла. Поднималась и опускалась, выкручивая головокружительные финты. А я всё ехал и ехал в неизвестность. В неизвестность, которая в конце концов вывела меня в неизвестное мне место в окружение неизвестного мне кладбища. Точнее, кладбище я приметил впереди. А прежде этого кое-что произошло.

На дорогу выскочил олень. Не двуногий, городской, а самый натуральный, лесной, о четырех лапах. Слава богу он пронесся вдалеке, едва показавшись в свете фонарей машины. Всё случилось так быстро, я даже среагировать на него не успел, а то бы вдавил тормоз и полетел в дерево на обочине.

Впрочем, я совру вам, если скажу, что олень был обычный. Я не биолог и настоящих оленей вижу редко. Но моих знаний определенно хватит, чтобы сказать, что олень был явно болен. Он, как я успел разглядеть, был достаточно темный, будто бы перед тем, как выбежать на дорогу, принял грязевую ванную. Шерсть, висящая грязными комьями, местами отсутствовала, обнажая нездоровую кожу, сверкающую темной смолой. Но самым странным было то, что у него, видимо, сломана шея. Очень уж низко он ее держал. Она будто росла из груди, из нижней ее части. А ещё, возможно мне показалось от волнения и усталости, но за обрубок его рога держалась рукой кукла…

Я помотал головой.

– Хватит! – пискнул я сам себе не своим голосом.

Сначала сны с куклами, теперь олени с куклами. А что будет завтра? Надеюсь, завтра я встречу красивую куколку и на мои чувства ответят взаимностью. Эх. Одиночество, сволочь. А олень напугал. И я принял волевое решение ехать медленнее.

Задумавшись, я и не заметил, как въехал наконец на территорию того самого кладбища, что виднелось пару минут назад вдалеке между деревьями. Я притормозил. Мельком глянул на старые кресты, на низенькую оградку, на пустынную автомобильную дорогу, что одиноко тянулась прямо посередине этого жуткого места. Бросил взгляд на карту, которая всё ещё утверждала, что я посреди болота. И с ужасом понял, что сворачивать некуда. Нужно ехать дальше. В какую дурную голову закралась идея прокладывать дорогу в таком жутком месте?

Полностью сосредоточившись на дороге я было уже напрягся, как вдруг меня неожиданно расслабило. Словно я резко пропустил два стаканчика. И на секунду будто перестал видеть. Я словно оказался в вакууме. Мой мозг отказывался понимать происходящее. Нет, я не схожу с ума. Определенно точно я на секунду перестал видеть. Словно очень долго моргнул. И чувствовать. Тело ватное. Руки и ноги не слушаются. Тьфу ты. Не удивительно, что я начинаю чем-то заболевать. Столько дней в дороге. Столько дней в непрерывной концентрации.

Я понял, что дальше сидеть за рулем опасно. Вырулил на обочину и остановил машину. Заглушил ее, чтобы не тратить бензин. И сделал очень простое действие, которое стало началом конца. Вылез подышать свежим воздухом и потянуться. Дверь автомобиля захлопнулась, и я поднял взгляд.

Сотни, тысячи глаз смотрели на меня не моргая. Они прожигали мое тело насквозь, примораживая ноги к земле и пробивая на мелкую дрожь. Заставляя коленки трястись мелкой дрожью, холодный пот стекать по спине, а зубы отбивать бешеную чечетку. В нос ударил острый тошнотворный запах разложения. Голова резко закружилась и все эти глаза начали вращаться вокруг, затуманивая зрение и лишая разума. К горлу подкатила тошнота. Ноги были более не в состоянии удерживать мой вес, и я оперся рукой на машину, едва не упав. Закрыл глаза. Сердце молотом стучало по голове, а горло саднило от холодного кладбищенского воздуха и частого дыхания.

Тук-тук-тук-тук.

И почему я сразу их не заметил, пока ехал?

Сжав кулаки, попытался прийти в себя. Сколько уже прошло времени? Не знаю. Давай, возьми себя в руки, нюня. Не тысяча там глаз. Всего лишь пару сотен. Дыши глубже. Тебя никто не съест.

Фух. Вот так. Соберись. Фух. Молодец.

Сердце замедлило свой ритм. Дыхание стало ровнее.

Собравшись с силами, я поднял голову и приоткрыл глаза. В последних лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь темный частокол деревьев, я увидел их. Глаза.

Карие, синие, зеленые, пуговички, ниточки, пустые впадины на пластиковом личике и вытекшие, розовые кляксы на щеках. Да, это были куклы. Огромное, мать вашу, количество кукол. И они были повсюду. На крестах, на кустах, на ветках деревьев, сидели на оградке, валялись на земле, даже свешивались с ветвей, словно покойники. И выглядели они воистину ужасно. На них были маски смерти. Узнаваемые человеческие черты были стерты и воображение само дорисовывало им лица, которые были страшнее самых жутких фильмов ужасов. Некоторые куклы были залиты проливным дождем и грязные ручейки из их глаз оставляли ложное впечатление, будто бы им не чуждо человеческое. Волосы, давно растаявшие на солнце, образовывали на головах кукол запеченную корочку, хрустящую и, уверен, крайне вонючую. Оторванные конечности тоже не были редкими находками. Они устилали всё обозримое пространство. На дорожках между могилами, под автомобилем, висели на веревочках на ветках деревьев. Но по-настоящему пугало не это. А только лишь эти глаза. Глаза, мать вашу, которые выглядели как живые! Они блестели плотью и кровью. Они смотрели прямо на меня. Они молили меня помочь им, молили меня избавить их от этой невыносимой участи. А если я не смогу… То присоединиться к ним. В их молчаливом ожидании либо освободителя, либо конца света.

– Так, успокойся, – с силой похлопал я себя по щекам, – это просто куклы. Просто. Много. Очень много. Кукол.

Собрав все остатки мужества в себе, я снова посмотрел на этих пластмассовых чудовищ. И боролся с собой, пытаясь не отвернуться и не описаться.

Глава 3. Самый страшный день в моей жизни?

Взрослый здоровый мужчина 25 лет. Откуда у меня такой страх кукол, спросите вы? Я вам отвечу. От моей любимой мамы. Благодаря ей в моей жизни случилось на одно невероятное событие больше, чем хотелось бы. Произошло нечто, неизгладимым пятном оставшееся на ткани моей судьбы. Словно по мятой одежде прошлись горячим утюгом и теперь нет ни малейшего шанса исправить эту лишнюю уродливую складку.

Дело было зимой. Знаете, мы не были богатой семьей. Мы были самой обычной. Сдавали деньги на ремонт школы и новые занавески, ругались, если просили очень много. Отец зарабатывал охотой, а мама была швеей на ткацкой фабрике. Сестру, мою любимую сестру, забрала в тот день бабушка на выходные.

Почему не забрали меня тоже? Я… Не помню…

Но помню, что перед праздниками нужно было сделать очень много дел на фабрике и моя мама стала оставаться на работе допоздна. Бывало, что она приходила только под утро. И чтобы мне одному не было грустно и одиноко она принесла мне куклу. Видимо, машинки уже разобрали и мне досталось только это пластиковое недоразумение. С голубыми глазами, противными коричневыми, как растаявший шоколад, волосами, кривыми конечностями и «миленьким» розовым платьицем.

Не поймите меня превратно, я люблю свою мать, но я до сих пор понятия не имею, откуда она взяла эту куклу и откуда в ней родилась идея, что оставить это чудовище с маленьким мной это хорошая идея.

Тем не менее первая ночь наедине с куклой неотвратимо приближалась, грозя принести с собой сломанную до конца моих дней психику.

Всё начиналось хорошо. Как обычно мама утром ушла на работу, наказав сидеть дома, никому не открывать, не забыть перед сном закрыть все двери, окна и калитку снаружи. Отец с охоты в тот день не вернулся. Такое бывало, что он пропадал на несколько дней. Сестра была уже у бабушки и вот я остался один.

Чем может заняться ребенок, пока остается один дома? Ну, разумеется, я смотрел мультики, кушал, затем снова смотрел мультики. В школу не нужно было идти, выходной все-таки. Поэтому я наслаждался своим одиночеством.

А потом моргнул и осознал, что с небес на землю неожиданно опустилась тишина. Стало темно. Страшно. На часах маленькая стрелка приближалась к 11, поэтому я вспомнил мамин наказ, что нужно все закрыть.

Мы жили в частном доме в небольшом городе. Домик был одноэтажный, туалет вообще был на улице, в общем не сильно весело для подрастающего фантазера.