Все из-за тебя

Услышав, как за забором припарковалась машина, я почему-то притихла. Бабушка, еще немного поворчав себе под нос, скрылась в доме. Хлопнула дверца, и послышался голос Йована. Я осторожно подползла к забору и посмотрела в щель. Йован зевнул и сладко потянулся. Я разглядела за рулем незнакомого молодого мужчину. На Гарбича-старшего точно не похож. Йован обошел машину, открыл заднюю дверцу и помог выбраться миниатюрной крашеной блондинке в симпатичном белом платьице. Я навострила уши, но не разобрала, о чем они говорят. Только услышала звонкий смех девчонки.

Парочка исчезла из поля моего зрения. А мужчина за рулем завел машину и тронулся с места. Видимо, это личный водитель выскочки…

Когда иномарка проехала мимо и звук мотора растворился в воздухе, голоса зазвучали громче, но слов я разобрать не могла. Отыскала взглядом еще одну дырку в заборе, чтобы лучше рассмотреть голубков. Отверстие располагалось выше моего роста, не дотянешься. У забора громоздился хлам, который мы приготовили на выброс. Я залезла на старое трухлявое кресло, а с него перебралась на ржавую перевернутую бочку. Посмотрела в дырку, будто в дверной глазок, и увидела Йована с девушкой – они бесстыдно целовались.

А у меня внезапно почва ушла из-под ног, вернее, ржавая бочка. Я не заметила, как встала на самый край, и бочка накренилась. Я полетела на землю и, пытаясь удержаться, схватилась за таз, который висел на гвозде, вбитом в забор. Таз за утро нагрелся на солнце и обжег мне руки. Взвизгнув, я откинула его, и он со звонким бряком ударился о бочку.

– Батюшки-светы! – завопила за моей спиной бабуля. – Господи, помилуй! Маша!

Лежа около ржавой бочки, я молилась всем богам, чтобы бабушка вела себя чуть тише, но она не унималась:

– Ты как сюда угодила? Зачем полезла? Хватило же ума взгромоздиться!

Каждую фразу бабуля выкрикивала все громче и громче. Я пробурчала что-то невразумительное. За забором было тихо-тихо. А у меня в голове эхом повторялся звук удара таза о бочку. Но, конечно, Йован и его девчонка все слышали. Я устало закрыла глаза в надежде, что открою их – и все исчезнет. И сломанный велосипед, и таз, и бочка, и чертов Гарбич со своей девчонкой… Так стыдно мне давно не было.

* * *

В обед погода испортилась. Подул свежий ветер, и щеголять по участку в купальнике стало зябко. Я бросила инструменты в ящик и отправилась в дом. Бабушка заварила чай и наделала бутербродов. Сидя за столом, я смотрела в окно на соседний дом. Из-за высокого забора виднелись красивая крыша и раскачивающиеся верхушки деревьев. Интересно, чем сейчас занят Йован? Как проводит время со своей драгоценной кралей?

– Окосеешь! – сказала мне бабушка, наблюдая, как я поглядываю в окно на дачу Гарбичей. – Будет один глаз на Кавказ, другой – в Арзамас.

– Бабушка, а кто наши соседи? – спросила я. – И что за фамилия у них такая? Ты несколько раз говорила, забыла, – прикинулась я дурочкой.

– Гарбич? Так они сербы. Хозяин дачи – бизнесмен из Белграда, он еще в девяностые переехал, до войны, при Милошевиче, в кризис. У нас, конечно, тоже несладко тогда было, но ведь поднялся человек. Дачу какую отгрохал.

– Да уж, молодец. А дети у них есть? – я постаралась придать голосу равнодушие, будто между делом спросила.

– Конечно! Поздний ребенок – Ванечка. Как долго они свое чудо ждали… Ты разве его не помнишь?

Я про себя только посмеялась: чудо Ванечка, как бабушка его назвала.

– Не-а, не помню.

– Чуть тебя помладше. В детстве часто на даче летом отдыхал, а потом, видимо, как и тебя, не затащить. А в этом месяце, гляжу, снова зачастил… Вот и пойми, с чего вдруг.

Бабушка с озадаченным видом тоже выглянула в окно, словно ожидая увидеть сидящего на нашем заборе Йована.

Я сама не могла взять в толк, почему меня волнует Гарбич и какое мне дело до его семьи.

Ветер гнал над соседским участком рваные белые облака. А я обратила внимание на наш забор, где выцветшей краской было написано мое имя. Это папа написал, когда я была совсем маленькой. В детстве я ненавидела приезжать сюда. Мне казалось, что скучнее ничего не придумаешь, несмотря на то что при жизни дедушки участок был в порядке. Дед даже песочницу и качели мне соорудил… И вот теперь нам придется прощаться с этим домом. Только этим летом, буквально за две недели я прочувствовала всю прелесть дачной жизни. Озеро, сосны, солнце… Представляю, как не по себе бабушке покидать этот дом. Сколько счастливых лет она провела здесь.

– Бабуля, тебе жалко уезжать отсюда? – спросила я.

Бабушка удивленно посмотрела на меня.

– Ну а ты как думаешь, Машуня? Здесь же ребенок мой вырос. И ты таким кукленком приезжала сюда, помнишь?

Я улыбнулась.

– У меня даже одна поделка твоя осталась. Для принца.

– Для какого принца? – искренне удивилась я.

– Ты из проволоки смастерила и стекляшек наклеила наподобие бриллиантов. Сказала, что когда встретишь принца, то подаришь ему это кольцо. «Баба, я надену ему на палец колечко и женюсь на нем», – бабушка, процитировав меня, негромко рассмеялась. – Так и сказала: женюсь.

– Почему ты его не выкинула?

Я привыкла, что мама безжалостно выбрасывала все мои поделки, открытки, записки, не считая их особо ценными.

– Как же я выкину, если ты не разрешала? – всплеснула руками бабушка. – А вот сейчас тебе его отдам, и ты принцу своему подаришь.

Бабушкин голос зазвучал сварливо, как будто она вспомнила Леню.

Бабуля достала со шкафа старую кожаную дамскую сумку, в которой хранила все документы. Долго копошилась в ней и наконец протянула мне то самое колечко, о котором я совсем забыла. Я осторожно взяла в руки кольцо, будто оно на самом деле было настоящим сокровищем. Зеленые стеклышки сильно помутнели…

– Теперь можешь подарить это кольцо кому посчитаешь нужным, – сказала бабушка.

– А если я его еще не встретила?

– Обязательно встретишь. Какие твои годы, – выдохнула с облегчением бабушка.

Я не могла взять в толк, почему бабушка так категорично настроена против Лени. Колечко я позже убрала в сумку, чтобы увезти в город и положить в ящик стола. Сама не знаю почему, но дарить его Лене пока не хотелось.

* * *

Волны с белыми гребнями одна за другой наперегонки набегали на берег. Над озером зависло раскаленное солнце. По прогнозу эта неделя должна была стать последней жаркой. Я с самого утра ушла на пляж и с нетерпением ждала Славу и Лику, которые обещали приехать к обеду. Даже Леня собирался прийти на пляж и познакомиться с моими друзьями. Конечно, слишком долго мне пришлось уговаривать его, но ради меня он все-таки согласился. Я сильно волновалась: так хотелось, чтобы мой парень и мои лучшие друзья нашли общий язык.

Я провела на пляже уже больше двух часов. Солнце нагрело спину и плечи. Я сидела на ярком розовом полотенце, которое привлекало слишком много внимания. Отличный опознавательный признак, между прочим. Но никто ко мне на встречу не торопился. Ребята опаздывали уже почти на час. Леня тоже не спешил, и я страшно злилась на всех. Может, Лика и Слава заблудились и не нашли пляж? Но к нему ведет только одна дорога.

Я уже успела пару раз искупаться и обсохнуть, а они еще не появились. Трубку ни Лика, ни Слава не брали. Когда я забеспокоилась и решила вернуться домой, из-за сосен наконец показались друзья. Уставшие и понурые, они шли на приличном расстоянии друг от друга. Судя по их рассерженным физиономиям, успели крупно поругаться. Никакого намека на обычный флирт. Я тут же вскочила на ноги и понеслась к ним.

– Вы где были? – выкрикнула я возмущенно. И только подбежав ближе, увидела, что у Славы перепачкано лицо.

– Машина сломалась, – проворчала Лика, поправляя соломенную шляпку, – прямо посреди дороги.

– Мы ее в ремонт отогнали, – добавил Слава, – пришлось ждать эвакуатор.

– После того как он полчаса делал вид, что разбирается в тачках.

– Я разбираюсь, – насупился Славка, – просто случай критический.

– Так и скажи, что перед девчонкой решил повыпендриваться.

– Больно ты нужна, выпендриваться перед тобой.

– Пришлось ехать на электричке.

– Из-за дачников не протолкнуться.