Наша юность

– Это его новая девушка, – я попыталась не подать виду, что он задел мои чувства, – по-моему, очень симпатичная, нет?

Лара строго посмотрела на Глеба, тот ответил:

– Не знаю, я на неё не смотрел.

– Алиса, прости, – вдруг сказала Лариса, – а что за Никита?

– Ты не знаешь? – я ей не поверила, потому что знала наверняка: Глеб ей всё рассказал. – Я думала, все в курсе.

– Я тоже не знаю, – вдруг сказал Саша.

Я опустила глаза и начала говорить.

– В пятом классе я познакомилась с Никитой и Ромой. Про Рому вы знаете, а вот Никита… Он на три, почти даже на четыре года меня старше, он учился тогда в восьмом. Конечно, маленькая девочка была ему неинтересна, но я влюбилась. Потом, спустя два года, я стала встречаться с Ромой, его лучшим другом, а он решил, что я сделала это, чтобы быть к нему ближе. Хотя это было и неправдой, но эти отношения сблизили нас с Никитой, мы часто были в одной компании, стали немного общаться, и мне почему-то казалось, что я ему нравлюсь. В школе он оказывал мне небольшие знаки внимания – придерживал дверь, на лестнице пропускал вперёд, первый здоровался. Я так до конца и не поняла, был он просто вежливым или я правда была ему симпатична. Но я поступила по совести – когда поняла, что всё ещё люблю Никиту, рассталась с Ромой.

Позже, классе в восьмом, мы с Никитой абсолютно случайно стали общаться. Он был в одиннадцатом классе, я считала его таким взрослым, аж смешно сейчас. Да, наша дружба переросла во что-то большее, но отношения у нас не сложились. Потом мне неоднократно говорили, что ему просто было скучно и он играл со мной. Может, так оно и было, но я помню его глаза, и мне казалось, что он был со мной честен. Вот такие вот дела. Ну что, играем дальше? Женя, ты жива ещё?

Она открыла глаза, приподнялась и ответила:

– К сожалению, да.

– Что же тогда правда или действие?

– Действие.

– Отлично, – злорадно улыбнулась я, – напиши и отправь Паше сообщение о том, что ты его ненавидишь, не желаешь знать и больше не любишь.

– Нет! – испугалась Женя. – Он же после этого мне больше никогда не напишет…

– Так я этого и добиваюсь. Ты не видишь, что он тебе жизнь отравляет?

– Да? – разозлилась Евгения. – Может быть! Но я его люблю. Люблю! Я не смогу просто так взять и после четырёх лет жить без него спокойно.

– Ты сможешь, – попыталась успокоить её я, – ты гораздо сильнее, чем думаешь. Женечка, лучше пострадать пару месяцев без него, чем и дальше позволять ему отравлять себе жизнь.

С минуту она помолчала, потом, я видела, сделала огромное усилие над собой и приказала мне:

– Диктуй текст сообщения. Как кончится дождь, пойду ближе к остальным дачным домам, там ловит, и отправлю.

– Ты умница! – заулыбалась Соня.

Когда дело было сделано, Женя сказала Лине:

– Правда или действие?

Лина боялась, что если выберет правду, то Женя спросит у неё про Игоря, поэтому она выбрала действие.

– Возьми Игоря за руку, и сидите так двадцать минут.

Я ждала возмущений от Лины, но она быстро подчинилась, взяла раскрасневшегося Игоря за руку и попросила меня засечь двадцать минут.

– Саша, правда или действие? – спросила Каролина.

– Смотря какие у вас тут вопросы, я выбираю действие.

– Расскажи несколько фактов о Жене.

– Что? Почему именно обо мне? – не поняла девушка.

Лина пояснила:

– Если тебя никак не вовлекать в разговор, то ты засыпаешь! А если ты сейчас уснёшь, то ночью и сама спать не будешь, и нам не позволишь. Поэтому, Саша, давай!

Саша слегка растерялся, пару минут подумал и начал говорить:

– Женя обидчивая – что ей не скажи, почти всегда всё не так, по первому впечатлению кажется стервой, но она очень добрая и отзывчивая, смотрю на неё в школе и сейчас, когда она среди подруг, понимаю, что с вами, девочки, она становится в хорошем смысле неадекватной, готова на любые поступки и замыслы…

Услышав про «любые поступки и замыслы», я вспомнила, как мы в школе с Ритой и девочками играли в слабо-не слабо. Какие только странные, сумасшедшие поступки мы тогда не творили, но один из них мне запомнился больше всего. Я загадала Жене написать на стене (во время урока, чтобы её никто не увидел) несколько нелестных словечек о Паше, а Рита, подумав, что это было ей, моментом отправилась писать. Она быстро написала (прямо на перемене, когда по коридору ходят и ученики, и учителя) и вернулась к нам. Следующей выполнять задание должна была я, мне выпала участь подкорректировать надпись о Павле – добавить подпись, что якобы это написала девушка Павла (которая никак не могла этого написать, поскольку было уже два года, как она закончила школу). Я, будучи очень глупой и очень смелой, пошла писать одна, не взяв никого с собой (чтобы если что мне крикнули, что пора убегать), и меня, конечно же, заметили. Учительница та подняла крик, стала обвинять меня, я готова была провалиться сквозь землю. Избавить меня от позора пришла Женя, сказала, что хоть это и не мы написали, но мы сейчас всё отмоем. Рита слиняла, поэтому отмывали мы втроём стену целую перемену, и этим, на моё счастье, всё кончилось.

Саша тем временем сказал:

– Ну, вроде всё, что я знаю. Играем дальше? Алиса, правда или действие?

– Правда, – ответила я.

– Я слышал одно выражение, что человек не может просто так категорически не употреблять алкоголь, значит, у тебя есть история, из-за которой ты не пьешь?

Я кивнула.

– Их даже две. Но я вряд ли вам их расскажу, они слишком личные.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Соня, – договорились же, что никто и никогда не узнает о том, о чём мы сейчас расскажем друг другу.

– Ладно, одну, допустим, и расскажу. Это только мой позор и моя тайна. Но вторая… – я посмотрела на Лину. – Только с позволения главного действующего лица.

– Ладно уж, рассказывай, – разрешила Лина.

– За неделю до моего четырнадцатилетия мы с Алиной, нашей одноклассницей, случайно нашли у неё дома бутылку шампанского и бутылку вина. И пусть заранее праздники не отмечают, мы всё-таки решили. Открыли шампанское, быстро выпили его…

– Стой, я перебью, – попросил Саша, – с Соней, знаю, вы тогда ещё не очень хорошо дружили, но где были Лина, Женя?

– Несмотря на то что тогда было учебное время, Лина была в отпуске, а Женя не общается с Алиной, поэтому мы были вдвоём. Так вот, выпили мы эту бутылку быстро, а я тогда весила килограммов сорок, разве мне много надо было, чтобы напиться? Потом мы ещё выпили вина, и я стала собираться домой. Что было дальше, я помню смутно, почти даже не помню, как Алина решила меня проводить, как мы шли до моего дома, как я оказалась в своей постели – это всё выпало из моей памяти. Зато помню глаза моей мамы, наполненные болью, когда я проснулась на следующее утро. Конечно, она всё поняла. Мне было очень страшно и стыдно перед ней, и я пообещала и себе, и ей больше не пить. И не солгала…

– То есть, – начала говорить Лара, – ты впервые напилась, когда тебе было тринадцать?

– Да, – кивнула я, – вот такая я плохая.

– Да с кем не бывает, – приободрил Саша, – а вторая какая история?