Наша юность

– Нет, но я же не слепая. Улови момент, поговори с ней об этом.

– Хорошо. Давай возвращаться, скоро дождь будет.

Как интересно Оля стала третьей лишней. Ей просто понравился мальчик, она не могла знать, что станет причиной того, что двое не признаются друг другу в чувствах. Впрочем, если чувства подлинные, никакой третий лишний не позволит им исчезнуть, а признание просто перенесётся.

Мы не успели дойти до участка, начался ливень. Мы бежали быстро, но всё равно насквозь промокли. Дождь был не летним – грибным, а осенним, очень холодным. Поэтому, перетащив колонку и мангал на веранду, все спрятались в доме и не выходили из него.

В доме было не теплее, чем на резко похолодевшей улице. Я вся продрогла и стояла, дрожа. Это заметила Соня и сказала:

– Переоденься, ты вся вымокла, в доме холодно, ещё заболеешь.

Я смутилась.

– У меня с собой только пижама.

– Надевай пижаму, ничего страшного.

Я взяла свой рюкзак и пошла на мансарду. Там находились одна огромная кровать и две маленькие. Обрадовавшись, что я взяла пижаму с длинными рукавами и штанами, а не шортами, я надела её и вернулась обратно.

Когда я вошла в большую комнату, то увидела такую картину: на диване, укутавшись одним пледом, сидели Лина, Игорь и Женя, на кресле (оно было небольшим, странно, что они поместились), укрывшись другим пледом, сидели Глеб и Лара, на втором кресле, которое было побольше, тоже под пледом сидел Саша. Соня была на кухне и готовила кофе. В этот момент мне надо было предложить растопить печь – дрова были, бумага была, должны были где-то быть спички, но я почему-то об этом не подумала. Я пошла на кухню, помогла Соне донести кружки, и мы с ней забрались под плед к Саше.

Тусклым жёлтым светом горела под потолком лампочка, тихонько дремали Лина с Женей, о чём-то шёпотом болтали Глеб с Ларой, Игорь смотрел в одну точку, а мы с Соней, чтобы было теплее, обнялись. По крыше и в окна стучал дождь, далеко раздавались звуки грома, и все, устав от очень громкой музыки, наслаждались этими естественными звуками природы.

Вдруг гром раздался где-то очень рядом, я увидела, как за окном сверкнула молния, и в этот момент погас свет. Стало темно, гром усиливался, от него проснулись все дремавшие. Соня схватила меня за руку – видимо, испугалась, а я потянулась за своим телефоном. Нужно было включить фонарик и пойти посмотреть, почему выключился свет и как его вернуть обратно.

***

Я скинула с себя плед, включила фонарик и пошла на веранду. Кажется, именно там стоял генератор, который обеспечивал подачу электричества. Следом за мной вышел Игорь. Я взглянула на генератор, он дымился. Я попятилась.

– Я, конечно, не электрик, но мне кажется, с ним что-то не так.

Игорь подошёл поближе, сел на корточки и стал его рассматривать.

– Тебе не кажется. Возможно, в него ударила молния. И если это так, то нам очень повезло, что он не загорелся.

Если бы генератор вспыхнул на деревянной веранде, то через минуту бы здесь всё полыхало. Даже если бы мы вовремя заметили пожар, то без травм всё равно бы не выбрались – единственный выход горел, оставалось либо одно маленькое окошко на первом этаже (наверное, туда бы пролезла только очень худенькая Соня), либо мансарда с балконом. Конечно, прыгнуть со второго этажа в траву можно и без последствий, но не все умеют правильно прыгать и приземляться.

Дождь усилился, подул ветер, мне стало холодно. Вдруг на веранду вышел Глеб.

– Ну что тут у вас? – спросил он.

– В эту штуку попала молния, – я махнула головой на генератор, – если бы она загорелась, нашли бы десять трупов.

– Ну, ну, Алиса, не преувеличивай, – попросил Игорь, – нас всего восемь. А если серьёзно, то максимум дача бы сгорела, да и то в сарае есть бочки с водой, думаю, часть бы мы потушили.

Я стояла и тряслась, мне было очень холодно, но уйти я не могла, ждала, что понадобится моя помощь. Я заметила, что Глеб хотел дать мне свою ветровку, но всё не решался. Наконец, чтобы избавить его от этого трудного выбора, я решила заговорить:

– Как мы будем без света? На улице, хоть и восьми часов ещё нет, из-за грозы тьма кромешная, в доме ещё темнее.

Игорь встал, подумал несколько секунд и сказал:

– Где-то были свечи. Часов до девяти с ними продержимся, а там мама моя приедет, не думаю, что она разрешит нам остаться без электричества, развезёт всех по домам.

Я вздохнула. Вот со мной так всегда. Когда мы только приехали, я думала о том, что ночевать здесь не останусь, что уеду домой. Четыре часа прошло, я успела передумать и даже обрадоваться, что мы здесь с ночёвкой, ан нет, моё первое желание – уехать, решило сбыться.

Мы с Глебом пошли за Игорем, на наши головы обрушивался поток дождя, но выбора не было, нужно было забрать из сарая свечи, а вход в него был только с улицы.

– Ты в одной пижаме, тебе нужнее, – услышала я голос Глеба и почувствовала, как плечи мои согреваются.

Я остановилась, Глеб обогнал меня, и я увидела, что он в одной футболке. Вдруг я ощутила прилив нежности, мне стало тепло. Но не из-за его ветровки, а из-за его поступка.

– Спасибо, – улыбнулась я, догоняя Глеба.

Вот так и бывает в жизни. Человек всеми силами пытается показать тебе, что ему всё равно – задевает словами, делает что-то тебе назло, но одна маленькая, почти непримечательная вещь доказывает, что в его сердце продолжает жить любовь, даже если она забыта, даже если она где-то на самом дне. И почему же мы всегда боремся только за любовь, а за дружбу – нет? Да потому, что раны, полученные от друзей, с гораздо большей силой задевают нас, порой даже настолько сильно, что после этого мы больше не можем, не умеем доверять и дружить. С любовью же всё не так. После неудач мы оправляемся, пусть и не скоро, и когда вновь влюбляемся, забываем все прошлые обиды и снова вверяем себя другому человеку.

Мы вошли в сарай, взяли свечи и уже собирались пойти обратно, как Игорь сказал:

– Чёрт, спички! Единственные спички, которые есть на участке, это те, которыми мы разжигали мангал. Я уверен, их никто не забрал, они так и остались лежать во дворе на столе. Они наверняка все вымокли!

Я уловила мысль Игоря – никто из присутствующих на даче не курил, значит, ни спичек, ни зажигалок ни у кого не было.

– У меня в сумке есть спички, – вспомнила я, – пойдёмте.

– Откуда? – удивился Глеб. – Ты курить начала?

– А это не твоё дело, – ответила я и улыбнулась.

Давно, почти год назад, мы с Женей решили заказать из интернет-магазина одной рок-группы, от которой мы обе были без ума, несколько простых вещей: ручку с названием группы, несколько тетрадок, наклейки, а Женя заказала ещё и спички (там был необычный коробок, и спички разноцветные, ей захотелось похвастаться такими). И, видимо, те, кто собирали посылку, что-то перепутали, положили два коробка спичек. Один я забрала себе и кинула в сумку, подумала, что однажды пригодится. И вот, пролежав целый год ещё в магазинной обёртке, они наконец пригодились.

Мы вернулись в дом, я, мысленно расхваливая человека, который додумался внедрить в телефоны фонарик, отыскала в сумке спички, открыла их и стала зажигать свечи.

Получилось неплохо: кофе, пледы, пламя свечей и непрекращающийся дождь, всё ещё равномерно стучавший в окна, звук которого иногда сопровождался громом.

Я повесила мокрую ветровку Глеба на крючок в сенях, вернулась к Соне и Саше под плед и стала сама себе завидовать. Я уже тогда знала, что буду вспоминать этот день как один из лучших в своей жизни, я была очень счастлива и знала, что все присутствующие разделяли со мной это чувство. Я была уверена, что уже многим в голову пришла идея растопить печь, но все молчали, ведь тогда бы пришлось убрать пледы, а в этом было что-то особенно романтическое.

– Нет, ребятки, – вставая с кресла, сказал Саша, – так нельзя, нужно топить печь.

Спустя полчаса мы стали складывать пледы, в доме становилось тепло. Глеб отошёл от печи, подошёл ко мне и спросил:

– Где моя ветровка? Хочу повесить её перед печкой, чтобы высохла побыстрее.

– В сенях, – ответила я, – сейчас принесу.

Я встала с кресла и пошла в сени. Глеб неожиданно пошёл за мной.

– Ты чего? – удивилась я.

– Хотел тебя попросить не говорить никому, что я дал тебе свою ветровку.