Фокусник

– Так уезжай? Переезжай в другой город, начинай все сначала.

– Все сначала? – Саркастически переспросил он, – Так будет все то же самое.

Он тяжело встал, потушил истлевший окурок и пробормотал, обращаясь, видимо, больше к себе самому, чем ко мне:

– Ладно. Посмотрим, что будет. Посмотрим.

С тех пор все начало постепенно, но неумолимо меняться. Сначала перемены почти никому не были заметны. Влад напряженно созванивался с Саймоном, Макс хохотал, Яна уединялась со всеми встречными и поперечными. Постепенно, однако, на кухне стали появляться странные, нервные люди. Вместо привычного запаха еды, табака и мыла, в коридоре чувствовалась гнилостная вонь грязной одежды и человеческих испражнений. Кое-кто из самых брезгливых перестал захаживать к Вардану, стараясь встречаться с нами на нейтральной территории, в клубах, пабах и на улице. Это было неудобно, непрактично, и попросту опасно. Влад ворчал.

С кухни исчезла плошка с ключами, пепельницы и стаканы. Потом Макс и Вардан перетащили остатки того, что можно было вынести и украсть, к Вардану в комнату. Как-то вечером мы обнаружили там незнакомую грязную женщину с мутными глазами. Она лежала на полу, спрятав лицо в ладони, и тихонько выла. Вардан стал строже следить за тем, чтобы запирать свою дверь.

Тяжелее всех приходилось Максу. Ему никак не удавалось подружиться с пришельцами, и он, привыкший к веселью и гулянкам, чувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем, мы все чувствовали себя не в своей тарелке. Большинство наших новых клиентов были англичанами, большинство приходили и уходили в молчании.

На кухне стали случаться стычки, и мы радовались, если дело обходилось синяками и не доходило по кровопролития. Почти у всех были с собой ножи, из тех, что можно купить в охотничьем магазине, грязные и царапанные от частых заточек. Почти у всех из карманов торчали гнутые ложки. Почти всем было абсолютно плевать, что происходит вокруг.

Мы молча сносили неожиданные перемены, пока назревшее отвращение пополам со страхом не нашло выход в самом непосредственном члене свиты. У Яны случилась истерика.

– Я больше так не могу! – Кричала она, трясясь всем телом, – Это что за дерьмо? Вардан! Что это за дерьмо?!

Вардан тихо и отчетливо сообщил ей, куда она может направиться, и вышел, со всей силы шарахнув дверью.

Влад попытался обнять Яну, но она скинула его руку и продолжила, обращаясь на этот раз к оторопевшему Максу.

– Что вы творите?!! Это вообще что?! – Она давилась слезами, – Нам ведь было так здорово! Все ведь было так хорошо! Зачем вы все портите!! Почему вы всегда все портите?!!

Макс округлил глаза и бросил на меня умоляющий взгляд. Я покачала головой. Я была очень рада, что Яна кричала не на меня, и хотела, чтобы так оно и оставалось.

– Родная, ну что ты… – начал Макс.

– Дебил! – Взвизгнула Яна, – Все вы дебилы! Сволочи, ненавижу вас, ненавижу, ненавижу!!!

– У тебя не ПМС ли случаем?

Яна взвыла что-то очень грубое и разрыдалась.

– Я больше не могу, я больше не могу, – причитала она сквозь всхлипывания, – Я реально больше не могу…

Постепенно она успокоилась. Влад отвел ее на улицу, чтобы выкурить косячок, и обратно они не вернулись. Мы с Максом остались одни на кухне, где теперь стало пусто, тихо и одиноко. Макс упрямо молчал, и я заговорила первая.

– Что ты обо всем этом думаешь?

– О Яне? Да ПМС у нее.

– Макс. Серьезно.

– Я думаю… – начал он, – Я думаю… что это конец.

– Конец чего?

– Кухни. Свиты. Вардана. Нас?

Заметив, что я удивленно смотрю на него, Макс спросил:

– А что, ты так не думаешь?

– Нет. Он что-нибудь придумает.

– Ну-ну, – протянул Макс.

А пока Вардан думал, мы терпели. Хуже всех был Джонни. Тот самый Джонни, который чуть было не разгромил «Зигги», тот Джонни, на которого жаловался Саймон. Он был предводителем торчков, самым громким, самым жалким, самым грязным и самым наглым из них.

Это был худой, высокий и злобный англичанин лет тридцати пяти, который, видимо, еще до становления героинщиком, был уже отвратительным человеком. Судя по его жилистой фигуре, бритой голове и привычке всегда носить армейские штаны и ботинки, он когда-то был военным. Теперь он скитался по заброшенным домам и крытым галереям, бездомный, обтрепанный, грубый, всегда готовый затеять драку ради очередной дозы, всегда голодный, с сумасшедшими глазами наркомана. Он ошивался под нашими окнами и орал на всю улицу:

– Чува-ак, у меня есть деньги!! Чувак, я достал деньги, спускайся!! Накорми папочку!

Денег у него никогда не было, но всегда был нож в кармане и отчаяние на лице.

Сначала Вардан игнорировал его, как игнорировал всех нежелательных клиентов. Но это не сработало. Джонни становился все настырнее с каждым днем. Если ему удавалось пробраться в подъезд, он творил все вообразимое и невообразимое, пытаясь привлечь внимание Вардана. Он гадил в коридоре, он расписывал стены кухни непристойными словами, он бил и ломал все, что попадалось ему под руку, все это в безумной надежде, что Вардан отдаст ему наркотики задаром, просто чтобы отвязаться.

Вардан упрямо не обращал внимания на его немыслимые проделки, но это было неважно. Джонни не понимал слов, не принимал договоров, не заботился ни о чем, кроме героина. Как-то раз Вардан попытался прогнать его, пригрозив полицией. Джонни инфернально расхохотался и сообщил, гадко подхихикивая, что в таком случае сообщит господам офицерам, чем занимается «мистер Уорден», и тогда «мистеру Уордену и его шайке» придет безвременный конец. Вардан презрительно отвернулся, но я успела заметить легкий испуг на его лице.

В городе к весне подстригали деревья. Огромные зеленые ветки кленов тяжело падали на землю, как подстреленные животные, и оставались лежать, конвульсируя на ветру, до следующего утра, когда за ними приезжал грузовичок и увозил их, еще свежие и пахучие, на свалку. По всему городу, как капли крови, лежали кленовые листья. Ветер носил их по улицам и с упреком кидал в лица прохожим.

Джонни постоянно околачивался у дверей. Он старался быть как можно ближе к Вардану, наверное, на всякий случай. Больше его нигде не ждали.

Но он не сидел тихо, о нет. Он выл и визжал, как будто его каждую секунду убивали. Когда я оставалась на ночь, он не давал нам спать. После нескольких таких ночей стало ясно, что он делает это нарочно, надеясь, видимо, что меня разжалобить будет проще. Через неделю его вопли стали мне сниться. Я просыпалась посреди ночи, так резко, как будто кто-то толкал меня, тяжело дыша и с колотящимся сердцем.

И я уже не была единственной, кому он действовал на нервы. Проворочавшись с полночи, Вардан вскочил и сбежал вниз.

– Да уберите его кто-нибудь отсюда! Хоть пристрелите, сделайте с ним что угодно, чтобы я его больше не слышал!

Макс замялся, видимо, не зная, насколько серьезно воспринимать такой приказ.

В маленьком городе некуда убежать. Если кто-то хочет вас найти, он найдет. Джонни был везде.

Приблизительно через месяц после начала этой фантасмагории Вардан договорился увидеться в Саймоном в одном из шумных оксфордских пабов. Внутри было жарко. Ярко горели лампы, гул и гам ударяли в голову сильнее, чем пиво. Саймон помахал нам с одного из столов, мы подошли. Я почувствовала легкую, едва заметную перемену в тоне и настроении встречи, какую-то снисходительность Саймона, которая была бы неуловимой, если бы не то удовольствие, которое он извлекал из нее. Весь его вид как будто говорил «А я ведь предупреждал тебя, а ты не слушал, а я все знал загодя, и все предвидел». Мне это было противно. Я не знала, и до сих пор не знаю, о чем они говорили. Но через неделю Вардан ненадолго отлучился, и вернулся, неся в кармане пальто вещь, подобные которой я никогда раньше не встречала. Это был пистолет. Настоящий, пневматический пистолет, испанская «Астра», которой пользуются полицейские, крупнокалиберная, тяжелая, и невыразимо страшная «Астра».

Как ни хладнокровно относился Вардан к своей власти, он все-таки не смог преодолеть искушения похвастаться пистолетом перед свитой. Это было что-то совершенно непривычное, что-то из фильмов и книг, но никак не из настоящей нашей жизни. Даже для Вардана такое наглое нарушение закона было в новинку.

– Это только на всякий случай, – объяснял он нам, столпившимся вокруг стола, на котором возлежал диковинный предмет, – Я не собираюсь им пользоваться.

Влад смотрел на жуткую железяку с нескрываемым восхищением. Макс – с недоверием, Яна с опаской. Я пыталась воскресить в памяти те крупицы знаний, которыми обладала об оружии. К моему облегчению, специалистов среди нас не было. Все молчали, стесняясь заговорить.

Наконец Яна спасла нас от необходимости самим задать какой-нибудь глупый вопрос. Она сказала:

– А оно стреляет?

Все облегченно засмеялись.