Моё удачное молчание

Эйнар повернулся в сторону двери, думая, что увидит что-то забывшего Фроди. Но лишь приоткрытая, как будто от сквозняка, дверь указывала на то, что в неё только что стучали. Удары сердца участились, император нервно подошел к двери и дернул ручку на себя.

В коридоре никого не было, он покрутил головой. Неужели у него уже галлюцинации?

Оказалось, нет, потому что в тени двери, в частично прожжённом конверте, лежало письмо. Никакого отправителя указано на нём не было, был только адресат:

Эйнар, сын императора Гудбранда

Так, значит письмо старое, либо отправитель не знает о смерти отца. Эйнар задумался, кто же мог его написать, но в голову ничего не лезло. Мама здравствует и поныне, но о смерти отца точно знает. Фроди, ну, он не дурак писать письма, живя с ним в одном замке. Айварс, его троюродный брат, тоже вряд ли – они больше пяти лет не общаются.

Надо открывать, но, честно говоря, император побаивался вскрывать письмо – вдруг туда насыпан яд. Но юношеский интерес взял верх и письмо было вскрыто. Там был один лист:

Ты не умер в первый раз благодаря чуду, во второй раз я буду точен.

Император передернул плечами, чувствуя поднимающуюся ярость.

Чтобы успокоиться и поднять себе настроение, он решил познакомиться с драконидом. Но попытка провалилась по всем пунктам, разъяренный император кинулся искать главного конюшего.

Дверь в кабинет конюшего едва не слетела с петель, когда император её открыл. Конюший побелел и сразу понял, что с драконидом что-то не так.

Тир, мальчишка-конюх, после слов начальника побежал проверять зверя, а конюший Андерс, чтобы немного успокоить императора, предложил ему вина.

Эйнар уже пожалел, что сорвался на Андерса. Всё-таки мужчина знал его с детства, прикрывал их с братом от гнева отца, а одно время даже брал в конюшни вместе с братом, чем привил им любовь к животным.

– Андерс, извини меня, сегодня очень тяжелый для меня день, – повинился Эйнар перед другом.

– Бывает. Присаживайся и расскажи, что случилось, – конюший был само радушие, как и в детстве. Император улыбнулся в ответ на его улыбку.

– Мне подбросили сегодня письмо, вот. Не знаешь, кто мог его написать? – спросил он у мужчины.

Когда Андерс бросил взгляд на бумагу, то нахмурился, а потом выхватил её из рук молодого человека и поднес к свече.

Эйнар вскрикнул, подумав, что конюший хочет сжечь письмо, но тот всего лишь рассматривал проявившийся на бумаге с помощью пламени герб.

– Неожиданно… То есть восемь лет назад это был он. Не думал, что увижу его или его герб ещё раз.

– Чей? – спросил император, удивлённый реакцией конюшего.

– Думаю, сейчас ты готов это услышать. Возможно, ты знаешь, что у твоего отца был брат, – Андерс выдержал паузу, – брат-близнец. Так вот, вам с Фроди сказали, что он умер, это не совсем так. На самом деле ваш дядя Лейв был изгнан из Фольхейма за преступление, которые не совершали уже несколько веков. Он вырезал всю семью своего брата, родного отца и еще одного вашего дядю, вы тогда ещё не родились. Он хотел власти, а получил лишь изгнание в подарок за те ужасы, которые совершил.

Император выглядел совершенно опустошённым. У него есть другие братья и сестры, кроме Фроди. Его мать на самом деле не жена императора, а лишь любовница. Его дядя не храбрый воин, погибший в бою, а низкий убийца, который готов пойти на всё, чтобы получить трон империи.

Он закрыл лицо руками и молча сидел, пока конюший не тронул его за плечо.

– Я думаю, нам надо прогуляться, Эйнар, пойдем к озеру.

Эйнар шёл рядом с Андерсом молча, глядя в пол и обдумывая полученную информацию. Когда они дошли до выхода из замка, то увидели, как на лужайке резвится драконид и Тир.

***

Главный конюший решил дать императору побыть в одиночестве: сжал ему плечо, ободряюще улыбнулся и пошел в обратную сторону. Эйнар был ему благодарен, он хотел всё-таки поближе познакомиться со своим драконидом.

Когда он к нему подошел, то он снес императорский венец сильным потоком воздуха, едва не сбив Эйнара с ног.

Тир подсказал, что это самочка, которая просто озверела от слова «самка» и даже конюший не смог ему помочь – она отбросила его как сухую веточку.

Эйнар упёрся спиной в стену и попытался проскочить мимо лап дракониды, но не успел и вдруг их взгляды встретились.

Он услышал, как Тир сказал что-то про запечатление, но ему было совершенно всё равно. Даже когда на лужайку выбежали брат и Андерс.

Всё его внимание захватывали эти зелёные, пронзительные и по-человечески умные глаза. Он чувствовал в них нежность и желание защитить и обогреть его. Это растопило его сердце, он был счастлив. В его мыслях пронеслось «Вася». Вася? Что за слово такое?

Удивительно, но мысленные образы, которые были в его голове, настойчиво намекали на то, что Вася – это имя дракониды. Ну, почему бы и нет, в конце концов? На место опустошению от новостей о семье пришло чувство душевной наполненности и чего-то ещё – неуловимого, но важного.

***

Я тихо пряталась в траве возле озера, когда ко мне подкрался Тир и обхватил за шею сзади, пытаясь на меня запрыгнуть. Я была искренне рада, что он остался жив, но расстроена, что он сухой и счастливый. Поэтому я вспрыгнула на задние лапы и вместе с ним на спине упала в озеро. Фонтан брызг был виден и с другой стороны лужайки и к берегу поспешили Фроди и Эйнар. Пожилой конюший ушёл по делам.

Я наслаждалась прохладной водичкой, а вот Тир, отфыркиваясь, шлёпал руками по воде и грозил мне кулаком. Я смеялась во всю силу здоровых и молодых драконидских лёгких, отчего с деревьев вокруг лужайки удрали все птички, а пара экземпляров решила притвориться мёртвыми и упала в воду. За что была безжалостно взята в пасть и аккуратно вытащена на берег. Что пережили бедные пташки, будучи в плену у пасти с набором шестидесяти четырёх острейших зубов – боюсь представить.

Фроди улыбнулся, когда увидел, что я выплюнула лесных певичек на берег. Я улыбнулась в ответ, бедный блондинчик сбился с шага.

«Я вся такая неотразимая, мужчины спотыкаются, когда видят мою улыбку», – думала я.

А в жизни Фроди, скорее всего, увидел мой «набор убийцы» и ошалел. Но всё-таки нашёл в себе силы подойти к берегу и помахал рукой Тиру, чтобы тот выбирался из воды.

Когда Тир добрался до берега, то Фроди накинул на него камзол.

Конечно, в обычное время социальный статус не позволял такого, но так как сегодня день явно необычный – всё им разрешаю, такие милашки.

Все они были примерно одного возраста, росли вместе и в детстве часто играли вместе. Поэтому их совершенно не смущало общество друг друга. Эйнар пошёл собирать хворост, а Тир помчался в замок, чтобы выпросить у кухарки Розетты вкуснятину для пикника.

Фроди в этот момент необычайно заинтересовался мной. С явным интересом он рассматривал мою морду, глаза, лапы, выступающие на теле мускулы.

– Какая же ты прекрасная, – вогнал он меня в краску. – Погоди, ты что, покраснела? Ты же золотая, как это возможно? – рассмеялся этот юный обольститель.

Я б тебе показала, что и как возможно, но ты не оценишь. Каков наглец, сначала делает комплименты, а потом насмехается.

В этот момент из небольшой рощи наконец-то вышел Эйнар со связкой хвороста, а со стороны замка, почти невидимый за корзинами, кувшинами, так еще и со здоровым мешком, плелся Тир.

Видимо, кухарка его любит, если на троих нагрузила столько еды. Оказалось, однако, что конюх и обо мне не забыл и притащил несколько кусков свежего мяса.

Ах, какой же он хороший друг – не забыл о своей старушке, какой молодец. Сразу видно, с животными работает.

Я побежала навстречу Тиру и выхватила у него несколько мешков с провизией, друг благодарно улыбнулся. Когда мы наконец-то дотащили всё до костра, то Эйнар задремал, а Фроди сидел и играл на свирели[4 - Свирель – духовой музыкальный инструмент с очень простой конструкцией. Относится к продольным флейтам.].

Тир несказанно удивился и обрадовался, что Фроди не забыл его уроки игры на инструменте, и достал свою. В два голоса они звучали просто потрясающе.

Я зашла за спину задремавшего Эйнара и легла так, чтобы он мог облокотиться на меня.