Мистика

Последний случай с чердаком был по возвращении Мэри из школы. Она поднялась наверх и в дверях, закрывающих проход на чердак, будто с кем-то столкнулась. Мэри, насторожилась, но прошла вперед. Оказавшись уже на чердаке, закрыла за собой дверь. Огляделась по сторонам – никого не было, вообще никого, и ничего, пусто, только картина. Она все также стояла приставленная к стене и глядела на Мэри своей «безликой» стороной.

Окно было открыто, дул холодный ветер. Внезапно пришел сквозняк, хотя дверь была закрыта. Окно раскрылось насколько могло широко и резко захлопнулось. Мэри услышала его стук, а затем чьи-то шаги, шедшие прямо на нее. Отойдя в сторону, левее от окна, Мэри смотрела на картину, как вдруг… она исчезла.

Испытав явное присутствие на себе другого мира, Мэри испугалась. Но это был уже не страх смерти, это был страх незнания.

После этого случая Мэри захотелось, во что бы то ни стало попасть в тот мир, который по частям приходит в ее жизнь. Она вспомнила про смерть, она не знала, как точно это происходит, не знала, где находятся те, кто однажды умер в Астиоде. Ей пришло на ум только одно. Если она познает суть смерти и каким-то образом лишит себя жизненных сил, то сможет попасть в тот самый желанный мир.

Она пришла на берег реки, текущей под изящным кованым мостом. Вероятно, что она была глубокой, так как дна ее никогда не было видно. Мэри уже приготовилась прыгать туда, как вдруг услышала красивый голос:

– Так ты просто закончишь свое существование, но не узнаешь, что такое смерть. Тебе нужно увидеть ее со стороны.

К ней подошла зеленоглазая девушка с короткими белыми волосами и маленькими пухлыми губами. Мэри никогда ее раньше не видела, значит, она была не из Астиода, так как в их маленьком городе все жители знают друг друга в лицо. Мэри ответила ей с полным доверием, влекомая лишь разгадкой своих тайн:

– В нашем городе никто не следит за чужими смертями, мне будет сложно обнаружить ее самой.

– Однако именно это и упростит тебе задачу, – продолжала искушать ее девушка. – Если никто не следит, то никто и не узнает о том, что смерть одного из жителей вашего города произошла в результате убийства.

– Кто же должен его совершить? – уже увлеченно спросила Мэри.

Девушка удовлетворенно улыбнулась и сказала:

– Ты.

Мэри не понимала, что все это означает. Девушка нашла, чем ее убедить:

– У тебя будет доступ к разгадкам всех тайн, если ты мне доверишься.

Мэри не считала жизнь в своем городе настоящей, так же, как и жизни живущих в нем людей. Здесь у нее не появилось с момента рождения ничего и никого дороже тайн. Они позволяли ей считать, что существует другая жизнь, которая достойна внимания. Потому ради их разгадки она была согласна на все, даже на подобное предложение. Тем более что убийство для нее было такой же тайной, как и многое другое, чего не происходило в Астиоде. Жажда познания взяла верх над ней, и с тех пор ее единственной ценностью в жизни было знание.

Девушка, прочитав согласие на лице Мэри, также добавила следующее:

– Если ты хочешь жить в нашем городе, ты должна знать, что у нас случаи убийств постоянны и даже нормальны, также у нас никто не отрицает появления смерти или страха.

Мэри поверила, что девушка готовит ее к новой жизни, потому решила лучше узнать ее. Оказалось, что девушку зовут Элис. Она пришла, следуя зову Мэри, специально из параллельного мира. Мэри узнала у нее про все вещи, которые она находила в Астиоде.

Оказалось, что самую первую находку в виде книги Элис положила сама, чтобы привлечь внимание Мэри. Описанное в том стихе на черном листе было реальным, и произошло это в мире, откуда пришла Элис. По ее словам, ничего с тех пор так и не изменилось. Само стихотворение было написано еще в девятнадцатом веке одной известной поэтессой того времени. Насчет картины Элис сказала, что она просто случайно переместилась на чердак в доме Мэри с чердака дома, находящегося в ее мире.

Также Элис рассказала Мэри о том, как ей попасть в ее город, и почему никто из их городов никогда не пересекает границу, чтобы попасть в параллельный своей привычной реальности мир:

– Одна дорога пролегает между нашими городами. Из вашего города эта дорога ведет в наш мир, из нашего города соответственно – в ваш. Но у вас в городе привычно считать, что нас не существует, а у нас в городе – что вы глупцы, не видящие правды жизни, и потому люди не видят смысла переходить из одного мира в другой.

Вещи, которые появлялись и пропадали у тебя на чердаке, наверняка могли появляться и у других, но только остальные оставляли это без внимания. Обнаружив появившиеся вещи или пропажу вещей, у вас скажут: «Такого не может быть», а у нас: «Они все равно ничего не поймут». Пока жители наших городов не готовы понимать друг друга, равно как и сосуществовать вместе.

Далее Элис рассказала Мэри, что она должна сделать, чтобы их уговор вступил в силу. Ей нужно было по очереди лишить жизни ребенка, подростка и взрослого человека. Элис сказала, что таким образом их миры смогут соприкоснуться, и люди в Астиоде смогут понять, что скрывает от них их любимый город.

Мэри была согласна с мыслью Элис и потому исполнила все без тени сомнения. Ее первые жертвы были ничего не значащими для нее людьми. Ей даже не пришлось врать им, чтобы заманить в ловушку. Эти люди, никогда не знавшие подлости, не могли ждать ее от жительницы своего города. Поэтому они просто шли вместе с Мэри в специально подготовленное место. Кроме ножа другого оружия у нее не было, потому пришлось наносить им несколько колющих ударов в живот. После совершения всех трех убийств они вдвоем с Элис перетащили и посадили трупы на главной площади с целью привлечения внимания.

Как и ожидалось, никто не заподозрил в этом убийства. Мэри специально решила пройтись по городу, чтобы посмотреть на лица проходящих мимо нее людей. Было заметно, как они натягивают улыбки себе на лица, но также было заметно появление страха. Они с Элис были довольны.

Дочитав страницу, где подробно описывалось все произошедшее, у Мэри возникло сомнение о том, правильно ли она тогда поступила. Ведь это были невинные люди, которые тоже могли жить, возможно, они бы сами смогли осознать неправильность своих жизненных приоритетов и изменить свою жизнь. Должно быть, из-за таких неправильно выбранных жертв, перед ней и была поставлена ее новая жизненная цель, чтобы она смогла ответить за все, что когда-то совершила.

Перед тем, как позволить Мэри отправиться в параллельный мир, Элис дала ей напутствие:

– Самое главное, что ты должна знать о нашем городе – будет многое, что ты захочешь изменить в нем, но ничего не изменится.

После этого Элис исчезла из виду. Эта фраза, сказанная ей напоследок, еще больше убедила Мэри в том, что она должна попасть в тот мир, где жила Элис.

Мэри и сама хорошо помнила день перехода, но решила удостовериться, обратившись к записям.

Она нашла тогда тайную дорогу, ведущую куда-то вперед и проходящую через густую лесную чащу, и пошла по ней. Уже начинало темнеть, а Мэри так никуда и не вышла. Пройдя еще немного вперед, она ощутила, как начала растворяться. Она позволила неизвестности поглотить себя полностью и оказалась в новом мире.

Тот мир явился для нее совершенно удивительным. Впервые увидела она такую черную ночь, как здесь, с огромной белой луной, не приносящей ночи никакого света. На месте, где она оказалась, была узкая темная улочка. Где-то далеко впереди был неяркий свет, но здесь было черным- Черно.

Мэри пошла по улочке и еле видела какие-то черные подъезды, забитые досками окна. Повсюду стояли мусорные баки, и от них шел спертый запах помоев. Мэри хотела быстрее выбраться отсюда, она пыталась, смотря на луну, осветить себе путь, но луна как будто смеялась над ней и не собиралась ей помогать. Но Мэри не собиралась метаться на этой улочке, ища выход, как в безумстве, и не беда, что совсем темно. Темнота ведь на то и рассчитана, чтобы напугать, запутать, заставить паниковать, но это только часть её существования. Тем более Мэри не боялась темноты, наоборот она сейчас была ей ближе, так как Мэри уже устала от света.

Она выбежала, наконец-то, на свет, на освещенную пустую дорогу. Возле нее разросся черный лес. Проверяя на вес воздух, Мэри размеренно вдыхала его, чтобы не взволновать себя. Где-то глубоко, внутри неё, рождалось какое-то теплое чувство, но вместе с ним страх и состояние удрученности. Мэри шла посередине этой дороги, как-то мотаясь, не думая ни о чем, забыв все, что видела и знала, но независимо от своих мыслей желала увидеть что-то новое, новый город, ради которого покинула город «счастья».

По дороге она вышла на мостовую. И опять никого. Её вниманию открылся черный город: большой, по виду заброшенный. Мэри решила идти прямо, не сворачивая, и что бы она ни увидела и чему бы ни удивилась, идти только по прямой, тогда в любой момент можно будет вернуться назад и не заблудиться. Она, конечно же, надеялась увидеть что-то потрясающее, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. «Черный каменный город, написанный совершенно неразборчивым почерком и дополненный огромной кляксой по всему периметру холста» – первое, что пришло в голову Мэри при виде этого совершенно невнимательного к своим посетителям города. Она шла и шла вперед, видимо, навстречу чему-то или кому-то, пока этот кто-то или что-то не столкнулся с ней. Мэри посмотрела в темноту и увидела знакомое лицо.

– Элис? – спросила Мэри.

– Мэри, ты сумела сама выбраться? – Элис сказала это как-то странно.

– Да, Элис, конечно, я же шла по единственному возможному пути, – недоверчиво ответила Мэри. – Это ведь тот самый город, про который ты мне рассказывала?

– Да, это он, наш Петрансус (Painthransus), – Элис на мгновение, пока говорила, стала необычайно грустной, но потом, закончив, стала опять независима от своих чувств. – Я покажу тебе его и расскажу все, что известно мне и жителям о нем. И помни, что я тебе говорила: «Будет многое, что ты захочешь изменить, но ничего не изменится».

Дело в том, что наш город – вечная тьма, и понятий «утро» и «день» как таковых в нем не существует. И, как хочешь, это называй, но только не этими словами. Увидишь сама, что будет на так называемом «рассвете»: будет чуть светлее и «чернота» сменится «серостью». Останется все та же однообразность вещей и чувства твои не изменятся: такая же тоска, желание увидеть больше, и потому каждые сутки пребывания здесь порабощают всех нас своей незаметностью и серостью все глубже и глубже, потому что никакого развития в этом городе никогда не будет.

Они уже прошли несколько пустых улиц, и вышли на следующую. Как вдруг, она незаметно для Мэри наполнилась толпой, шумом, разговорами, смешивающимися и не разбираемыми. Люди же в толпе наполнялись, также незаметно, радостью, улыбками, лица их светлели, глаза блестели, потом все это сменилось угрозами, драками, глаза покрывались слезами и вместе с тем яростью и гневом. Но все также незаметно толпа рассосалась, как будто никого и не было. Стало опять тихо, и монотонно черная улица уже не отличалась от других своей неординарностью. Улица закончилась площадью, и, по-видимому, главной. Элис продолжила «экскурсию»:

–Это, Мэри, центр нашего города – Площадь Боли. Скажи, ведь совсем бессмысленное название. Здесь много таких, полно ещё недалеких людей, таких же, как они мыслей. Разве можно жить в таком городе, где ценна бессмысленность? Половина из того, что говорят в нашем Петрансусе, неправда, а если и правда, то запечатанная под сотни символов, как загадки. Как будто каждый должен разгадывать, что сказал другой, хотя и для одного и для другого это не имеет совершенного смысла.

Я же не могу воспринимать ни эти сутки, ни эти тайны. Я всегда все говорю начистоту, сразу, как есть. Хотя здесь уже давно никто по-настоящему никого не слушает, и неважно правду ли говорят или нет, прислушиваются – но не понимают. Ты – единственная, кто может осмыслить все, что я говорю, и предложить мне что-то в ответ. Но почему же ты молчишь, Мэри?

Мэри действительно молчала всю дорогу, и даже не пыталась вставить слово в речь Элис. Да и что она могла сказать? Она совершенно не хотела разговаривать. Она очень внимательно слушала свою подругу и одновременно с этим смотрела на Площадь, на которой они остановились.

Они сели на скамье напротив какого-то клуба, Элис рассказывала, что в нем решают вопросы профессий, так называемый «отдел кадров»:

– Дело в том, что город разделен на области знаний, и людей, разбирающихся в одном виде деятельности лучше, чем в других, определяют на какие-то обязательные работы, связанные с этим видом, и привязывают к определенной области. Люди, принадлежащие к одной из областей, состоят в кланах или орденах, как им больше нравится называться.

Было все ещё темно. Но небо начинало сереть. Луна, что странно для неё, медленно приближалась к земле. Мэри думала про себя: «Что ей здесь нужно, если ночь заканчивается?». Действительно, приближался «рассвет». С прилегающих к площади улиц выезжали автомобили, из домов и клубов выходили люди. А они, вдвоем с Элис, сидели бы так и смотрели на все вокруг, но Мэри вдруг опомнилась и вступила в разговор:

– А почему вы даже не пытаетесь ничего менять, заполнять чем-то темноту, мечтать?

– После того, что случилось у нас в городе, никто ничего не делает. Для всех темнота – это выход (только куда?) Все смирились с тем, что имеют, хотя, по сути, не имеют ничего. Люди думают, что за темнотой не видно их богатств, они просто скрыты. Но на самом деле под темнотой у них ничего нет. Они теряют себя где-то в надеждах, но в надеждах на прошлое, будущего-то ни у них, ни у нас – у всех, кто живет здесь – нет. Каждый здесь живет какой-то личной тайной и бережно хранит ее.

– И ты мне не скажешь, что случилось? – Мэри спросила это с надеждой.