На краю вселенной

Актан действительно, рассуждая о некоторых вещах повзро- слому, при этом оставался по-детски наивен. Салтанат интуитивно предположила, что эта странное одновременное сочетание в нем взрослого и ребенка есть издержки его слепоты. Уж очень много было в нем странного… И вдруг она поняла. От него излучается особая душевная чистота, и он не от мира сего. Она осознала, что этот мальчик живет в своем особом закрытом мире, куда доступа нет никому. Может быть, она первая, кому он открылся. Мир, в котором не надо знать курс валют, сколько стоит тот или иной мобильный телефон, какова память того или иного компьютера или гаджета. Мир, в котором не нужно с вожделением ждать, чтобы родители купят тебе последние модели айфонов пятой или шестой модели. Мир, в котором не нужно соревноваться в социальных сетях в переписке с никами и неймами и выставлять напоказ всем свой очередной селфи. Стран- ный мальчик, который живет на берегу Иссык-Куля, никогда не утыкается, как другие, в экран мобильника, потому что слеп, и его мир совершенно иной. Она снова посмотрела на волка-поводыря, и ее охватило странное ощущение. Рассуждая о шкурах волков, как будто это был какой-то товар на прилавке, Салтанат почувствовала себя невежей, ей стало так неловко перед этим чистым мальчиком.

– Ты спас Тайбаса, и теперь он служит тебе глазами? – прервала она паузу, во время которой в ее голове промчалось столько мыслей. Она теперь относилась к новому знакомому с восхищением. Человек и волк открыли перед ней невидимую ранее сторону жизни.

– Он не только мои глаза, но и мой хороший собеседник, – добавил Актан. Мальчик уже слез с камня и стал неподалеку от девочки.

– Отличный у тебя товарищ, преданный, – теперь Салтанат смотрела на Тайбаса совсем другими глазами. Страх и трепет перед волком исчез, теперь он вызывал у нее только уважение. Что-то было в этих двоих загадочное и, может быть, даже мистическое. У любознательной Салтанат они оба вызывали теперь особый, неподдельный интерес…

Разговор детей продолжился бы и далее, если бы в это время на мысе не появился отец девочки.

– Салтанат, ты куда пропала? Я уже стал беспокоится за тебя! Убежала и ничего не сказала мне, – сделал он ей выговор, под- ходя к месту, где беседовали Актан и Салтанат.

– Я прибежала сюда посмотреть на Иссык-Куль, – ответила бойко дочь.

– А что же мне не сказала, что на берег пошла? Я тебя там разыскался!..

– Прости папа, не удержалась… Целый год озера не видела. Соскучилась.

– Я все уладил, мы получили другой коттедж. А это кто с то- бой? – посмотрел он на Актана, а потом и на волка.

– Познакомься, папа, это мой новый друг Актан.

– Очень приятно, меня зовут Эрмек-байке, по отчеству я Касымакунович, —протянул он руку Актану. Но его рука так и осталась непожатой, пока отец не сообразил, что мальчик слеп. Чтобы сгладить ситуацию, Салтанат перехватила отцовскую руку и сказала:

– Знаешь, папа, у Актана завтра день рождения и ему испол- няется четырнадцать лет.

– Это хорошо. Поздравляю!

– Спасибо, байке! – поблагодарил мальчик.

– Ну, нам пора, дочка, если Актан не против…

– Хорошо, папа, я догоню. Ты иди!

– Догоняй, и не задерживайся, нам нужно в коттедже устроиться и на завтрак успеть. Мама там уже распаковывает вещи… До встречи Актан, – попрощался отец и направился в сторону пансионата.

– Актан, ты не против, если завтра утром я снова приду сюда, и мы вместе с встретим солнце? Мне это так интересно. Разре- шишь? – девочка очень попросила.

Круг общения Актана был ограничен. Единственными близкими были только два человека – сестра Бегимай и мамин братишка весельчак-балагур и философ художник дядя Кулубек. Просьба его новой знакомой по-настоящему всколыхнула душу мальчика.

И это был шанс еще раз встретится с таинственной незнаком- кой…

– Приходи, конечно, Салтанат, – согласился Актан, внутрен- не обрадовавшись, что их знакомство на этом не закончится.

– Отлично, договорились! – но перед тем как последовать за отцом, Салтанат нагнулась к уху мальчика и прошептала:

– Я люблю разные секреты и тайны. Спасибо тебе, что не отказал в моей маленькой просьбе. Ну, до завтра, мальчик из созвездия льва! – и она широко улыбнулась.

В это мгновение ее шелковистые волосы скользнули по лицу Актана, и девочка побежала догонять отца. Тайбас поднял голову и посмотрел вслед убегавшей Салтанат. Потом перевел взгляд на Актана. Звериным чутьем волк понял, что знакомство с девочкой изменило душевное состояние хозяина.

– Тайбас, какое красивое имя – Салтанат… – задумчиво по- вторил тот имя новой знакомой и добавил: – К нам с небес на землю спустился ангел.

Незрячие голубые глаза мальчика наполнились светом утренней зари. Тайбас не ошибся. Сегодняшний восход солнца принес Актану новые открытия и впечатления. С этого момента он вступил в неизведанный мир великих чувств, которые не были ему доселе знакомы… Словно сосуд, его душа наполнилась сладким нектаром…

Мимолетное прикосновения волос Салтанат и ее девичье ды- хание всколыхнуло все в нем, как при извержении вулкана.

Салтанат давно уже скрылась из виду в кронах деревьев пансионата, но Актан стоял по-прежнему на месте, боясь по- шелохнуться. Волк проковылял к застывшему от нахлынувших неведомых чувств хозяину и лизнул его руку. Тайбас будто говорил этим: «Такова жизнь, и всем на земле управляет любовь…» Волк вернул мальчика в реальность. Актан нащупал на шее зверя ошейник, и они вдвоем двинулись в сторону дома…

ГЛАВА II

Семья Актана проживала в одном из бараков для рабочих на территории пансионата «Ак-Чардак». Глава семейства, отец Абыл Огонбашев работал разнорабочим и одновременно сторожем в той же здравнице. По характеру был тихушником, ничем не примечательным, особыми способностями среди прочих работников пансионата не выделялся, кроме того, что временами любил приложиться к бутылочке. Мать Айчурек Кылычева работала поваром в столовой. Женщина редкой души, широкой и доброй. Они с мужем были ровесниками. В этом году им должно было исполниться по сорок восемь лет.

Семья Огонбашевых воспитывала троих детей. Двух девочек и сына Актана. Старшая Дарика, в прошлом году закончив школу, своими силами с первой же попытки поступила на бюджетное отделения Кыргызского государственного университета, на биологический факультет. После успешного окончания первого курса приехала на каникулы, помогала в столовой матери. Дарику отличали исполнительность и трудолюбие, привитые ей с детства. Вторая дочка Бегимай разительно отличалась от сестры, имела мальчишескую натуру. С малых лет слыла задирой, постоянно дралась с мальчишками, часто защищая Актана, когда дети по своей детской глупости дразнили его за беспомощность. И потому Бегимай была ему не только сестрой, но в какой-то степени и братом, находилась с ним всегда рядом и старалась всячески оберегать от напастей. Они были душевно близки, и, наверное, для Актана она стала единственной от- душиной в его незрячей жизни, человеком, с которым он мог поговорить по душам и посекретничать. К сожалению, и она, окончив девятый класс, вынуждена была оставить Актана. По настоянию матери, ее отправили в город Каракол продолжать учебу в интернате имени Токтогула Сатылганова. Айчурек всегда мечтала дать своим дочерям хорошее образование, чтобы те не мыкались всю жизнь, как она, по столовым да прачечным. Но пока девочка привыкала к интернатским порядкам, матери не- сколько раз по вызову учителей приходилось ездить в Каракол. Ну, никак не хотела Бегимай учиться в этом заведении… Наконец-то после долгих уговоров она взялась за ум и окончила очередной класс с отличием. Хоть и был у Бегимай своенравный характер, но если за что бралась, то доводила дело до конца.

Во всем этом было одно «но». С тех пор, как Бегимай уехала в Каракол учиться, Актану приходилось особенно трудно. Скучал он по сестре, почти не с кем было пообщаться, поделиться своими мыслями. Отдушиной оставался лишь дядя, мамин младший брат художник Кулубек-тайаке. Но и тот в последнее время стал реже приезжать в гости, в основном только на лето, рисовать свои картины.

Актану нравилась летняя пора. В это время вся семья собиралась дома. Хотя, с другой стороны, в разгар сезона все трудились в пансионате и встречались вместе лишь поздно вечером. Это были издержки сезона… Сезоном на Иссык-Куле называли такую пору, когда наплыв туристов и отдыхающих зашкаливал. Что интересно, здесь, на побережье все мерялось именно «сезоном». Даже время – от сезону к сезону. Конечно, это было связано с тем, что большое число приезжих позволяло более или менее подзаработать. От «сезона» зависело благополучие местных жителей.

Сейчас, в августе месяце вся семья оказалась в полном сборе. Оттого Актану было, как никогда, комфортно.

В это утро Айчурек встала раньше обычного. Поправив постель, она взглянула на храпевшего мужа, накинула халат и прошла на кухню. Поставила на плитку чайник, выглянула на улицу. Светало. Заглянув под крыльцо, Айчурек не нашла там Тайбаса. «Значит, Актан на мысе», – заключила она. И про себя усмехнулась. Сколько она ни пыталась услышать, как мальчик выходит поутру из дома, ей это никогда не удавалось. Актан на- столько тихо передвигался по комнате, словно его вообще не было. Айчурек порой казалось, что он не хочет никого из семьи обременять своим присутствием, точнее, своим недугом. Она была матерью, и ей было больно осознавать реальность. Актан всегда был ее радостью и в то же время болью. Сколь- ко раз с момента его рождения она возила его по различным врачам, по клиникам и больницам, но все безуспешно. Врачи разводили руками, хотя и заверяли при этом, что, мол, не все так безнадежно… Четырнадцать лет жила Айчурек с надеждой в душе. Однако годы шли, а все оставалось по-прежнему. В этом году она твердо решила по окончанию летнего сезона взять в банке кредит и поехать с сыном в Москву, к самым лучшим офтальмологам. Подумав о том в очередной раз, Айчурек вздохнула: «Переходный возраст у него уже начался, он взрослеет. Что ждет сына впереди?» Его будущее для матери было сейчас самым важным. Айчурек посмотрела в сторону мыса, где по утрам гулял ее мальчик. И была удивлена, заметив рядом с ним незнакомую девочку. Хоть до них и было далеко, все же можно было рассмотреть, что дети о чем-то беседуют. В ту же минуту она услышала недовольное бурчание мужа:

– Айчурек? Ты где?.. Принеси воду…

Заслышав знакомый пропитый голос, Айчурек тихо вздохнула: «Началось» и пошла на кухню за водой. Зачерпнула кружкой из ведра, прошла в спальню. На кровати, свесив худые ноги, си- дел, весь с похмелья, Абыл. Он рано стал лысеть и к своему воз- расту остался практически без волос. А какой был парень, когда она выходила за него замуж!.. Стройный, статный, в школе среди одноклассников выделялся мужественной красотой… Он очень хотел сына. И вот, когда Айчурек родила слепого ребенка, как-то вдруг разом сломался. Начал потихоньку выпивать. По- чему-то во всем корил себя самого. Почему? Дело было так… Она в то время ходила на третьем месяце беременности. Поехали молодые муж с женой на той к другу, с которым Абыл вместе служил в армии в городе Нарын. Она не хотела ехать в тот день на тот той. Просила остаться дома из-за плохого самочувствия, предлагала, чтобы Абыл съездил один. Но он не слушал ее. Убеждал: «Как-то неудобно перед Уланом, ты же знаешь, он давно нас зовет к себе. А теперь еще и сына женит. Может обидеться». Она в конце концов согласилась. По дороге на перевале Долон у них сломалась машина. Пока он чинил, она замерзла, продрогла. Заболела, получила воспаление легких… Врачи потом предположили, что слепота новорожденного есть следствие той самой болезни и медикаментозного лечения. Абыл как узнал об этом, так с тех пор и корил себя. И как-то незаметно, со временем стал совсем другим человеком, пьяницей, сильно деградировал из-за водки.

– Вот как в жизни оно случается… – вздохнула опять Айчурек, протягивая мужу кружку.

Приняв молча из рук жены кружку холодной воды, Абыл с жадностью выпил ее до дна. Айчурек, ничего не говоря, стояла рядом. Что-то объяснять ему сейчас было бесполезно. Она по- нимала это…

Абыл исподлобья посмотрел на нее и недовольно спросил:

– Чего молчишь-то?

– А что сказать…

– Ну скажи что-нибудь… Будешь перемалывать мне мозги?

– Нет, не буду. Что с тебя взять…

– Презираешь?

– Нет, не презираю. И хватит об этом.

– А… где дети?

– Вспомнил о них. Где они могут быть? Девчонки еще спят. Сын гуляет.

– Гуляет… Больше делать ему нечего…