Простой

Простой
Артур Ямалетдинов

В первой части события разворачиваются вокруг семнадцатилетнего парня, жизнь которого поставила перед выбором: карьера в отеле и размеренная жизнь или писательство. Лирический герой делает выбор в пользу карьеры: моет пожарные выходы, пылесосит ковер в зале ресторана и обслуживает банкеты. Во второй части личная жизнь не складывается, усталость на пределе от бесконечных гостей, девушек, платежей за квартиру и алкоголя. Но персонажу удается познать дружбу, он становится старше – вместе с ним взрослеет повествование. Читатель оказывается по ту сторону стойки ресепшен – напротив пустых звезд, грязных политиков и безжизненных представителей среднего класса. К третьей части лирический герой завершает свой путь от саморазрушения к принятию себя, и ему становится проще сделать выбор в пользу главного в жизни – скорее вопреки всему, а не благодаря.

Содержит нецензурную брань.

Артур Ямалетдинов

Простой

…если будете вынуждены заниматься чем-то другим, вас охватит уныние, затем постигнет разочарование, и далее – крах.

Лайош Эгри "Искусство драматургии"

1.

Меня пригласили на концерт знакомого. Пообещали много выпивки.

Я был в деле.

Пару дней назад я читал свои стихи в универе. Моими зрителями были студентки филфака, преподаватели и пожилые люди. Я читал свой стих о том, как бил сумкой с томиком Буковски внутри какого-то урода.

Пенсионеры были в восторге. Потом прочитали еще пару стихотворений другие ребята. Мне не понравилось, поэтому я сослался на расстройство желудка и ушел. На выходе меня остановила организатор этих чтений. Охренительно красивая и рыжая организатор.

– Вообще-то некрасиво так уходить!

– Я бы остался только ради твоей прекрасной улыбки…

Она облокотилась о дверь. А я был уже одет.

– Но?

– Но мне не нравятся чужие стихи, – признался я. – Мне и мои не нравятся.

Добавил ее в друзья в соцсетях. А еще ко мне в друзья добавились другие студентки с филфака. И пара дедов. Через пару дней я пошел на концерт Моргенштерна.

Мне не нравится его музыка. Я просто хотел встряхнуться. А с Алишером не задались отношения. У нас были общие знакомые. Но когда мы пересекались в компании, мы только косились друг на друга с неприязнью. Не всегда здоровались. Но в этот раз гримерка была маленькой, деваться было некуда. Я взял стакан и подошел к нему:

– Привет, Алишер.

– Снова ты, – он протянул мне руку.

– А есть что выпить? – я протянул руку в ответ.

Мы пожали руки, а какой-то парень возник магически и предложил мне бутылку Хеннесси. Я хлебнул, и у меня ее отобрали. Тот же парень. Потом я все равно добрался до нее, и влил в себя столько, сколько надо.

Я сидел в вип-ложе и чувствовал себя крутым, а Егор удалился в уборную с девушкой. Пользоваться привилегиями оператора Моргенштерна, – я предположил вслух. Мои соседи по вип-местам стухли и развалились на диване в ответ.

Когда концерт закончился, началась фотосессия для господ, купивших вип-билет. Он стоил около двух тысяч. Я был на кураже, и вел себя возмутительно: лез в кадр, а потом на меня прикрикнули. Мне стало стыдно, и я просто снимал браслетики у выходящих. А еще оставлял свою подпись на руках девушек, конечно.

Проснулся с головной болью в номере отеля. Рядом со мной лежала голая девушка. Вчера она мне показалась сносной. Нашел свои трусы. Джинсы. Футболку. Первый носок, второй. Натянул пальто.

– Ты куда? – спросила у меня девушка.

– Я пойду, – ответил я.

– Куда?

Я не знал, что ответить, но хвала Господу за запрет курения в номерах и в общественных местах:

– Покурить выйду и вернусь.

– Сходим потом, позавтракаем вместе?

– Конечно!

Еще она попросила у меня пятьсот рублей на дорогу. Я оставил их в номере и ушел. Питик было жалко, а мне нужно было на пары.

Меня мутило. Апрельское солнце слепило. Живот был полон вчерашнего дерьма – стесняюсь ходить по-большому в присутствии дам. Не запомнил, как познакомился с этой дамой. Не запомнил, как заселился в отель. У меня даже не было паспорта. Мне даже не было восемнадцати.

Я подошел к колледжу. Посмотрел на это обшарпанное здание. Передумал идти на пары. Просто сидел в сквере на скамейке рядом и курил. Было стыдно и неловко, а еще я загрузился: что я за животное такое. Сплю без гондона с кем попало. Назвал ее четвертой, потому что не запомнил имени, и пообещал себе больше никогда не влипать в подобные истории.

Конечно, я еще влипал в подобные истории.

Вернулся домой. И написал рыжей, с которой познакомился пару дней назад.

2.

«Гостиничный сервис».

Точно не знал зачем оно мне все. Но точно знал, что мне необходимо приткнуться куда-то как можно раньше: устроиться на работу, перестать висеть на маминой шее. Хотелось скорее начать жить. Ушел после девятого, поступил в шарагу.

На втором курсе я особо ничем не занимался полезным. Ходил на пары редко. Чаще зависал в барах. Я читал Уэлша, и мечтал никогда не работать, а писать книги и быть крутым ебырем. Ничего необычного. А еще я распродавал остатки сборника рассказа, который написал и зачем-то издал. Чувствовал себя лучшим в мире писателем. Представлял себя таким, шел в дешевые бары и пробовал развести девушек, говоря что-то в духе:

– Я писатель!

Они мне отвечали, что, по-моему, ты говно. Но я не сдавался. Пил дальше. Подкатывал к другим в баре. А еще иногда с собой в бар я брал свои книжки и раздаривал. На форзаце оставлял свои подпись и номер телефона. Мне не перезванивали.

Мама была не в восторге от моего нового увлечения. Мало кому понравится, когда сын пьет. Поэтому время от времени я отвлекался на полезную деятельность, чтоб уравнять счет со своими косяками. И я попал в Стерлитамак. Не город мечты, но и у меня не было выбора: я поехал на олимпиаду, но и это было не главное.

Главное вот что. Вместе со мной поехала девушка из колледжа, на курс меня старше. Ее звали Василиса, у нее были голубые глаза, большие губы и не только. То, что нужно. Я бы не простил себя, если бы не попробовал к ней подкатить.

Когда мы ехали в Стерлитамак, она положила свою голову мне на плечо, а я держал ее за коленку. Время от времени поглаживал по ней. Она похрапывала.

Ближе к полуночи я постучал в дверь ее номера.

– Как насчет подготовиться немного у меня?

– А ты уверен, что мы будем готовиться?