VIP

– Я за этим и прилетел. Есть возможность закрыть ваше дело. За отсутствием состава преступления. Это гарантирует фирма, о которой я говорил.

– Как можно его закрыть, когда Лежнёв в Москве и даёт признательные показания?

– С ним разберутся. Этот оборот для вас самый благоприятный. Но при одном условии. У вас 75 процентов акций медиахолдинга. Этот пакет вы должны передать фирме.

– Как передать? – не поняла она.

– Внести в «Фонд развития демократии». Так это называется.

– Сколько они готовы заплатить?

Захаров помедлил с ответом. Это была самая трудная часть разговора.

– Нисколько, – наконец сказал он.

– То есть? – удивилась Ирина. – Капитализация холдинга не меньше трехсот миллионов долларов. Они хотят получить его бесплатно?

– Не бесплатно. У сделки есть цена. Эта цена – ваша свобода. Не спешите отвечать, подумайте. Вы обложены со всех сторон. Одна ваша ошибка, и вы снова окажетесь в Лефортово. И тогда уже не будет иметь никакого значения, сколько стоит ваш холдинг. Деньги нужны, когда человек на свободе. Когда он в тюрьме, деньги ему не нужны.

– Вы это серьёзно, Илья Иосифович? Да за триста миллионов я куплю всех ваших следователей, прокуроров и судей с потрохами! Моё оправдание в Красногорске обошлось мне гораздо дешевле.

– Допускаю, – согласился адвокат. – Если у вас будет эта возможность. В чём я очень сомневаюсь. Вы получите срок, а холдинг всё равно перейдёт фирме. Если вы хоть немного интересуетесь событиями в России, вы должны знать, как это происходит.

– Зачем им холдинг?

– Политика. Они хотят контролировать всё кабельное телевидение. Рекламные потоки их не интересуют. Интересует влияние на настроение общества. Как видите, Ирина, намерения у них очень серьезные. И у них достаточно средств, чтобы добиться своего.

– Если они такие всемогущие, зачем им договариваться со мной? Они и так могут получить холдинг. Для этого есть много способов, и все способы они знают.

– Схема, которую они предложили, самая простая. Все остальные сложнее.

– Допустим, я отдаю акции. Где гарантии, что они выполнят свои обязательства?

– Гарантий нет. Вам придётся положиться на их слово.

– И с этим вы прилетели в Париж? А то сами не знаете, чего стоит слово чиновника, даже самого высокопоставленного!

– Я прилетел в Париж, потому что меня об этом попросили. Я знаю этих людей. Они словами не бросаются.

– До тех пор, пока не чихнул начальник. После этого они берут под козырек и все свои обещания забывают. Скажете, не так?

– Бывает и так. Но я не вижу причин, по которым в это дело может вмешаться начальство. Руководителям фирмы важно решить проблему. Если они её не решат, вот тогда вмешается начальство. И последствий я не могу предсказать. Вижу, что мне не удаётся вас убедить. Но не спешите говорить «нет». Обещайте подумать. И вы сами поймёте, что это оптимальный выход.

– Подумать обещаю. Но это всё, что я могу обещать. А этим серьезным людям передайте, чтобы они подумали о гарантиях. О настоящих гарантиях, а не о пустых словах.

– Передам, – пообещал адвокат.

– Вы не обидитесь, если я вас не провожу? – спросила Ирина. – Я живу сейчас не в Париже, ехать довольно далеко.

– Не обижусь. Поезжайте. И будьте осторожны. Мне не нравится перспектива снова увидеть вас в Лефортово.

Она допила виски, надела очки и вышла из бара. Захаров еще немного посидел за столиком, обдумывая разговор. Что ж, он не добился согласия, но выполнил всё, о чём просил Файнберг. Ирина умная женщина. Она обещала подумать. Подумает и поймёт, что другого выхода у неё нет. А Файнберг пусть позаботится о гарантиях. Так он ему и скажет.

До начала регистрации на московский рейс оставалось полтора часа. Захаров решил зайти в дьюти-фри купить что-нибудь домашним. Не каждый день ему приходится бывать в Париже, неудобно возвратиться с пустыми руками. Выходя из бара, он заметил, что двух странных пассажиров за столиками нет. Он не заметил их и на борту самолёта. Случайно увидел уже в Шереметьево, они садились в полицейский микроавтобус.

Через день Николай Николаевич передал Панкратову пленку с записью разговора адвоката Захарова с Ириной Керженцевой в баре аэропорта Шарля де Голля. Запись была сделана теми двумя странными пассажирами, из-за которых задержали вылет самолёта в Москве. Это были опытные сотрудники службы наружного наблюдения, задействованные Николаем Николаевичем. Было очень непросто всё организовать за такое короткое время: получить французские визы и успеть на рейс, которым вылетал адвокат. Но Николай Николаевич был гением логистики, у него всегда получалось то, за что он брался.

– Качественная работа, – сделал ему Панкратов комплимент, передавая десять тысяч долларов за выполненное задание. – Если бы так умела работать наша полиция, мы бы жили в другой России.

– Но мы с вами собирали бы в ней пустые бутылки, – усмехнулся Николай Николаевич. – В обозримом будущем это нам не грозит. В советские времена у меня был знакомый цеховик. Он всегда говорил: чем вы недовольны? У режима огромные запасы энергии – энергии косности, бюрократизма, разгильдяйства. Только эту энергию нужно уметь обращать себе на пользу.

– Он умел?

– Научился. Хоть и не сразу. Сначала отсидел восемь лет. Зато сейчас у него банк на Урале и несколько заводов. Прослушку телефонов Захарова снимаем?

– Пока нет, – ответил Панкратов. – Пусть будет.

Вернувшись домой, он два раза прослушал плёнку и позвонил Игорю Касаеву:

– Есть новости, нужно обсудить.

VII

Ферма, на которой жила Ирина Керженцева, занимала около двадцати гектаров на южном склоне местных холмов, выращивали Каберне Фран и делали из него красное вино, по качеству не намного уступающее знаменитому Шато Лафит-Ротшильд. Вино закупали лучшие рестораны и элитные магазины Парижа. Хозяйство процветало, но несколько последних лет были плохими – то нестерпимая жара, то дожди. Все разговоры за ужином в большой семье фермера с взрослыми сыновьями и дочерями, их женами и мужьями были о погоде. Нынешнее лето никаких природных аномалий не обещало, урожай должен был получиться обильным, с виноградом высшего качества, как в самые лучшие годы.

Ирина обычно поддерживала общий разговор, но сейчас ей было не до погоды и видов на урожай. Она быстро ужинала и уходила в гостевой дом.

– У мадам проблемы? – однажды спросил фермер, хотя не в обычае французов было интересоваться чужими делами.

– Не вникайте, месье, – ответила Ирина. – У кого сейчас нет проблем?

– Да, трудные времена, – согласился он. – Французы потеряли вкус к жизни. Вместо хорошего вина пьют бурду из Калифорнии. Какое вино могут делать в Калифорнии? Слишком молодая страна. Научатся лет через двести. Но не раньше, мадам, никак не раньше.

Через три дня после разговора с адвокатом Захаровым в аэропорту Ирина взяла у внука фермера велосипед и поехала на железнодорожную станцию, где останавливались пригородные электрички из Парижа. Там были уличные телефоны-автоматы. Звонить по мобильнику она не рискнула, где-то прочитала, что они прослушиваются и можно определить место, откуда звонят.

– Вы поговорили с вашими серьезными людьми? – спросила она, когда адвокат Захаров ответил.

– Поговорил. Мне сказали, что с Лежнёвым работают, он откажется от признательных показаний. Это хорошая новость.

– Больше ничего они не сказали? Про гарантии?

– Никаких гарантий. Вы никак не поймёте, Ирина, с кем имеете дело. С этими людьми нельзя разговаривать с позиции силы. Вы не в том положении. Чем быстрее вы это поймёте, тем лучше.

– Лучше для кого? Для них?

– И для вас. Для вас в первую очередь.

– Мне выкручивают руки, а вы советуете довольствоваться их пустословием? Илья Иосифович, я начинаю сомневаться, что выбрала того адвоката, который мне нужен.