Нумизмат. Роман

– Напрасно вы усугубляете свое и без того незавидное положение. Иван Иванович страсть как не любит фашистов, по причине чего кое-кого по сей день изводит газом, – сказал Дмитрий Сергеевич.

– Пускай гордится, что его, как Орлеанскую деву, – сказал Иван Иванович.

– Что я вам сделал? – закричал Лёня.

– Ты еще спрашиваешь?! Ну, паразит! – возмутился Иван Иванович.– Мой господин, можно я этому ворюге в здоровый глаз дам?

– Не надо, Иван Иванович, воровство насилием не искоренить, а вот огнем извести возможно.

– Я больше не буду! – снова стал жалобно просить Лёня.

– В этом мы не сомневаемся! Иван Иванович, приступайте.

Лёня позеленел от страха, и до конца осознав, что с ним не шутят, а на самом деле подвергнут страшной казни, лишился чувств.

– Так даже лучше, – сказал Дмитрий Сергеевич, – меньше беспокойства соседям!

– Это самосуд! – воскликнул Рублев и хотел справиться о самочувствии Лёни, но ему преградили дорогу близнецы Ивана Ивановича.

– Это что еще за выходки, пропустить Егора Игоревича! – очень строго сказал Дмитрий Сергеевич, и слуги беспрекословно подчинились.

Рублев бросился к Лёни и, склонившись над приятелем, взволновано сказал: «Он же без сознания, снимите с него наручники!»

– Милосердие – противоположная сторона благородства, – сказал Иван Иванович своему близнецу.

– Не может быть! – воскликнул близнец Ивана Ивановича и развел руки в стороны.

– Еще как может, и Егор Игоревич тому подтвержденье.

– Вы так думаете?

– Что значит, думаете, я уверен наверняка! – снова пришел в не себя Иван Иванович.

– Что вы опять сцепились! Делайте, что велел Егор Игоревич, да поскорей, – рассердился Дмитрий Сергеевич.

Иван Иванович снял наручники и спрятал их под плащом.

Под душещипательные стоны очнувшегося Лёни в квартиру вошла приятная особа в светлом чудном пальтишке.

Сидевший до этого на диване Дмитрий Сергеевич встал. Близнецы Иваны Ивановичи расступились. Рублев, склонившийся над стонущим приятелем, рассеянно поздоровался.

Кукольное фарфоровое личико исказил страх, голубые глаза заволокло пеленой и блондинка, стройная, как веточка вербы, упала в обморок. Нет, позвольте, просто уснула!

– Это радикально меняет дело! – сказал Дмитрий Сергеевич.

Лёня не видел, как вошла девушка, но слышал тяжелый удар чего-то об пол, и окончательно придя в себя, повернул голову на звук, где, как он догадался, что-то случилось.

Его знакомая, свернувшись калачиком, сладко спала, производя на свет через миленький носик прелестнейшее сопение, при звуке которого у молодого человека, не соединившего еще себя узами брака, учащенно бьется сердце, а у отцов почтенных семейств нервно дергается левый глаз и рука тянется за ножом.

– Лёня, вы любите Лену? – вдруг спросил Дмитрий Сергеевич.

– Нет! – буркнул Лёня, рассматривая подружку, с которой некогда приятно проводил время.

– Признаюсь, мне иногда больно слышать правду, и это как раз такой случай. Одно успокаивает, что, может быть, и в самом деле вы больше не станете присваивать не только чужие вещи, но и чувства.

– Не буду! – сказал Лёня и опустил голову.

– К этому вопросу мы еще вернемся, а сейчас Иван Иванович, затушите костер и возьмите это чудеснейшее создание, без которого жизнь мужчины была бы никчемной и унылой безделицей, и унесите домой. Да сделайте так, чтобы когда Лена проснулась и вышла на улицу вдохнуть аромат осенних листьев, она познакомилась с порядочным молодым человеком и больше никогда не тратила свои лучшие годы на таких аферистов, как Лёня!

– Протестую, – выкрикнул Леня.

– Еще чего не хватало, – сказал Дмитрий Сергеевич, разжигая огонь негодования в зеленных глазах.

– Я больше не буду, – побелел от страха Лёня и спрятался за спиной Рублева.

– Ну, кто он, если не паразит! – сказал Иван Иванович.

– Мне стыдно за тебя, – тяжело и печально сказал Рублев и отошел в сторону.

Лёня упал на колени и стал снова кричать, что он больше не будет.

– Такие как вы неисправимы, но попробуем, – сказал Дмитрий Сергеевич и, открыв черную папку с которой пришел, стал громко читать обвинительный приговор, в котором была исчерпывающая характеристика таких людей, как Лёня.

– Клюев Леонид Олегович, для друзей и знакомых просто Лёня, из тех самых людей, которые живут одним днем. Люди подобные Лёне занимают крупные суммы, оформляют кредиты под баснословные проценты, даже не задумываясь, чем они станут расплачиваться. Они ведут праздную жизнь и им абсолютно на всех наплевать, кроме себя. Их нисколько не трогает, что о них могут подумать и чем в сердцах других они отзовутся. Когда у них спрашивают: « А что же завтра, когда придут и за все спросят?» Они отвечают разными словами, смысл которых в конечном итоге сводится к тому, что неприятности на них обрушатся завтра, а сегодня они на коне и море им по колено, – сказал Дмитрий Сергеевич и захлопнул папку.– Но справедливости ради будет сказано, что черное завтра для таких людей, как Лёня, порой не наступает никогда и они, ни в чем себе не отказывая, проживают счастливую жизнь и умирают не от возмездия, а от старости, с улыбкой на устах. В отличие от тех, кто каждый раз не находил себе места, когда до него долетали слухи, что кто-то шепнул о нем скверное слово, кто откладывал каждую копеечку на потом, не позволяя себе ничего лишнего, и в конечном итоге умирал злым, скрючившись не столько от физической боли, сколько от душевных страданий, оттого что жизнь растворилась в заботах и хлопотах, а не в сладостных мгновеньях, которые если и были, то раз-два и обчелся. Но так бывает не всегда! Иван Иванович, отправьте, пожалуйста, Лёню на острова, к людоедам, пускай они приготовят из него сочный бифштекс.

Лёню, продолжавшего кричать, что он так больше не будет, подхватили на руки и куда-то унесли, и нельзя исключать, что людоеды не принялись накрывать на стол. Соседи, сбежавшиеся на крики, потребовали объяснений: кто они такие, что взяли и утащили Клюева в неизвестном направлении. Иван Иванович попросил тишины и растолковал, что они избавляют общество от паразитов, и раздал всем свою визитную карточку, где четко и ясно было написано:

Чернов Иван Иванович – Почетный дезинфектор.

Все соседи со словами, что у них паразитов нет, разбежались по своим квартирам, наказав домашним что, мол, если кто будет стучать, не открывайте. Это «эпидемстанция» травит паразитов. Навоняют и уйдут, а тараканы как были, так и останутся.

Квартиру в одну секунду привели в порядок, так что все сверкало и блестело лучше прежнего. Уже перед самым уходом Ивана Иванович произвел ревизию холодильника и, как вы сами понимаете, остался этим очень доволен. Он спрятал под плащом банку с черной икрой и осетрину. Кто его знает, что их ждет впереди?!

А раки с пожеланиями, чтобы их в Дону было столько же много, как раньше, были отпущены на свободу, но раков перехватили на набережной владельцы кафе и ресторанов. Раки не донесли до собратьев наказ Ивана Ивановича, сложив свои хвосты в угоду чрезмерному аппетиту отдыхающих.

Выйдя на улицу, Дмитрий Сергеевич отметил, что погода изменилась к лучшему, ветер разогнал по сторонам дождевые черные тучи и на город пролился теплый яркий солнечный свет.

Рублев уселся в коляску. Перемена погоды ему не помогла. Учитель истории был очень опечален тем, что случилось с Лёней. Лицо его было серым, и горестная дума о дальнейшей судьбе приятеля застряла в голубых глазах.

– Пожелайте, и все станет по-другому, – сказал Дмитрий Сергеевич, который больше всего на свете не переносил хандру.

– Я бы попросил переделать Лёню, но боюсь, что даже вам это не под силу.

– Вы правы.

– Поэтому я ничего не стану просить. Пусть дальнейшее зависит от него самого.

– Мудрое решение, – сказал Дмитрий Сергеевич и у него, откуда ни возьмись, в руках объявилась тонкая ореховая трость и он, коснувшись ею слуги, попросил: