Мясник из Грин Лейк

– Он задрот какой-то.

Я не стал отвечать. Кем бы не был наш новый эксперт я должен был с ним подружиться. Доктор Шейн работал у нас много лет. Мы были с ним приятелями, могли попить пивка в пятницу вечером раз в месяц. И дорога в морг мне была застелена красной дорожкой. Он давал мне все отчеты, даже если у меня не было разрешения на них. Мог позвонить среди ночи и рассказать, что нашел в теле убитого. Я знал об этом раньше, чем ребята из убойного или особо тяжких. С новым доктором такого не будет. Да и зачем мне теперь это. Я на легком труде. Повелитель кофеварки и хозяин бумаги для принтера.

Настроение, в котором я вышел из больницы испарилось. Грязь обратно стала грязью, мокрый снег – мокрым снегом. В этом городе нельзя быть счастливым больше двух часов. Не удивительно, что Кобейн именно здесь снес себе голову из ружья.

В моей квартире было чисто. Я не помню, что и где валялось, когда я ушел отсюда в последний раз. В комнате еще стояла наряженная елка, с кухни пахло ужином.

– Ты решила устроить мне рождество?

– Я вообще не понимаю этих дат. Праздник надо отмечать тогда, когда хочется. А не когда положено. – Пенни поцеловала меня в щеку и повесила мое пальто на вешалку. – Как первый день на работе?

– Я на легком труде! – я закричал и сам дернулся от своего крика. – Эти сволочи, сделали меня инвалидом каким-то.

– Сокращенный день, легкий труд. Любой был бы рад, ничего не делать и получать за это зарплату федерала.

– Я не любой! Целый месяц слоняться по бюро как тень отца Гамлета. Это, как если бы я был парализован, а ты бы ходила передо мной голая.

– В этом есть что-то возбуждающее. А в твоей работе нет. Ты вспомнил что-нибудь?

– Ни хрена. Последнее, что я отчетливо помню, это как Джо застрелила нашего свидетеля. Как будто она стреляла не в него, а меня, и все воспоминания намотались на пулю, вышли через затылок и остались висеть на стене.

– Наш мозг до конца не изученный орган. Может он специально оградил тебя от этих воспоминаний, чтобы выжить. Как желудок может тошнить, от тако на вокзале, так и твой мозг стошнило.

– Только это не тако! Я должен вспомнить, что произошло. Мы искали мясника и это он убил Джо. Я не верю, что она пустила себе пулю в лоб. И тем более в то, что она сливала мафии наши дела. Она солдат! – голова у меня вновь разболелась. Я пытался воспроизвести картину той ночи, но все было белым шумом испорченного телевизора. Вспышки бесполезных кадров из квартиры Скотт и боль.

– Ты обязательно все вспомнишь. – Пенни обняла меня за шею. – Мы вспомним. Но не сразу. Не мучай себя.

Она подстриглась. Теперь ее волосы были чуть ниже щек. Кажется, это зовется каре. Она уволилась из ресторана и теперь от нее не пахло специями. От нее пахло сладкими духами и краской. Я был рад видеть ее не в одноразовом халате возле своей койки, а у себя дома. Она рассказывала о своем новом занятии. Она поступила в школу современного искусства. Решила приобщиться к прекрасному, как и ее семья. Она училась рисовать и подрабатывала в галерее смотрителем. Я всегда думал, что смотритель в музее – это седой дедуля с газетенкой. Незаметно сидящий на своей табуретке и цокающий на шумных школьников.

Оказалось, это не такая уж и скучная работа. Вандал пытался испортить картину и Пенни пришлось распылить в его лицо газовый баллончик. Ей приходилось разнимать учителей и гидов, не сошедшихся во мнениях о том, что же имел ввиду художник, используя широкие мазки, или делая занавески голубыми. Молодой эпатажный автор, разделся догола и терся о свою картину. Люди искусства. Кто я такой что бы их судить или смеяться над ними, как я делал именно сейчас.

Глава 2

Первая ночь не на обезболивающих, оказалась хуже, чем я ожидал. Стоило мне закрыть глаза, все кружилось, будто я выпил не меньше литра. Воспоминания били в мою голову, как шаман в бубен, но не могли пробиться. Я не сомкнул глаз всю ночь, и на утро выглядел в точности, как до больничного. Помятый, не выспавшийся, с синяками под глазами.

До трех я отвечал на звонки, принимал вызовы, отправлял группы на места происшествия. Сортировал отчеты по алфавиту, забивал данные в базу, контролировал смену воды в кулере, а в три мой рабочий день заканчивался.

– Топай домой, Мак! – не забывали напоминать мне агенты.

Психов в новом году не уменьшилось. Подаренные на рождество компьютеры, телефоны, стереосистемы, пылесосы и весы крушились. Жертвы проецирования, платами наружу укладывались в коробки свозились к нам в архив.

Но меня это уже не касалось. Я шатался по музею у Пенни. Я не разбирался в искусстве. Фрукты, голая женщина, море, непонятно что. Белое, красное, зеленое. Это как разбираться в вине. Оно для меня все на один вкус. Вкус вина за два девяносто девять из круглосуточного через дорогу. Нотки дуба, послевкусие березы. Мне казалось, что все эти знатоки просто выпендриваются друг перед другом.

– Это Мария Кинг. Она рисует собственным телом. – рассказывала мне Пенни.

– Помню, как в садике, наелся гуаши и меня стошнило. Я мог продать это за миллион долларов.

– У нас скоро занятия по обнаженной натуре. Будешь моим натурщиком? – спросила Пенни.

– Позировать голым. Даже не знаю. – мне стало неловко. Я в хорошей форме, но я ведь не модель. А, впрочем, почему бы и нет, может мне уволиться из органов и сидеть голышом перед юными дарованиями в позе древнего мыслителя. Вот это я понимаю – легкий труд.

– А это из серии новый век. – Пенни указала мне на картину, где пара со смартфонами вместо голов, несли свои настоящие головы в пакетах.

Меня затошнило. Нет, картина напоминала комикс из интернета, нежели реалистичный пейзаж, но я словно почувствовал запах мертвой плоти. Я оказался посреди пустой улицы, среди украшенных к Хэллоуину двориков и нес в пакете голову, но не свою. Я заглядывал в пакет, проверял ее, не потерялась ли. Я знал, что я отрезал ее сам. Но зачем?

– Ирвин! – меня окликнули, я обернулся и все исчезло. Улица, пакет, хэллоуинские украшения. Яркий свет галереи, посетители, которые пялились на меня, будто я тоже картина, только очень отвратительная. Неприятная их взору. Недостойная находиться в галереи, между мазней чужой задницей и яблоками на тарелке.

– Тебе вызвать такси? – Пенни протягивала мне стакан с водой.

– Нет. Я просто посижу тут, пока твоя смена не закончиться.

– Это из-за картины? Ты что-то вспомнил? – голос Пенни звучал обеспокоено.

– Нет. Просто голова закружилась. – соврал я. Я знал, это не мои воспоминания. Это всего лишь чушь.

– И как мы теперь игру престолов досмотрим, если ты такой впечатлительный? – Пенни вернула игривости в свой голос.

– А ты закрывай мне глаза, когда будут отрубать кому-нибудь башку. – я решил не придавать этому значения. Рано или поздно, я все вспомню, и такого в моих воспоминаниях не будет.

Смена Пенни закончилась, и мы пошли домой пешком. Прогулялись по талому собачьему дерьму, понюхали портовый ветер и выхлопные газы. Поужинали перед телевизором и легли спать. Точнее Пенни легла спать. Я же пялился на ее затылок.

Так продолжаться не могло. Мне нужно было поспать, хотя бы часок. Я нашел фенозипам, запил водой из-под крана и лег. Пол никогда не пьет воду из-под крана и другим всегда запрещал. В ней ведь фтор. С этой мыслью я заснул. Мне снились маленькие человечки, похожие на эльфов из рождественских мультфильмов, которые мешками засыпали фтор в водохранилище Росс Лейк, напевая веселую песенку. Это песня напоминала мой телефонный звонок. Это и был мой телефонный звонок. На часах было половина третьего. Мне давно никто не звонил ночью, и я ответил.

Ре-бар на Хоуэл стрит. Ди-джей разбил аппаратуру ножом для льда. Пол не смог дозвониться не до одного из агентов.

Еще никогда я так быстро не собирался на работу. На улице моросил снег и таял в воздухе. Мне хотелось высунуть голову, как это делают собаки и ловить его языком.

– Мак, ты что пьяный? – спросил Пол.

– Нет. Спасибо, что позвал меня. Я правда этому рад.

– Если Кордон узнает, что ты ездил со мной на вызов, он нас обоих свернет в бараний рог. Если что, со мной был Фред.

Я согласно кивнул. Я даже по машине Пола соскучился. По освежителю в форме елочки, по залитой кофе панели. Его сын, срыгнул на пассажирское сидение, и он еще не успел съездить на мойку, но меня это не раздражало.

Мы зашли в клуб с входа для персонала. Тусовка продолжалась. Администратор, смуглый и низкий мужчина ходил в зад вперед и вытирал со лба пот. Виновник развалился в кресле и нервно тряс ногой.

– Агент Маккинли, это мой напарник, агент Ротман. – представился я. И от этих слов мне стало тепло на душе. Как давно я их не говорил.

– Эта аппаратура клуба. Я требую возмещения.

– Мы не здесь не за этим. Алан Стар, расскажите нам что произошло. – обратился Пол к парню в кресле.

– Вы видели мой прайс, агенты? Я не работаю с этим старьем! Мне завалили сет. Пусть они возмещают мне ущерб. Я играл на Ибице. Я в топ десять на Битпорт!

– Вы спроецировали агрессию. А именно, на проигрыватель марки пионер. – монотонно начал Пол, пока я вместе с экспертом рассматривал обломки проигрывателя.

– Я был на одной сцене с Тиесто.