Сердце Мира

– Как тебе сказать, белобрысый. Ты когда-нибудь коноплю курил?

– Стогами!

– Это типа того, только круче раз в девятнадцать. Пыхни, ты об этом не пожалеешь, улетишь, как Гагарин!

Недоверчиво принюхавшись к сомнительной дури, Хонда осторожно затянулся. Свет погас, исчезли звуки, откашлявшись, он с трудом продрал помутневшие глаза, невольно заулыбался. Мир стал гораздо ярче, прибавилось цветов и красок, все предметы приобрели немыслимую, звенящую четкость, женщины превратились в невероятных красавиц. Благодарно отсалютовав польщенному соседу, Хонда сделал новую затяжку, и реальность погасла окончательно.

Неизвестно, сколько времени он пробыл в глубокой коме, но, очнувшись, отчетливо понял, что сознание вернулось к нему ненадолго и только из-за настойчивых сигналов переполненного мочевого пузыря. Открыв глаза, Хонда усомнился в том, что вышел из нирваны, уж больно изменилась окружающая обстановка, весь мир почему-то лежал на боку. Ноттингемец поднял голову и восхитился, поскольку обеденный зал послушно поворачивался синхронно его движениям. Сергей понял, что его голова является абсолютным центром мироздания и надо вести себя как можно осторожнее, ведь неловкий наклон может перевернуть вселенную вверх тормашками.

Осторожно сфокусировав мутный взгляд на близком движении, Хонда увидел, что его юный сосед спустил штаны и демонстративно, но без лишнего эпатажа приседает возле стола с явным намерением совершить очень черное дело в непотребном месте. Какие-то мужики с нецензурной бранью повалили его на пол, куда-то поволокли. Посол великого Ноттингема искренне изумился странному местоположению забавной физиономии, но следом понял, что смотрит на голую задницу. Сей факт Хонду почему-то потряс окончательно, в ошеломленном мозгу наступило короткое и совершенно безумное просветление, он вдруг понял – надо побыстрее уходить и прятаться от общества, пока не пройдет позорная телесная беспомощность.

Сделать это оказалось совсем непросто, мир окончательно сошел с ума, обзор зрения сузился настолько, что все виделось как через тонкую, длинную трубу. Пол то и дело наклонялся, а то подпрыгивал, норовя коварно ударить по ногам. Хонду непрерывно толкали какие-то подозрительные незнакомцы с физиономиями племенных дегенератов, полуголая женщина редкой уродливости схватила его за руку, норовя куда-то утащить, но он был непоколебим, как гранитная скала, продолжал идти вперед, туда, где в конце узкого туннеля виднелся выход. В голове щелчками отбивался обратный отсчет, при цифре ноль сознание твердо пообещало надолго покинуть хозяина. Какой-то мерзкий голос с явным еврейским акцентом непрерывно шептал в левое ухо разные дельные советы и полезную информацию. Хонда узнал от него много интересного, в частности, незнакомец рекомендовал уходить от погони огородами, клятвенно обещал, что в Смольном его будет дожидаться китайский епископ, а между этими сообщениями позорно уличил какого-то неизвестного Костю в гнусных пристрастиях.

Холодный воздух ударил в разгоряченное лицо, невменяемого посла встретила темная ночь. Гордо встав на крыльце, он стал совершать круговые движения, характерные для капитанов военных субмарин, припавших к своим перископам. Цифра ноль быстро приближалась, надо было срочно решать, куда податься. Но это было нелегко, зримый мир сужался все сильнее и сильнее, туловище помимо воли склонилось наземь, нависла угроза пасть прямо здесь, на открытом месте. Но тут Хонда увидел небольшую будку, перед которой черный магир сонно грыз огромную кость. Загадочный еврейский голос любезно сообщил пароль доступа к объекту – «Месопотамия». По его словам, отзыв не требовался.

В одурманенном сознании билась последняя мысль – спрятаться куда угодно, тело само двинулось вперед. Магир глухо зарычал, но, увидев, что странный человек не покушается на его изысканное лакомство, успокоился. Глупое животное не могло представить, что гнусный негодяй поднял руку на святое– на его будку!

– Месопотамия! Отзыв не требуется! – с трудом произнес Хонда и ввинтился в темный лаз, не обращая внимания на ошеломленного зверя.

Здесь было тесно и неудобно, но трудности посла никогда не пугали. Скрючившись в три погибели, Хонда уже собрался окончательно отключиться, когда мочевой пузырь, о котором все незаслуженно забыли, послал последний, предсмертный сигнал. Бедный ноттингемец судорожно задергался, пытаясь сделать хоть что-то, но тщетно, тело отказало полностью, шлюзы открылись. Почувствовав, что по ноге зажурчал горячий поток, Хонда понял – праздник удался – и устало смежил веки.

Глава 3

Четверо дозорных расположились за огромным столом, занимавшим солидную часть караулки у ворот Интера. Грустно было нести героическую службу в то время, когда все веселятся, но деваться было некуда. Сегодня на посты отправили штрафников, чтобы в другой раз неповадно было повторять свои проступки. До утра еще далеко, да и вряд ли их сменят теперь до самого обеда. Судя по доносившемуся шуму, гулянка выдалась на славу. Перетасовав замусоленную колоду карт, один из дозорных начал раздачу, между делом заявив:

– Может, сгонять к ним? Девку подговорим, она нам бухла вынесет. Повеселимся немного.

– У Медведя веселиться будешь, – буркнул командир караула, – после него ты весь остаток жизни памперсы носить станешь.

– Да ладно, че так сразу?! Мы же по маленькой, никто и не узнает!

– По маленькой ты в свой памперс ходить будешь.

– Как хотите, мое дело – предложить!

– А ну, тихо! Вроде скрипнуло что-то в воротах.

Дозорные опрометью выскочили наружу, начальник крикнул часовому на стене:

– Саня! Что там перед воротами?

– Все спокойно, – отозвался тот, – это, наверное, доски рассыхаются, вот и трещат.

Дозорные, недовольно ворча, потянулись назад. Зардрак, стоявший возле входа в караулку, в упор осмотрел вражеских солдат и повернулся к двум младшим атонам:

– Когда я начну, немедленно вышибите ворота и убейте караульных.

Темные фигуры послушно склонили головы.

Пир продолжался своим чередом, правда, многие участники уже выбыли по уважительной причине – они валялись под столами. Пьяный вдребезги Густав едва мычал, но продолжал мужественно накачиваться в компании Кущина. Медведя тоже развезло, но выглядел гигант покрепче своего гостя, он не бросал попыток напоить посла до состояния, в котором тот будет готов рассказать все, что знает и не знает. Замысел мэра приближался к финалу, но Густав упрямо разговаривал только о бабах, эта тема была для него неисчерпаемой.

Белокурая Цатра тихо сидела возле своего господина. Страшные цохваны еще осенью забрали ее из родной деревни, оторвав от мужа и близких. Поначалу ей казалось, что жизнь кончилась, страшные демоны внушали ей неописуемый ужас. Но постепенно все наладилось, ее здесь не обижали, хорошо кормили и красиво одевали. А сейчас, когда она носила под сердцем дитя грозного азата Кущина, с ней и вовсе обращались как с любимым всеми ребенком. Искоса взглянув на своего огромного мужчину, женщина улыбнулась, тот вел себя очень смешно, обнимаясь со своим гостем из далекого Ноттингема. Но тут зрачки ее резко сузились, она отчетливо увидела, как в розовом пламени светильников замелькали голубоватые огоньки. Испуганно задрожав, женщина обратилась к своей ничтожной, едва тлеющей Искре, аккуратно, не сбиваясь с нужного ритма, захлопала в ладоши, три удара, два, затем еще один. На последнем хлопке грозно зазвенела посуда на столе, выплеснулись напитки из переполненных чаш.

Испуганно вскрикнув, Цатра вскочила, вцепилась в огромную руку своего мужчины, попыталась его потянуть за собой, от испуга крича на родном языке:

– Бежать! Бежать! Пришли твои враги!

– Дура беременная, чего орешь? – опешил Кущин.

– Надо бежать! Здесь атоны, они в Верхнем Срезе, нам с ними не справиться!

– Иди отсюда! Отдохни! – Медведь небрежно стряхнул руку женщины, повернулся к гостю и опешил.

Трезвый, как стекло, Густав смотрел на него паническим взглядом, медленно поднимаясь из-за стола.

– Ты чего? – охнул мэр Интера.

– Бегите!!! – страшно заорал посол. – Надо немедленно вырваться на улицу, здесь все погибнем! Тут смерть!!!

Опрокидывая массивные лавки, сшибая с ног служанок, Густав яростным рывком бросился к выходу, не переставая кричать. Пирующие люди смотрели на него изумленно, только на лицах некоторых женщин начал проступать затаенный страх. Уже у дверей он со свистом выхватил меч, опасаясь, что на улице его могут встретить вполне реальные враги, но оружие ему не понадобилось – гроздь молний разорвала его тело на куски, Густав умер в одно мгновение. Ослепительные разряды заметались по пиршественному залу, сметая столы и уничтожая людей. Помещение стало быстро наполняться дымом, мелькнули первые языки пламени.

Опешивший Кущин вдруг осознал, что женская рука исчезла, перестала его тянуть за собой. Обернувшись, он увидел, что тело несчастной Цатры бьется на полу, плечи и голова обгорели дочерна. Взревев в бессильной ярости, он вскочил, опрокидывая огромный стол, и в этот миг молния ударила перед ним, залив все вокруг таким ослепительным светом, что Медведь продолжал тонуть в нем даже с выжженными глазами.

Выждав, когда стихнет буйство выпущенных Молний Испепеления, Зардрак несколькими Ледяными Укусами усмирил очаги начинающихся пожаров и невозмутимо оценил полученный результат. Зал был разгромлен полностью, пол покрывал сплошной завал из обломков мебели и страшно изувеченных трупов. Выжившие цохваны корчились в дыму и пытались ползти к выходам. Атон улыбнулся, здесь не было ни одной даже самой завалящей иссы. Для победы ему хватило разового мощного усилия, да и то значительную часть вырвавшихся разрядов принял на себя закованный в броню враг, не вовремя метнувшийся к выходу. Он все-таки почувствовал неладное, но было уже слишком поздно.

Больше забавляясь, чем сражаясь, Зардрак стал швырять в оглушенных цохванов Умирающие Звезды. Спутанные шары тончайших силовых жгутов, плавно распрямляясь синими плетьми, полетели по залу, разрывая тела, срезая головы и конечности. Беспомощные враги испуганно разевали рты в безмолвном крике, их слабость была столь очевидной, что очень скоро убивать надоело. Растянув под потолком Кипящий Покров, Зардрак решил уйти. Воющие цохваны, хватаясь за пораженные места, пытались удержать свою расползающуюся кожу и рвались к выходу из ада пиршественного зала.

На улице атон не стал сдерживать довольную улыбку. Его солдаты были уже здесь. Крепко перекрыв все выходы, они держали наготове оружие и веревки, беспомощные враги не имели против них ни одного шанса. Жрец невидимым фантомом прошел по крепости и вышел через дымящийся проем, оставшийся на месте ворот. Он спешил к ближайшему лесу, где на укромной поляне ждало его тело, сотрясаемое мерными хлопками Ритма Возвращения.

Со вторым гнездом цохванов было покончено.

В будке было тесно и страшно воняло. Тело сильно затекло, но вокруг кишели враги. Проклятый магир, пощаженный храмовой стражей, не прекращал свою борьбу с незваным квартирантом. Тактика боевых действий была очень проста – зверь засовывал в будку свой зад, опустошал на Хонду содержимое мочевого пузыря или кишечника, затем отправлялся к миске с водой. Пил он до тех пор, пока мог, затем ложился возле входа, ожидая перезарядки своих гнусных орудий. Все, что мог на это ответить гордый посол, – только ругательства и чудовищные проклятия в мыслях. Эффект был нулевой, даже не успокаивало. Но действовать более агрессивно было нельзя, в случае обнаружения Хонда будет вспоминать эту будку с ностальгией.

Сквозь щели он отлично мог следить за происходящим. Атоны полностью завладели Интером. Каким образом это произошло, вначале было не ясно, но, завидев знакомую фигуру Зардрака, Хонда мгновенно понял, что к чему. Своей иссы в этой крепости, видимо, не было, и атоны могли спокойно развернуться во всю мощь. Посол даже пересчитал врагов, здесь было более полусотни храмовых стражников, несколько воинов из горных кланов и всего шесть нуров. Кроме Зардрака прошли еще два мрачных атона. Сила небольшая, но сокрушили землян играючи – не было видно ни одного пострадавшего солдата. Нет, тут явно не обошлось без странной магии жрецов. Медведь не настолько глуп, чтобы спасовать при обычной военной хитрости.

Сам Зардрак вершил суд неподалеку от будки. Возле него горделиво стоял Валет, вот уж кого Хонда не ожидал здесь увидеть! Бывший уголовник был добротно прикинут в черную хламиду с капюшоном, под ней виднелся бронзовый нагрудник. Левую скулу уродовал неровный шрам, раньше его не было. Спесивый, уверенный вид доказывал, что он тут вовсе не на положении жалкого пленника, скорее наоборот. К этой парочке по одному подводили связанных пленников. Валет с ними разговаривал, в конце беседы что-то сообщал Зардраку. После этого землян часто отдавали нурам, но некоторым ничего плохого не делали, отволакивали в огромный погреб, где располагался городской склад продуктов.

Враги никуда не спешили, они явно не собирались покидать Интер, им пока и здесь хватало приятных занятий. Беседа с пленными займет их до самого вечера, а надо еще планомерно ограбить захваченную крепость. Хонде придется сидеть в вонючей будке до темноты.

К Зардраку подвели очередного пленника. Это был крупный, широкоплечий парень, выделявшийся своей огненно-рыжей шевелюрой. На избитом лице горели яростные глаза.

– Как твое имя? – спросил Валет на четком русском языке.

– Таким сукам, как ты, мое имя знать незачем, – выдохнул рыжеволосый.

Без замаха ударив беспомощного пленника кулаком по печени, Валет спокойным, деловитым голосом сообщил:

– Герой, я могу щелкнуть пальцем, и тебе немедленно отрубят руки. Это не помешает нашей дальнейшей беседе, ведь твой язык останется на месте. Его тебе отрежут в самую последнюю очередь и запихают в задницу, раз ты все равно не умеешь им пользоваться. Еще одна попытка: как твое имя?