Беседа с бризом

Беседа с бризом
Артем Евгеньевич Литвинов

Приятное времяпрепровождение будет гарантировано Вам при прочтении двадцати четырёх увлекательных рассказов, описывающих нетривиальным языком географические объекты и исторические события из разных уголков мира. Увидеть владимирские колокольни и стамбульские минареты, послушать сербское коло и кавказскую лезгинку, вкусить белёвскую пастилу и чешский кнедлик можно в ходе знакомства с историями этого сборника новелл.

«Беседа с бризом» погружает читателя в атмосферу интеллектуального путешествия, когда каждая деталь не остаётся не замеченной, а юмор и жизненные перипетии плавно пересекаются и составляют единое гармоничное целое. Нравственное начало каждого повествования проходит красной линией сквозь увлекательные беседы автора с посетителями кафе-бара «Бриз», давними друзьями, новыми подругами и самим собой.

Артем Литвинов

Беседа с бризом

~~~

ВО СЛАВУ ВРЕМЁН НЕОБЫЧНЫХ РОССИЙСКИХ И ЗАРУБЕЖНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

~~~

***

Избытка людей, которые готовы внимательно и добровольно выслушивать чужую историю никогда не наблюдалось. Неизвестно почему, но один другому отчаянно хочет что-то передать.

Я всегда с любопытством запоминал истории о всякой всячине – от бытовых зарисовок из жизни соседей до лекции о первобытных заплатах жителей Забайкалья. Рассказ посетителя, который попадался у стойки крошечного кафе-бара «Бриз» на берегу подковообразной бухты города Приморск, старательно заносился в память. Слушать повествования о незнакомых странах и местностях было моей особенной, даже болезненной, страстью. Порой я не запоминал лиц и костюмов, но мелкие подробности и увлекательные нюансы повествования запасались в кладовых мозга яркими картинами.

Бывало, что абсолютно незнакомые мне люди, прослышав о жадном до всяческих историй пареньке, специально приходили описать свои путешествия. Одни говорили с раздражением, другие – с умиротворением, третьи излагали последовательно и строго по плану, а иные – перескакивая с одной темы на другую. Я узнавал о жизненных драмах и комедийных ситуациях, и, однако, выслушивал всех серьёзно, как только мог. Каждый гость, словно испив ледяной воды из деревенского колодца в изнуряющую жару, уходил из бара одинаково удовлетворённый.

«Такой вещи, как идеальный рассказ, не существует. Как не существует идеального слушателя». Это умозаключение я прочитал в одной гротескной книге в годы студенчества. Идеальных оценщиков декламаторов не бывает – и всё. Но, на мой взгляд, если бы какая-нибудь международная организация объявила всемирный конкурс «Лучший слушатель историй от ранее незнакомых людей», то я, без сомнения, мог попасть в тройку лучших. Получил бы заслуженную награду, например, блокнот и ручку. Их бы я и использовал для записи рассказов.

***

«А ВЫ ПОСЕЩАЛИ ПРЕДГОРЬЯ ФРУШСКОЙ ГОРЫ?»

Очередной гость в этот прохладный мартовский вечер подсел напротив меня. Его тонкое и хрупкое по меркам мужчины тело и непропорционально большая голова выделялись среди компании бурно отдыхающих южан. На модное полосатое поло была надета стильная куртка, джинсы и ботинки отдавали миланскими бутиками.

Лицо, в отличие от одежды, оставляло желать лучшего. Багровая шея, покрытая пигментными пятнами, говорила о давней привычке – любви к выпивке. Заказав ракию, он сделал паузу, изобразив на лице то выражение, которое отображается у любителей брать «на слабо». В Приморске бывают многочисленные моряки и порой официально, а иногда контрабандой завозят самые разнообразные спиртные напитки. В баре стояли покрытые пылью кубинский ром и шотландский виски, французский арманьяк и чешская бехеровка. Разумеется, ракия, приготовленная на основе забродившей айвы, тоже нашлась.

Выпив пару стопок мутноватой жидкости и закусив бастурмой, гость начал долгожданный для меня рассказ.

– А вы посещали предгорья Фрушской горы? – повествователь положил ногу на ногу и облокотился на стойку. – Очень советую там побывать. Сам только оттуда. Я журналист, пишу о монастырях сербской православной церкви. Какая же там красота, – рассказчик пристально посмотрел на меня, чтобы удостовериться в моём внимании, – вы себе не представляете. Легче представить венгерское застолье без чардаша, чем сербскую гору без монастыря. Согласно турецким источникам, с незапамятных времён на Фрушской горе существовало тридцать пять монастырей. Из-за большого культурного и религиозного значения эта гора провозглашена святой. Жаль только, что не восстановлены самые старые монастыри, сожжённые ещё османами.

Журналист сделал паузу и опустошил очередную стопку. Я обновил ему мясную нарезку и постарался продолжить интересную историю.

– Видимо, и природа у Фрушской горы завораживает взгляд.

– О, богатое геологическое наследие и эндемичные флора и фауна являются причиной провозглашения этой одинокой горы в бескрайней равнине заповедником. Фрушская гора раньше была единственным островом Паннонского моря. По меньшей мере единственным в его центральной части. Повсюду вокруг горы находятся ключи минеральной воды, которую приятно испить после продолжительной прогулки. Впрочем, всю Сербию целесообразно называть «страной на источнике».

Гость, почувствовав хмель, попросил стакан апельсинного сока и продолжил более осторожное потребление ракии.

– Если вдуматься, то страсть к путешествиям я открыл в себе с ранних лет. Как любой мальчишка, мечтал о заморских странах, которые видел на экране старого телевизора или читал о них в книгах из школьной библиотеки. Незаметно окончил факультет журналистики и оказался у стен Белграда, Нови-Сада и Ниша. Можно уважать труд старых мастеров и их произведения, пережившие сотни тысяч критиков. Но в каждом путешествии больше запоминалось живое общение и встречи с людьми, чем много сотен лет назад написанные картины. Мне сказали, что нельзя побывать в европейской столице и не встретить там очаровательную девушку, коей обязательно будет сербка. В любом самом скромном кабачке, выпивая тёмного пива, ты окажешься в компании славных словенцев из Воеводины. Они обладают безупречным чувством юмора и ловко орудуют ножом и вилкой.

Вдруг журналист замолчал, вглядываясь через весь небольшой зал в одну точку, думая о чём-то своём, насущном. В баре стало необычайно тихо. Шумная компания в другом конце зала расплатилась по своему счёт и пошла восвояси. Все звуки поглощались штофами и кружками. Интересно, куда подевались все звуки? Звуки, конечно, не пропали окончательно, но их колебания мгновенно поглотил воздух.

Что случилось с этими колебаниями? Ничего особенного, просто они исчезают рано или поздно. Потому что в этом мире нет ничего вечного. Даже вечное движение не может существовать вечно. Сам perpetuum mobile рано или поздно останавливается. «На этом хватит», – решил рассказчик, испивший ракии, и продолжил повествование.

– А вы посещали столицу Сербии, город Белград? – снова начал журналист. – Рекомендую там побывать. «Белый город» называют его на многих языках. Белград был, есть и будет одним из самых больших и прекраснейших городов в долине реки Дунай. Я не подам руки человеку, который скажет, что есть где-нибудь город, – посетитель ознаменовал сказанное опорожнённой стопкой, – город, ставший «домом свободы» и «крепостью баталий». Все завоеватели, а их было очень много, сжигали его дотла и уничтожали до руин, чтобы он воскресал, подобно птице феникс. Наверное, поэтому в Белграде всё изменчиво, кроме протекающих могучих рек и кошавы – ветра, пробирающегося сквозь городские улицы.

Журналист отвёл взгляд от противоположной от барной стойки части зала и резко повернулся в мою сторону. В его глазах мелькнуло воспоминание. Улыбка осветила ранее напряжённое лицо захмелевшего рассказчика.

– Предполагаю, что эта забавная штука, возродившаяся в моей голове, придётся вам по вкусу. Дело было приятным осенним утром, когда бархатный сезон уже постепенно заканчивался, но и о зимней прохладе ещё не могло быть и речи. Написав очередной очерк о церкви Святого Александра Невского и отправив его в редакцию, я прогуливался по примыкающим к главным артериям столицы узким улочкам. Знаете ли, не люблю центральные туристические маршруты со снующими повсюду фотографирующимися экскурсантами. Порой пройтись по тихим и с виду родным закоулкам куда приятней. Я неплохо владею сербско-хорватским языком и легко изъясняюсь с местным населением.

– Такое удивительное двойное название. Почему столь сложно? Сербско-хорватский язык? – переправил я монолог посетителя в русло общения.

– Определите по описанию, о каком языке идёт речь: «Этот язык распространён в двух соседствующих южно-европейских странах, одновременно разделённых и связанных мощью реки Дунай. В западной стране используют для письменности латиницу и исповедуют христианство католической ветви. На востоке, в свою очередь, записывают слова кириллицей и преобладает православие. Долгое время эти страны входили в единую могучую балканскую республику. По истечении времени пути государств и народов разошлись, а общий язык остался». Правильный ответ: «сербско-хорватский язык», – ответил хорошо подвыпивший журналист. – Продолжу свой короткий анекдот из жизни Белграда.

В одном из дворов столицы Сербии проистекало спонтанное собрание. На первый взгляд ничего особенного. Спорящие люди, разместившиеся друг напротив друга, доказывали поочерёдно свою правоту. Мужчины стояли и преимущественно слушали, а женщины сидели на лавке и упрямо доказывали свою точку зрения. Над лавкой размещался аккуратный побеленный бетонный бруствер, разделяющий проход к дому и палисад. Поверх бруствера шёл деревянный забор, на котором сидели дети, переводящие взгляд то в одну сторону, то в другую, ожидая вынесения вердикта касательно победителя в споре.

Мне пришлось остановиться, так как сцена на этом участке моего пути от Калемегдана до Славии показалась увлекательной. Прислушавшись, я понял, что женщины пытаются доказать своим мужьям их неправоту. В отличие от правоверных христиан, хранительниц домашнего очага, мужчины ни разу не побывали в соборе Святого Саввы. У них на уме только футбольные противостояния и рыбалка на реке Морава. В свою очередь, мужчины апеллировали в адрес жён с просьбой дать возможность отдохнуть и посмотреть баскетбольный матч «Црвена Звезда – Партизан». Не футбол, конечно, но баскетбол в Сербии тоже знают и уважают.

Дети просто ели арахис в шоколаде и с неподдельным интересом слушали своих родителей. Им не очень хотелось идти в церковь, но от просмотра баскетбольного матча в холодильнике не прибавится купленного по пути домой мороженого.

Женщины временами переходили на крик, а мужчины отвечали колкими и остроумными шутками. Из мужской солидарности я, безусловно, стал поддерживать вторых. Хотя аргументы первых порой были неоспоримы, по меньшей мере, с их точки зрения. Постепенно стали появляться антирелигиозные замечания, полагающие, что брак – совершенно бесполезная вещь. Первыми, кто это заметил, были желающие посетить собор в воскресное утро.

Не знаю, чем бы закончилась эта катавасия, но вдруг раздался пронзительный свист, затем скрип и крик детей. Забор резко пошатнулся, и орда детей, восседавшая на нём, лихо соскочила в сторону палисада, усеяв клумбы арахисом в шоколаде. Ошеломлённые женщины прыгнули в объятия своих мужей-спасителей подальше от приближающейся беды. Забор рухнул на лавку, не придавив никого.

Спор был решён, сербки нежно обняли своих благоверных, а дети поспешили ретироваться, опасаясь неминуемого наказания.

– Что же дальше?

– Дальше женщины, как и прежде, пошли в собор Святого Саввы замаливать наши грехи, а мужчины продолжили неистово болеть за любимую футбольную, баскетбольную, волейбольную или кёрлинговую команду.

Самая большая красота и богатство Сербии – это её люди. Непрерывные споры за свою правоту являются следствием их вспыльчивого характера и упрямства, но у них одновременно большое сердце и они очень гостеприимный народ. В то время как хозяин наливает ракию, его жена уже режет хлеб и сыр, овощи и копчёное мясо. Самая привлекательная приправа к взаимопониманию, которую я встретил на Балканах, была бесконечная улыбка на лицах детей и стариков, мужчин и женщин.

На этом журналист закончил свой трогательный рассказ, допил ракию, расплатился и пошёл дописывать очередную статью о сербских монастырях, спорах, примирениях и улыбках.

***

ЦАРСКАЯ ЧАСОВНЯ И ЗУБРИНОЕ МОЛОКО

С приходом весны люди стремятся отдохнуть на чистом свежем воздухе, посетить чудесные памятники природы, полюбоваться завораживающими горными пейзажами, многочисленными планами и кулисами обзора.

Когда поднимешься на альпийский холм, хочется упасть в густую и сочную траву, словно в мягкую пуховую перину. Окунув лицо в соцветья хмельного разнотравья долго лежать, оглядывая сквозь луг белоснежные горы, высящиеся на горизонте и тлеющие спокойным пурпурным пламенем заката, и нежные лепестки цветов, оставляющие пряный эфир. На ладони постепенно ложится влажная вечерняя прохлада, и ты впадаешь в нирвану…

За столик близ барной стойки сели два серьёзно снаряжённые туриста-альпиниста, заядлых путешественника. Оба обладали внушительными бородами и давно не стриженной шевелюрой. На ногах имелась профессиональная обувь, представляющая собой что-то среднее между ботинками и кроссовками. Поверх свитеров были надеты лёгкие ветрозащитные куртки, или анораки, из плотной ткани с капюшоном, надеваемые через голову и не имеющие обычного разреза с застёжкой спереди.

Мне давно не приходилось видеть такого глубокого взгляда. Казалось, что в глазах у собеседников потемнели засыпанные снегом высокие громады гор. Передо мной, как из гигантской проруби, тёмным провалом глубины вдруг открылась узкая теснина горной долины. Взгляд растекался малиновой мантией в розовеющем мареве уходящего дня.

Невольно, но с любопытством, я прислушался к их диалогу.

– Сейчас огромный интерес у нашего брата вызывают объекты истории и археологии Адыгеи, стоянки первобытных людей, «следы» исчезнувших древних цивилизаций и политических процессов, происходивших в горно-предгорной полосе Северо-Западного Кавказа на рубеже веков.

– Одним из самых замечательных туристических и экскурсионных маршрутов Адыгеи, – вторил второй, – является маршрут в долину реки Фарс, к старой белокаменной часовне на окраине станицы Новосвободной.