Семь истуканов

Семь истуканов
Артём Блюдёнов

Странная компания, объединенная общей тайной, собирается в особняке на берегу Байкала, чтобы найти убийцу их общего друга и провести загадочный ритуал.

Артём Блюдёнов

Семь истуканов

Грань перехода сна в вязкий кошмар осталась за скобками восприятия. Ужас сгустился вокруг нее медленно, но неотвратимо, как летний день, что плавно и незаметно, но безжалостно и неумолимо перетекает в ночь.

Мария шла сквозь длинную вереницу просторных залов странного музея с диковинными экспонатами. Женщина путешествовала в полном одиночестве. Хотя иногда возникала настойчивая уверенность, что она видит мелькающие силуэты кого-то из обслуживающего персонала или других посетителей в следующем зале. Однако стоило прибавить шагу и размашисто промаршировать по толстому ворсистому ковру, как ее взгляду открывался очередной безлюдный сегмент этой бесконечной музейной кишки.

Она повторила этот прием несколько раз. Сначала с задорным азартом, потом со смутной тревогой и наконец с каким-то иррациональным страхом. В сердце поселилась гнетущая тоска, а ноги сами начинали сбиваться с ритма и малодушно семенить, стоило лишь преодолеть чуть больше половины пути к арочному переходу в новое помещение. Пришло осознание, что она очень боится встретиться с фантомными силуэтами впереди.

Осознание немного развеяло тоску, но принесло с собой злость. Чувство страха было настолько монументальным и вместе с тем по детски наивным, что вызывало досадливый стыд. Заставляло ощущать себя беспомощной и жалкой. Решив немного отвлечься, чтобы переключить эмоции, Мария начала разглядывать выставленные по бокам от ковровой дорожки экспонаты.

Справа на небольшом постаменте из белого мрамора покоился внушительных размеров шлем с глухим забралом, состоящих из затейливо сочлененных металлических пластин. Прорези для глаз отсутствовали. Гравировка на блестящей медной табличке, расположенной на постаменте, гласила: «Венец ортодокса». Ниже шел более мелкий шрифт: «Отлично сохранившийся головной имплантат диванного воина периода Третьей ортодоксальной информационной смуты. Модель RTX-Ultimate II». Венец показался Марии плодом постыдного инцеста славных рыцарских традиций и всепоглощающей виртуальной реальности. Выглядел он нефункционально и вычурно, но стильно. Парни должны быть от такого в восторге, подумала она и перевела взгляд влево.

Там на двух массивных цепях, продетых в крюки на потолке, висела большая прямоугольная картина в резной раме из красного дерева. На белом холсте была изображена стремительно сворачивающаяся к центру воронка из черных размытых клякс. При взгляде на картину у Марии возникло ощущение, что она смотрит в водоворот, утекающей в слив ванны воды. Через несколько секунд изучения у нее начала кружиться голова и противно засосало под ложечкой, а потом пришло понимание, что художник изобразил вовсе не простые кляксы, а человеческие фигурки. Творение мастера завораживало, но смотреть на картину становилось все тревожней и неприятней. Надпись на медной табличке под рамой гласила: «Исход». Имя художника и другая поясняющая информация отсутствовали.

Мария двинулась дальше, а мимо нее проплывали все новые и новые экспонаты. Бейсбольная бита с гвоздями «В дорогу ярости», старый, местами порванный костюм радиационной защиты «ПРИ-5+», черный эбонитовый телефонный аппарат с массивной трубкой на рожках «Зов Родины», стопка кредитных карт «Мечты сбываются», древняя окаменелая дубина «Весомый аргумент», потрепанная черно-белая школьная фотография выпускного класса «Память героям».

Мария продолжала идти через залы. Некоторые экспонаты забавляли, другие вызывали рассеянную улыбку или прилив нежности, иные тревогу или тоску, а несколько заставили прибавить шаг, чтобы поскорее пройти мимо исходивших от них волн ледяного ужаса. Особенно женщине не понравилась фарфоровая статуэтка балерины с отломанными рукой и ногой, которая застыла искалеченном пируэте. На табличке она успела разобрать «Триумф Поли».

Красная ковровая дорожка нескончаемой нитью тянулась через десятки музейных залов. Мария отогнала от себя неприятную ассоциацию с чьим-то длинным плотоядным языком и вдруг подумала, что ни разу не оглянулась назад. Во сне это даже не пришло ей в голову. А ведь там мог быть выход. Сновидениям совсем необязательно укладываться в жанровые рамки реального мира и следовать законам драматургии, они еще могут позволить себе чудить и удивлять. Женщина обернулась. Выхода позади нее не было.

Вместо этого она увидела, как вереница пройденных залов медленно погружается в кромешную темноту. Словно за ней следом двигался привратник, методично выключающий свет. Мария отчетливо поняла, что впереди нее маячат призрачные силуэты, а позади крадется тьма. Это открытие совсем не радовало. Путь к возвращению оказался отрезан, а бежать вперед было страшно. В этот момент кошмар перешел в терминальную фазу.

Грядущее – пепел, прошлое – мрак, вспомнила она слова старой армянской песни и пришла в окончательный ужас. Он лоскутным одеялом соткался из окружающего воздуха, обернулся вокруг тела плотным саваном, а потом впитался через поры, пронзил внутренности и осел грудой кирпичей в желудке, мешая двигаться и дышать.

Шершавый язык облизал пересохшие губы. Вперед или назад? Лучше все же вперед, решила Мария и продолжила путь через музей. Теперь она не смотрела по сторонам, все внимание было приковано к следующему залу, она высматривала фигуры. Вернее, их отсутствие. Пару раз женщина позволила себе быстро обернуться. Тьма приближалась. В первый раз у нее за спиной оставалось не меньше пяти освещенных залов, во второй их осталось три.

Пришлось ускорить шаг. К ужасу немедленно подкатила тоска. В голову пришла рациональная и абсолютно эмоционально холостая мысль, что лучших выход из этой ситуации – это умереть прямо сейчас. Быстро и безболезненно. Невольно вспомнился момент военного фильма, где один смертельно раненный солдат просил боевого товарища прекратить его мучения. Тогда она не понимала ни саму просьбу, ни спокойным тон, ни холодную отрешенность в глазах молящего. Теперь начала понимать, поэтому постаралась идти еще быстрее.

Она вышла к фигурам через пять залов. Семь темных силуэтов молчаливо выстроились полукругом в последнем освещенном помещении. Ковровая дорожка заканчивалась в центре круглого зала, как и ее путешествие. Пути вперед больше не было. Она быстро обернулась. Тьма поглотила зал за ее спиной и заиграла музыка.

Мария закричала и села на кровати. Музыка продолжала играть. Она скинула мокрую от холодного пота простыню и поднялась на ноги. Прохладный кондиционированный воздух приятно остудил голое тело. Женщина взяла со стеклянного столика пачку сигарет, выудила одну, прикурила от массивной серебряной зажигалки и, подхватив несмолкающий спутниковый телефон, подошла к панорамному окну во всю стену, за которым открывался вид на бессонную столицу с высоты 54 этажа одной из башен «Москва–Сити».

– Да, – хрипловато сказала она в трубку, выпуская дым через нос.

– Мария, это Карл, – произнесли на английском с чудовищным немецким акцентом, – случилось несчастье, но ты уже, наверное, и сама знаешь.

– Догадываюсь, – ответила она, переходя на английский.

– Натанэль исчез, – за акцентом Карла проступили нотки паники.

– Известно, как он умер? – Мария глубоко затянулась и обвела взглядом стометровую студию в поисках бутылки саке, которую ей подарил Макото пару месяцев назад.

– Он исчез, – упорно, словно желая убедить самого себя, повторил Карл.

– Кончай нести ерунду, – бутылка нашлась в кадке с декоративным бонсаем. Мария невольно усмехнулась своему своеобразному чувству юмора и, свернув пробку, взялась за поиски стакана.

– Мария, это не смешно, – взволнованно прозвучал из трубки голос Карла, – я не чувствую Натанэля, совсем не чувствую.

– Если ткач перестал чувствовать кого–то из нас, значит он мертв, – саке полилось в стеклянный стакан, подвернувшийся у мойки. Мария еще раз глубоко затянулась и бросила окурок в каменную раковину.

– Мы пока ничего не знаем точно.

– Карл, – женщина сделала первый глоток, – я тебя сто двадцать лет знаю, а ты все никак не научишься перестать врать себе самому. Что должно случиться с банкиром, что бы ткач посреди ночи позвонил путнику по спутниковой связи?

– И что же мне ответит путник, – очень тихо спросила трубка.

– Путник ответит, что все очень плохо ткач. Узор пришел в движение.

– Сколько нас будет?

– Думаю, что все, – Мария сделал еще один глубокий глоток.

– Координаты уже есть, – голос Карла прозвучал глухо и отстраненно.

– Пока нет, но думаю это вопрос пары дней. Выясни за это время технические детали его смерти.

– Возможно, еще есть надежда.

– После моего кошмара – не думаю, сообщи остальным, пусть начинают собираться, координаты скоро оформятся, удачи, друг, – Мария сбросила звонок и допила остатки саке из стакана. Над Москвой начинало медленно всходить солнце.

***

Вертолет заходил на посадку, волны воздуха от его винтов подхватили разноцветные ленточки – хадаки, обвязанные вокруг трех березовых ритуальных сэргэ, и те захлопали под порывами ветра. Денис невольно поморщился от этого жеста неуважения к духам, хотя сам в шаманские байки не верил, считая их обычными суевериями.

Высшие силы, по его мнению, очень помогали людям древности ставить заплатки на необъяснимое. Восходы и закаты солнца, громы и молнии, фазы луны, приливы и шторма, засухи и извержения вулканов – все это нуждалось в простых и понятных объяснениях, так уж устроен человек. Пока явлению не присвоен ярлык с названием, порядковым номером и перечнем технических характеристик, он не успокоится. А если научного объяснения нет – то сгодится любая хорошо придуманная небылица. Пусть будут боги, духи и шаманы. Лишь бы прикрыть ими неизведанную пустоту.

Денис был уверен, что если сегодня человечество столкнется с непостижимыми современной науке технологиями, то их тоже немедленно окрестят магией, а носителей богами. Впрочем, с зелеными человечками дела пока обстояли глухо. Видимо идти на контакт они не спешили, поэтому мест для тайн и загадок на планете с каждым веком становилось все меньше, а к рождению Дениса почти и не осталось. Сложно верить в духов со смартфоном в кармане, особенно если не страдаешь от неизлечимой болезни, неразделенной любви и просроченных кредитов.

Однако древних обитателей Иркутской области Денис никогда не осуждал. Величие и разнообразие местной природы, помноженное на огромные безлюдные просторы, вызывали мистические приходы у любого туриста, особенно из многомиллионного мегаполиса. Московские так вообще зачастую походили на щенков хаски в первый раз увидевших стрекозу.

Прямо сейчас перед Денисом лежал один из самых прекрасных пейзажей. Он стоял недалеко от крутого обрыва, под которым простиралась бескрайняя гладь Байкала. Чуть пологое плато в пару гектаров покрывала ухоженная трава, пологий склон с противоположной стороны от величественного озера зарос деревцами, дальше открывался вид на степь, плавно переходящую в горы, а на самом краю горизонта начинались леса Байкал-Ленского заповедника, где Денис работал лесником.

Оглядываясь по сторонам можно было легко представить себя единственным человеком на всей земле или поверить, что никаких людей нет вообще. Мешало лишь одно «но». Им был красивый белокаменный особняк, расположившийся в верхней точке плато у самого обрыва. Невдалеке от особняка стояли три ритуальных сэргэ, а теперь к общей дисгармонии присоединился вертолет.

Видимо на нем прибыл последний из клуба путешественников, как окрестил про себя Денис странноватую разношерстную компанию, что начала собираться в особняке со вчерашнего дня.

О неожиданной подработке Денис узнал вчера в два часа ночи. Его разбудил звонок из дирекции «Байкал-Ленского заповедника», которых в свою очередь разбудил звонок из дирекции ФГБУ «Заповедное Прибайкалье». Мужчина на проводе сообщил Дену, что через пару дней намечается пешая двухдневная экскурсия по его территории. Прибудет важная международная делегация каких-то высоколобых ребят, которые сильно озабочены экологическими проблемами, углеродным следом и вопросами мира во всем мире. Короче, адепты концепции устойчивого развития.

Позже Денис честно пытался выяснить, что именно это за концепция, но ничего толком не понял. Погуглив минут двадцать сайты, он лишь выяснил, что в 2015 году на саммите ООН были разработаны 17 целей устойчивого развития, которые согласовали лидеры 193 стран. Создавалось ощущение, что дело серьезное и глобальное, но оно было настолько всепоглощающим, что на выходе ничего определенного сказать о нем оказывалось совершенно невозможно. Оставалось только верить, что король не голый, раз столько основательных людей во всем мире катались по этому поводу на международные симпозиумы с привлечением первых лиц государств. Хотя на подсознательном уровне иногда мелькала мысль, что за всем этим стоит очередной разводняк на технологии, когда бедную африканскую страну, добывающую уголь, могут вполне справедливо, гуманно и цивилизованно обвинить в экологическом терроризме, а потом оставить без собственных доступных энергоносителей, элегантно закрыв шахты.

И вот банда этих экологически озабоченных граждан выдвинулась на Байкал. Видимо решили сверить часы и перетереть за глобальный взгляд на мир и гендерное равенство. Разместился клуб путешественников с размахом – каким-то чудом они умудрились снять старинную усадьбу и по совместительству действующий памятник архитектуры федерального значения, расположенный прямо на территории заповедника.

Каждая собака в Листвянке на все сто сорок шесть процентов знала, что в этом месте отдыхают Путин, губернатор, ФСБ в полном банном составе, китайские партийные бонзы и всемирное масонство. Однако никто из знакомых Дениса никогда не был в этом особняке и не знал кому именно он принадлежит. Это был мифический особняк на обрыве, который гиды очень любили показывать с теплохода туристам и многозначительно говорить – видите, а вот именно там он самый и останавливается. Личность этого «он самого» обычно менялась в зависимости от национального состава отдыхающих.