Хроники Бальдра. Творение рук человеческих

– Папа, пойдем упражняться в стрельбе из лука!

– Конечно, Верманд, идем на стрельбище, – осекшись, отец рассеянно потрепал меня по голове.

Он взял меня за руку и повел прочь; я обернулся и успел заметить, как дядя Сверр медленно летит к своей хижине, паря в полуметре над землей.

– Вот будет тебе семнадцать, припишу к одной из дружин, – задумчиво, скорее самому себе, говорил папа, – наберешься опыта, поездишь по окрестностям, уму-разуму у воеводы поучишься. А там и до своей дружины недалеко. Ну, а потом… Да здравствует конунг Верманд Воитель.

Отец довольно улыбнулся, проведя рукой по длинным черным волосам, а я, наоборот, нахмурился:

– Как это, конунг Верманд? А ты? Ты – правитель Стохетхейма, куда уж мне до тебя!

– Я не вечен, сын, как и любой из нас. Рано или поздно, но настанет момент, когда я не смогу больше верно править королевством, а мою статую из самого старого дуба в саду поставят в Зале Славы, рядом с другими конунгами прошлого.

– Но я не хочу, чтобы ты уходил.

– А я и не уйду. Я займу свое место в небесных чертогах, рядом с Бледными, и буду смотреть, как ты правишь. А потом – как будет править твой сын. И сын твоего сына… Все твои братья слишком уж отдалились от государственных дел – не по плечу им такая задача. Управлять маленьким городом – это не судьбы королевства вершить.

– А что, если я стану колдуном? – беспечно спросил я.

Отец закусил губу.

– Брось ты это, сынок. Ты – прирожденный воин! Оставь магию седым старцам. Ну, вот уж и стрельбище.

Стрельба из лука давалась мне так же хорошо, как и фехтование. Свистя, стрелы одна за другой вонзались в потрепанную мишень, а отец прямо расщедрился на похвалы, что с ним случалось не так уж и часто. Я туго натянул тетиву и прицелился точно в «яблочко», как вдруг к ограждению подбежал запыхавшийся гонец. Я удивленно обернулся и опустил лук.

– Стреляй, не отвлекайся, – погрозил мне отец и отошел к посыльному.

– Милорд, срочные новости из Требьорна! Среди жителей волнения; выгнали колдуна из поселения! Грозятся прервать все торговые сделки и заблокировать дороги к деревне.

– Что их тревожит?

– Они отказались принимать волю Бледных. Колдун хотел исполнить священный долг, но жители ему не позволили.

– Ох, опять… – покачал головой конунг.

– Доставить приказ дружинам?

– Нет, нет, погоди. Я сам пойду и распоряжусь, чтобы сначала выслали ярла со свитой для переговоров. Попробуем решить все мирно, Бальдр и так трясет от волнений. Верманд! – крикнул он мне. – Продолжай упражняться и возвращайся в замок к обеду. Справишься сам?

– Конечно!

– Ну, хорошо. Идем, – кивнул конунг гонцу.

Я остался один и, пожав плечами, пустил в цель очередную стрелу. Такие вести не были необычными – хоть Стохетхейм и был оплотом религии и порядка, отдаленные города и деревни порой охватывали целые восстания. Люди не хотели подчиняться Бледным и их решениям, в безумной ереси прогоняя колдунов конунга. На их несчастные головы обрушивалась праведная кара – дружины сокрушали несогласных, а иногда и цверги, соблюдая древний договор с людьми, подавляли бунты в небольших селениях. Но отец не любил, когда цверги вмешивались – он вообще не доверял этому народу. «У цверга что ни слово – то загадка, они за нос нас водят да посмеиваются», – всегда говорил Сверр. Я видел их пару раз на официальных приемах – мне показалось, что они что-то знают такое, о чем не догадываются другие, и потому чуть не лопаются от гордости. Только альвов и осинников не посещали королевские колдуны – с дикарями Стохетхейм либо воевал, либо находился в шатком мире.

Вздохнув, я снова туго натянул тетиву, и уже собрался было поразить мишень, как меня окликнул звонкий голос:

– Верманд! Ты чего это тут делаешь один?

От неожиданности я дернулся, и стрела просвистела куда выше цели, отправившись в далекий полет в лесок за замком. За оградой раздалось хихиканье – девочка, зажав рот обеими ладонями, едва не падала со смеху.

– Кэри! Ты испортила такой выстрел! Что тут смешного?!

Кэри была моей подругой детства, дочерью одного из ярлов, толстого и усатого, как морж. Имени его я никогда не слышал, что, впрочем, меня и не заботило. В тринадцать лет Кэри нечем было занять себя, кроме бесконечных игр. Видимо, сюда входили и пакости лучникам. Огненно-рыжие волосы, почти до пят, по обыкновению растрепаны; служанки сбивались с ног, пытаясь поймать и причесать маленького беса. Тут-то они ее точно не отыщут – кому могло прийти в голову, что девочка сбежала на стрельбище?

– Извини, я не хотела! – все еще смеясь, заявила Кэри. – А где твой папа? Мне кажется, я слышала его голос.

– А, – я махнул рукой, – он ушел по делам. Пришел гонец и опять, наверное, принес нехорошие вести. Всегда так – стоит только начать веселиться, как политика все портит.

Еще один выстрел, и стрела воткнулась чуть выше центра мишени. В колчане пусто.

– Как успехи?

– Все попал, кроме того раза, который ты испортила! А ты-то тут что делаешь? Пришла поглядеть, как я стреляю?

– Нет, конечно, скукотища! Я иду к хижине кол-ду-на! – заявила Кэри, показав язык.

– Дяди Сверра? Ха! Кто ж тебе разрешит? Даже на меня папа ругается, когда я к нему хожу! Тебя поймают и выдерут!

– А вот и не выдерут, – Кэри снова показала язык, – никто меня не поймает! А ты что, расскажешь? Ябедник!

Девочка со смехом побежала прочь, к далекой хижине Сверра, видневшейся на самом краю небольшого леса.

– И совсем я не ябедник! Эй, подожди! – я пустился следом.

Разве можно позволить подруге веселиться и развлекаться, в то время как я тренируюсь? Ни за что! Раз она идет подсматривать за колдуном, то я тоже! Мне удалось нагнать Кэри почти у самой хижины. Оттуда доносились приглушенные голоса – видимо, у волшебника гости, но невозможно было разобрать и слова.

– Вот пристал ко мне! – обернулась Кэри, задрав нос.

– Да тихо ты, – я шикнул, – у дяди слух, как у кошки, он сразу нас найдет! Иди помедленнее и говори шепотом, а то потом хлопот не оберемся… Слышишь? Он не один.

Девочка кивнула и подкралась к стене дома. Я последовал ее примеру и аккуратно заглянул в мутное окно – разглядеть хоть что-то оказалось тяжело, но я заметил внутри два темных силуэта. Мужчины спорили. Я посмотрел на девочку и прижал палец к губам. Кэри кивнула и прикрыла губы ладонью.

– Ты знаешь, из-за чего они бунтуют, Сверр. Люди недовольны странными желаниями Бледных. Ты же верховный маг! Неужели нет способа договориться с ними? Оракул нем уже неделю – что случилось?

Голос отца! Значит, он не пошел в замок?

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, брат! – вскипел Сверр Тучегон. – Это боги, а не жалкие люди! Им незнакомы наши понятия, справедливость, жалость – их решения опираются только на космическое правосудие… Как ты собрался с ними договариваться?

– Но должен же быть путь…

– Нет! Его нет и точка! Наша священная обязанность – выполнять все требования великих Бледных; мы для этого сотворены! Забыл старые летописи? Я больше не хочу слышать и слова про этих грязных еретиков – в своей гордыне они позабыли об истинном предназначении! – тон колдуна чуть смягчился. – Ты послал одного из ярлов. Это мудрое решение. Но не дай жалости тебя ослепить – мы должны покарать тех, кто будет упорствовать.

– Да, Сверр, – вздохнул конунг, – ты прав. Как всегда. Спасибо, что разбудил во мне голос разума.

– Ингварр, о, Ингварр… Твоя доля тяжела. Править королевством – сложнейшая из задач. Помни, что ты избран Бледными; не подведи наших богов. Постой… Кажется, у нас незваные гости.

Я услышал, как загудели магические пульты в руках колдуна. С невероятной скоростью надо мной и Кэри появились маленькие тучки, и мы вскрикнули от неожиданности, когда на головы обрушился холодный дождик. Окно распахнулось, и на свет дня показалась сначала борода, а потом и лукавое лицо дяди Сверра: