Автономный человек

а получают травмы и становятся инвалидами 10 000. Животных, погибших под колёсами, вообще никто не считает. Он вырежет заметки и повесит на стену в своей комнате. Рядом с плакатом Николы Тесла.

– Папа, я вот подумал, если машины убивают столько людей, то почему их все равно покупают. Почему вдовы и сироты не устроят бойкот?

– Ну сынок… – отец искал ответ на ходу.– ммм, ну люди любят машины.

– Не так я представлял себе любовь, папа.

В тот день маленький гений собрал все чертежи в железный тазик и вынес на улицу, Облил 76-ым бензином и со словами «ненавижу», бросил спичку.

Следующий год Влад провел как обычный дворовый пацан, пил пиво и тусовался в подъезде 12-этажки. Появились девочки, и из милого ботаника Влад превратился в требовательного модника. Нашел себе портного и даже сам выходил на подиум.

Только отец начал переживать за мужское начало сына, причитая жене – лучше бы боксом занимался, как в один вечер Влад пришел домой и с порога заявил:

– Я знаю, кем я стану. Я создам такой автомобиль, который не убьют ни одного человека, ни одного щенка. И ни одну, блин, белку. Никто не умрет. Это будет новая эра. Настало время изменить мир. Батя, открывай гараж!

Прежняя одержимость оказалось шуточкой. Новое погружение грозило и психическому, и физическому здоровью парня.

Влад мог запросто забыть поесть и вспомнить о еде только на следующий день. Спать по 4 часа в сутки стало естественно. Он забросил школу. Никто не мог заставить его выйти из гаража. Влад закрывался изнутри и продолжал работать. Два раза он выходил оттуда в полуобморочном состоянии, но уже на следующий день, не дожидаясь рассвета, убегал снова.

За 7 месяцев у Влада было три нервных срыва. Каждую неудачу он переживал, как трагедию всей жизни. Колотил об стену, царапал руки, вырывал волосы и даже катался по полу. После третьего срыва врачи предупредили «мальчик близок к расстройству» и порекомендовали отдых на море. Но Влад не поехал, желтый, с впалыми щёками, похудевший до костей, он не отлипал от своих экспериментов.

– Как вы не понимаете? Если ничего не изменить, то через десять лет под колёсами будут гибнуть 15 тыс. людей в год, а еще через 10 из будет 30 тыс. и это только в СССР. Через 50 лет по всему миру их будут миллионы. А через 100 лет десятки миллионов. Я могу остановить это. Я спасу их всех. Каждого, кто еще не родился, но кто умрет в машине. Я не могу допустить этого, не могу!

Влад срывался на визг, а родители держались друг за друга.

Они были обычными родителями человека с миссией. Что они могли сказать ему «береги себя?» Вы бы сказали такое Иисусу?

– Я сдохну, но сделаю это. – Влад поплелся в гараж.

Он не сделал. Но и не умер. Хотя был близок.

Однажды, он потерял сознание от переутомления и ударился головой об полку с инструментами. Его нашла сестра, принесшая поесть.

«Если б ты пришла на час позже, то нашла бы труп» – так сказали врачи.

Отец заварил двери гаража.

– Извини сынок, но мы не можем смотреть, как ты себя убиваешь. Думай о нас все, что хочешь, пусть мы простые плебеи, но одна твоя жизнь нам дороже миллиона тех, кого ты мог бы спасти. Мы просим тебя, не жертвовать собой – отец говорил, как читал с бумажки: делал паузы и продолжал, не меняя интонации, – отдохни пару недель и сдай все долги в школе. Я взял отпуск, мы поедем в Крым. Потом видно будет.

– Ладно. – Влада будто подменили. Это была его первая неудача в жизни. Он был уверен, что упорство и сила воли могут превозмочь все, что угодно. И если что-то не получается, значит ты недостаточно стараешься. Но 7 месяцев он не давал себе поблажки, 7 месяцев он истязал себя как мог. Напрасно. Электромагнитная система предупреждения столкновения давала сбой. Нужно было постоянное электромагнитное поле вокруг машины, которое не позволяло приблизиться к движущейся машине на расстояние меньшее 20 см. Должна срабатывать мягкая волна, которая словно подушка отбрасывает человека назад. Но мощности не хватало. Постоянно что-то ломалось. Казалось, вот-вот еще чуть- чуть и все получится, но очередной эксперимент и все возвращается к началу. Это фиаско. Влад признал, что он не знает, как это сделать. Он поражен.

Взгляд осиротел, беснующиеся вороны покинули глаза юноши.

Хуже того, у Влада начали развиваться разного рода странности. Привычка постоянно что-считать в уме переросла в навязчивую манию. Он не мог приступить к еде, не посчитав предварительно кубический объем супа, кофе и каждого блюда. Если считать было нечего, он считал шаги, ступеньки, встречающиеся на пути машины.

Влад стал крайне брезглив. Не мог есть, если видел муху на окне, даже если она сидела с той стороны.

Странности появлялись одна за одной, увидев расчёску с женским волосами, он долго не мог прийти в себя и все пытался отхаркнуть волос, который, ему казалось, застрял в горле. Все сильнее он избегал противоположного пола.

Однажды Влад заявил Жанне, сестре, что чертовски боится проглотить ее сережки. Спустя полгода, он не мог смотреть женщинам на уши. Особенно его пугал жемчуг.

Родители пытались отвести Владика к неврологу, но парнишка устроил скандал, предложив сразу закрыть его психушке, где таким как он и место.

Только к концу одиннадцатого класса, то есть через год после «поражения», как он это называл, Влад начал приходить в себя. Спустился в гараж. Прошелся взглядом по старым чертежам, посидел в Мерди и с предчувствием чего-то нового ушел домой.

Тогда к нему пришло первое видение. Это был сон про крушение поезда. А на утро в новостях сказали, что на ж/д полотне между Уфой и Челябинском взорвался газ, в момент, когда там проходили два пассажирских состава. 575 погибших.

Позднее приходили и другие видения. Влад не понимал их природу. И от этого становился чужим сам для себя. Однажды он буквально забыл кем является.

Случилось это зимой, катаясь кругами на трамвае (привычное занятие Влада в последних классах школы) он не заметил, как выпорхнул из своего тела. Казалось, что это сон и снится, как он летает над пассажирами, выпархивает в окно и несётся над проводами. Было весело, взвывать вверх и камнем падать вниз, останавливаясь только у самой земли. Но когда Влад решил проснуться, то не смог. Стало понятно, это не сон. Где-то в трамвае сидит его тело, а он находится здесь, потеряв вагон из виду.

Еще гаже, Влад понял, что едва ли узнает себя. Он так быстро привык к бестелесности, что теперь с трудом припоминал прежний облик. Как будто тело у него было в прошлой жизни.

Еле отыскав трамвай, ему пришлось наговаривать – я мальчик, я мальчик, в пуховике и шапке. Рыская в поисках себя и продираясь от пассажира к пассажиру, Влад таки нашел свое тело, повалившееся на окно. Чужое и неприятное. Влезть в него, как надеть мокрые холодные джинсы. Но ничего не поделаешь, дома мама, папа и Жанка. Без тела они его не узнают.

Через мгновение мальчик очнулся и начал разминать отекшие ноги.

Часто родители назвали Влада одержимым. В глаза старались не говорить, но он слышал, как в общении с сестрой, проскальзывала фраза «Жанна, он же одержимый, тут ничего не поделать, надо терпеть».

Тогда, сидя в гараже, и ломая голову над моделью автомобиля, не способного навредить ни пешеходу, ни водителю, Влад думал над своей одержимостью.

Хм, неужели я и впрямь как какая-нибудь деревенская кликуша. Если так, что чем одержим я?

Стремлением познавать, превзойти свои пределы, укорениться на новой ступени познания – вот чем.

Будь-то новый автомобиль или новый удар в боксе, двигатель или узор на джинсах, Влад стремился к категориям недоступным для других. Познание для превосходства над собой и как следствие остальными. Стать недосягаемым, подняться над миром, как над облаками, чтобы ничего не мешало ему наслаждаться сиянием чистых истин. Влад чувствовал, что может превзойти все, что было до него. Он чувствовал, что вся история человечества, все гении мира существовали только для того, чтобы он сделал следующий шаг.

Мысли просачивались в голову, Влад отложил детали и откинулся на спинку кресла.

Я не могу влюбиться, мне скучно со всеми, даже с родителями. Они хорошие люди, но их жизни словно трещины на ладони, а мне нужны Гималаи. Мне ближе Эйнштейн и Тесла.

Наверное, я плохой человек, но я действительно с большим удовольствием перечитаю биографию великих, чем проведу время за ужином с семьей.

Но как иначе? Я же постоянно натыкаюсь на свои с ними отличия.

Однажды Влад проболтался, что помнит себя возрасте 4 дней, столько шуму было. « Это невозможно, этого никто не может!»

Что было ему ответить, он молчал, и конечно уж, не сказал, что иногда ему кажется, будто он помнит и то, что было до рождения.

Можно ли оставаться человеком, если человеческое постепенно становится чуждым?

Жанна постучала в дверь, она никогда не входила без стука, хотя и была старшей сестрой. Принесла обед. Влад встряхнул головой – к черту, ерунда, главное, что меня любят, и я их люблю.

В течение тех изнурительных семи месяцев Влад часто ловил себя на мысли, что ему хотелось бы все бросить, вылезти из гаража, попить пивка с ребятами, позажигать с девчонками. Но не успей он только об этом подумать, как появлялся внутренний жандарм и с размаху бил под колени железной дубинкой. «Очнись, на что ты тратишь время! За работу! Слабак! Позорище! Хочешь жить как живут 5 миллиардов людей. Иди, пожалуйста. Но кто займет твое место?! Ты можешь жить, как другие, но никто не сможет сделать за тебя твое дело. Дело будет простаивать. Это мерзко, непростительно!» и Влад с двойным рвением садился за работу.

Когда-нибудь обо мне будут писать в учебниках – представлял он – и говорить «а знаете, кто остановил смерть на дорогах – Влад Веров. За работу Влад, за работу!

Беспокойство о потраченной зря секунде гнало Влада во весь опор, не давая возможности перевести дыхание.