Трудно быть богом

Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.

Бесконечно умная книга. Я возвращаюсь к ней постоянно, каждый раз вижу что-то новое, но рецензию пишу первый раз. Как-то неправильно, что такой книге я не оставила рецензию. Любимая книга, все-таки. Настолько любимая, что я постоянно пускаюсь ее пересказывать, а окружающие останавливают меня словами: "Ты уже три раза рассказывала"... Падение с небес на землю, так и хочется ответить, что "А вы еще ни разу не прочитали", но я верю, что прочитают.Бесконечно актуальная книга. Арканар реален в нынешнее время настолько, что слезятся глаза. Берегитесь, скоро не останется ни одного грамотного... А люди не читают книги. А правительство признает вузы не эффективными, грозится закрыть их, реорганизировать... процесс запущен?Бесконечно близкая мне книга. Дон Румата - необычайный образ. Он настолько человек, что подумать страшно. Человек, со всеми его минусами и плюсами. Он настолько историк, что подумать тяжело. Настоящий историк. - Подумать только! - пробормотал Румата. - До сих пор вся Земля воображает, что самым и сложными проблемами занимается нуль-физика...

Подумать только! Как сложна и трудна история, как она изменчива и переменчива, как она неожиданна, запутанна и ужасно неизвестна. История - очень точная наука, но иногда мне кажется, что мы утонули в этих фактах. А еще эта книга дает возможность понять, что будет если изобретут машину времени. Я не говорю о других планетах. Если бы появилась возможность отправиться назад и поизучать.. то вместо проблемы - отсутствие возможности исследовать объект напрямую, появятся миллионы, тысячи новых проблем.Что будет, если историки попадут в прошлое?Десять лет назад Стефан Орловский, он же дон Капада, во время публичной пытки огнём восемнадцати эсторских ведьм приказал своим солдатам стрелять по палачам, зарубил имперского судью, двух судебных приставов и был поднят на копья дворцовой охраной. Корчась в предсмертной муке, он кричал: "Вы же люди! Бейте их, бейте!", но его голос мало кто слышал за рёвом толпы: "Огня! Ещё огня!"

Примерно в то же время в другом полушарии Карл Розенблюм, один из крупнейших знатоков крестьянских войн в Германии и Франции, он же торговец шерстью пани-па, поднял восстание мурисских крестьян, штурмом взял два города и был убит стрелой в затылок, пытаясь прекратить грабежи. Он был еще жив, когда за ним прилетели на вертолете, но говорить не мог и только смотрел виновато и недоуменно большими голубыми глазами, из которых непрерывно текли слезы...

А незадолго до прибытия Руматы великолепно законспирированный друг-конфидент кайсанского тирана (Джереми Тафнат, специалист по истории земельных реформ) вдруг ни с того ни с сего произвел дворцовый переворот, узурпировал власть, в течение двух месяцев пытался внедрить золотой век, упорно не отвечая на яростные запросы соседей и Земли, заслужил славу сумасшедшего, счастливо избежал восьми покушений, был, наконец, похищен аварийной командой сотрудников института...

Энтузиасы, черт бы их побрал...
Спринтеры на короткую дистанцию.
Историки.

Разве бог имеет право на какое нибудь чувство, кроме жалости?
Трудно быть богом.
Трудно, когда тебя все считают им, а на самом деле ты - просто человек, такой же слабый и уязвимый.
Трудно быть гуманистом там, где гуманисты еще не предположены природой, в этом месиве людей, барахтающихся на нижних ступенях пирамиды потребностей и не то что не стремящихся вверх, даже не думающих взглянуть вверх. Зачем? Нам и так неплохо живется - выпить, поспать, зайти к благородной доне, сломать кабачок-другой: красота.
Самое, конечно, тяжелое - невмешательство, когда ты почти всемогущ и при этом связан по рукам и ногам запретом на прямое воздействие, как Гулливер - тонкими веревочками лилипутов: вроде и смешное препятствие, а с другой - держит намертво. Впрочем, связан не только запретом, но и собственным здравым смыслом - увы, благородный дон Румата не просто борется с желанием вычистить эти конюшни, но и прекрасно знает, чем обернется его вмешательство: за время обучения он прекрасно усвоил, что все такие попытки лишь отворяют раны шире и проливают еще больше крови. И неизвестно, что больнее: попробовать сделать мир лучше и увидеть, что ты сотворил лишь большее зло, или даже не иметь возможности попробовать.Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность.

Засланный с Земли Антон ведет себя примерно так же, как вел бы себя почти любой интеллигентный человек: морщится из-за немытых тел, не может спать с кем попало и рубить налево и направо. Иногда думаешь: зачем же авторы так акцентируют на этом внимание? А потом, поразмыслив, понимаешь, что сам бы уделял этому не меньше внимания на месте благородного дона, и это при том, что мы дети другого, куда менее гуманного и открытого века, что уж говорить про Антона.
Сам мир тоже прописан отлично: вроде бы, парой мазков, но эти мазки так органично ложатся на знания о нашем, земном средневековье, что в итоге выходит достаточно живо и ярко - ровно в той степени, чтобы сам мир не становился интереснее действующих лиц. А на лица тут стоит посмотреть, при том, что они тоже обрисовываются не слишком подробно: ласковая Кира, бурчащий Уно с прекрасным сердцем, шумный барон Пампа и скользкий дон Рэба... Дон Рэба - вообще персонаж особый, большую часть текста лишь нависающий серой тенью, этаким Ришелье, а в итоге оказывающийся не таким уж дальновидным и гораздо более скользким типом, чем можно было предположить поначалу.
Замечательная, совершенно замечательная книга, которая, увлекая, незаметно вгоняет тебе под ребра ядовитое лезвие вечных вопросов: имеешь ли ты право? Что справедливо? Что же могут сделать боги?
И вот боги, кажется, могут только уйти.- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

Да уж, совсем не думала я, будто продолжение моего знакомства со Стругацкими наступит так скоро. Я всё ещё их недолюбливаю, припоминая Отель У Погибшего Альпиниста , прочитанный сравнительно недавно, и на который у меня есть небольшой отзыв. Но в данном конкретном случае впечатления остались положительные, на удивление.Наверняка весь успех заключается в выбранном жанре, ведь это самое настоящее набившее оскомину попаданство, где мы, читатели, в шкуре героя, такого же современного человека, оказываемся в условном средневековье, и с высоты своего собственного развития наблюдаем за происходящей вознёй.
Примерно тем же занимается Антон, главный герой книги Трудно быть богом А. и Б. Стругацких. С одной лишь разницей: по долгу службы он не имеет права непосредственным образом влиять на бытиё Арканара, государства на некоей планете, населённой, по сути, теми же людьми.Тоха отыгрывает роль Руматы Эсторского, благородного и высокомерного дона. Он ездит на коне, бряцает мечом и заставляет своих слуг мыться. Высокомерие его, кстати, не совсем наигранно. Ибо он человек будущего, светлого и социалистического, родом из 22-го века, в который человечество не придумало ничего умнее, чем заселять планеты человеками и подглядывать за ними. Ох, как наивно. И, значит, Антон в мире грязи и бескультурья чувствует себя никем иным, как Богом. Оттуда всё его отвращение и ненависть к населению.В наличии у нас ещё и главный антагонист — дон Рэба, мразь и садист, устроивший в Арканаре практически китайскую культурную революцию. Неужели Стругацкие что-то этакое предсказали? Забавно.
Не менее забавно и то, как Рэбу принимают за Берию, да и вообще все эти отсылки к тоталитарщине совка. Нет, конечно, роман явно антисоветский. Но при этом он сквозит коммунизмом. Думаю, Стругацкие так и не определились для себя, любят они совок или ненавидят. Ну, по крайней мере, в этом произведении. Потому что тут, чуть ли не в каждой строчке, кроме критики мещанского сословия, сквозит огромное количество аллюзий на фашизм. И вот вопрос: имеют ли эти аллюзии отношение к смыслу романа или были добавлены только с целью проскочить цензуру? Слегка неясно.Сюжет повести, при её малом объёме, наполнен событиями и, невероятно, юмором. Румата постоянно ноет и страдает от лицезрения тупых рож тупых крестьян. И мещан. Цель своего "не вмешательства" он находит в упорном спасении грамотеев, писарей и всяких поэтов, за которыми объявил охоту Рэба, от пик точёных и ещё чего похуже. Как раз пропажу одного из таких учёных Румата и станет расследовать. Не слишком-то усердно, кстати.Считаю Антошку героем далеко не симпатичным, даже антигероем и ненадёжным рассказчиком в какой-то мере. Его рассуждения о добре и зле, о "правильном" направлении развития мира не стоят выеденного яйца. Герой наивен и абсурден в своём стремлении спасать только "нужных" людей, как ему кажется, образованных и высокодуховных. Вот тут и заключается вся антисоветчина. Антон — не коммунар, как говорит о себе. Он превратился в дона, феодала. Его "научная работа" ограничилась попойками с дружком и "благородным спасением" поэтов от виселицы. Мотивы его поступков исходят исключительно из собственных заблуждений, а заблуждения появились от большой власти. Как итог: будь ты трижды просвещённым человеком из будущего, тебя, как и всех этих простых крестьян, быстрёхонько извратит власть, в особенности безграничная. Что, в принципе, и происходит в финале, отправляя гг аж в дурдом.
И смена власти тут никак не поможет.Если фэнтези составляющая этой книги выглядит более-менее естественно и собранно (уж точно не хуже современных фэнтези и YA-романов, где на всё объяснение одно: this is magic), то часть фантастическая оставляет множество вопросов и сомнений. Не только летающими повсюду вертолётами, на которые никак не реагируют местные жители, и не камерами gopro, не требующими подзарядки, день и ночь висящими на лбах, так называемых, "учёных", но и сутью смысла изучения развития обсуждаемой цивилизации (зачем? пошто? и чтобы что?). Ну ладно, опустим вот это всё, представив на минуточку, что Стругацкие действительно хотели написать книжку про попаданство, но им не хватило духа, как в современных японских исекаях, сбить гг грузовиком так, чтобы он очнулся уже в ином мире и с целым гаремом сисястых вайфу вокруг себя.
А может быть, всё это лишь эксперимент учёных над самими собой? Изучение человеческой души, которая во имя высоких идеалов сама, не замечая того, втаптывает себя в грязь?Трудно быть богом не из-за тяжести ответственности. Трудно быть богом потому, что быть богом невозможно. Сложно из себя корчить справедливое, дальновидное и всезнающее существо. Человек всегда остаётся человеком, со своими сомнениями и тревогами, заблуждениями и откровенной глупостью.Странно, но книга мне понравилась.Во-первых, миром, который, хоть и не прорисован дотошно, напоминает жестокие гримдарки, вроде Игры престолов . Да, пожалуй, повесть "Трудно быть богом" легко можно было бы превратить в целый цикл о приключениях Антона, обременённого сомнительной моралью, попавшего из нашего мира в мир позднего средневековья (а подобных циклов очень много).Во-вторых, меня не бесит тема попаданства, даже наоборот. Не так давно я читала очень похожую книгу, Владыка ледяного сада. Ночной странник Гжендовича, которая мне невероятно понравилась. Возможно, последний вдохновлялся именно этой повестью. Там даже конфликт тот же — насильственное искоренение культуры и прогресса какими-то религиозными фанатиками. Интересно.В-третьих, временами натыкаешься на невероятно уморительные моменты. Типа ругательств по-русски, которого никто не понимает. Или вся сцена в будуаре одной дамы (которая, хоть и должна быть неприятной, всё равно жутко смешная). А ещё обещания Антона отвезти свою суженную в прекрасный, невероятный город… Ленинград! Прелестно, просто прелестно! :-)На моё счастье, книгу я слушала в аудио формате, так как слог Стругацких всё ещё скупой и топорный для меня.
Весьма порадовал диалог между Вагой и Рэбой: "Выстребаны обстряхнутся...", уж слишком люблю игру с языком, не могу ничего с собой поделать.Стругацкие, всё-таки, не мои авторы. Мне не нравится их слог, их переоценённость и ностальгический вайб вокруг, создающийся другими читателями, и который обошёл меня стороной. Но эта книга, при всех её минусах, приятно меня удивила. Думаю, Трудно быть богом останется для меня позитивным опытом чтения популярных советских фантастов. Как минимум за то, что я снова захотела почитать ядрёного дарк фэнтези.