Проклятие

Проклятие
Аркадий Тимофеевич Аверченко

«… «Передают из достоверных источников, что Леонид Андреев находится в настоящее время в Антверпене. Писателю город очень понравился. Целыми днями его видят гуляющим по набережной и в гавани».

– А надо будет, в самом деле, когда-нибудь, – подумал Андреев, – проехаться в Антверпен. Вероятно, любопытный город.

Отложил первую газету и взял другую.

«На днях в дружеской беседе Леонид Андреев, – сообщалось во второй газете, – восхищался немецким поэтом Бирбаумом. Он считает его одним из лучших представителей немецкой поэзии».

– Бирбаум... – прошептал Андреев, – странная фамилия. Надо будет почитать что-нибудь Бирбаума... …»

Аркадий Аверченко

Проклятие

Однажды Леонид Андреев затосковал.

Сначала его забавляли неизвестные молодые люди, приезжавшие к нему по два и по три раза в день, – а потом надоели.

Каждый из них, явившись к Андрееву, уводил писателя в угол и, судорожно вцепившись в пуговицу его бархатной тужурки, подавленным шепотом спрашивал:

– Что вы скажете о мессинском землетрясении?

И он смотрел на Андреева такими испытующими глазами, что тому делалось ясно: неизвестный молодой человек подозревает его в организации и устройстве этого бедствия.

– А что? – тоже подавленным шепотом спрашивал испуганный Андреев. – Я в то время был у себя на даче... и, клянусь вам...

– Нет, я хочу знать, как вы находите это землетрясение?

– Оно... ужасно... неприятно, – неуверенно отвечал Андреев.

– Да? Очень вам признателен. Я так и напишу: Леонид Андреев в дружеской беседе высказал свой ужас и возмущение перед загадочными силами природы, которые... Очень вам благодарен! Бегу.

И он убегал, уступая место другому молодому человеку, такому же симпатичному и юркому.

Второй молодой человек тоже цеплялся за Андреева, как утопающий за соломинку, и с истерическим любопытством спрашивал:

– Какое ваше мнение о Толстом?

– О Толстом? Великий старик, сделавший...

– Благодарю вас. Очень рад был с вами побеседовать! Я так и напишу: недавно Андреев в тесном семейном кругу высказал не лишенное оригинальности мнение о Толстом. Толстой, – сказал писатель, – хотя и велик, но его старость и сопутствующие этой поре жизни немощи лишают его возможности дать вещи, подобные незабвенным прежним: «Анне Карамазовой» и «Братьям Карениным». Мерси. Лечу.

Третий молодой человек, стоявший в затылок за вторым, ловким движением ноги отбрасывал второго, уже насытившегося, в сторону и спрашивал Андреева в упор:

– О Метерлинке! Что скажете?

– Метерл...

– Благодарю вас! Я так и сообщу нашим читателям! Я очень рад, что ваше мнение совпадает с моим. Лечу. Привет супруге.

Постепенно все это приелось Андрееву.

– Ах, как бы я хотел развеселиться! – говорил он.

– Господи! – удивлялась жена. – Что же может быть легче! В передней есть еще три молодых человека. Позвать? Может, они тебя развеселят...

* * *

Однажды Андрееву пришла в голову лукавая мысль: потихоньку, инкогнито, уехать в Москву и там повеселиться вовсю.

Он остриг волосы, надел черные очки и, взявши чемоданчик, поехал в Москву.

Умылся в номере гостиницы, радостно ухмыльнулся и, довольный собой, зашагал на Тверскую.

Навстречу ему шли две московские барышни.

– Вот Андреев, – сказала одна.

– Леонид, – добавила вторая.

Они остановились и повернули за писателем, смотря на него с изумлением и страхом.

– Идет по улице... – прошептала одна с остолбенелым лицом.

Другая всплеснула руками:

– Смотри, смотри! В калошах... Андреев в калошах!

– Что вам угодно, барышни? – со вздохом спросил Андреев.

– Ай-ай-ай! – взвизгнули обе. – Разговаривает!

И, обезумевши от ужаса, бросились врассыпную.

На Тверскую Андреев не пошел. Накупил газет и, печальный, побрел в свой номер.

В первой газете, которую он развернул, было написано:

«Передают из достоверных источников, что Леонид Андреев находится в настоящее время в Антверпене. Писателю город очень понравился. Целыми днями его видят гуляющим по набережной и в гавани».

– А надо будет, в самом деле, когда-нибудь, – подумал Андреев, – проехаться в Антверпен. Вероятно, любопытный город.

Отложил первую газету и взял другую.

«На днях в дружеской беседе Леонид Андреев, – сообщалось во второй газете, – восхищался немецким поэтом Бирбаумом. Он считает его одним из лучших представителей немецкой поэзии».

– Бирбаум... – прошептал Андреев, – странная фамилия. Надо будет почитать что-нибудь Бирбаума...