Только было здесь всё абсолютно не то,
Открывать эту истину будет, наверное, поздно.
Ведь она не хотела его отпускать из своей головы уже несколько лет,
И согреться пыталась, рукой вытирая холодные слёзы,
И сама выключала она в своей комнате свет.
Ну а он заходил только в снах… и в безумных заоблачных грезах.
А она забывала всегда на столе свои варежки, шапку и шарф,
И весна всё ещё изнутри её вовсе не грела.
Улыбалась она, к сожалению, только во снах,
Постоянно молчала и вечной простудой болела.
Ей ещё не по возрасту было молчание,
Ей уже было поздно сидеть и мечтать у окна.
Только вечной была для неё церемония чайная.
Ей безумно хотелось надеяться, что он рядом, она не одна.
Мой город
Мой город – сплошные помехи, как радиостанция,
Коробка с антенной, чьи новости знают, наверное, все.
Но нам уже поздно, или вовсе не стоит меняться,
Только я не смогу всё вот так позабыть насовсем.
Эта станция снова вещает о том,
Что мы больше с тобой не похожи.
Всё опять о тебе. О тебе об одном,
Как иголки… как током удары по коже.
Мне помехи вчера о какой-то любви говорили,
Я пыталась понять, только снова теряюсь в догадках.
Мы не счастливы. Мы лишь безумными были!
Ведь счастливые люди не думают матом.
И теперь непонятно, куда мы бросали слова,
И куда утекла эта вечность из слов.
Почему для тебя я всегда так была неправа?
Объясни, наконец, что же это за чувство такое "любовь"?
Слишком много вопросов осталось, наверно,
Среди тысячи радиостанций, помех и дождей.
Этот город теперь состоит из мгновений
И больных и душою и сердцем людей.
Ты
Да, я знаю тебя всего один летний день.
Да, я слышала о тебе слишком мало хороших слов.
Но в этой беспомощной и невидимой темноте
Есть много других, незнакомых душе катастроф.
Для тебя доброта напоказ, как табу.
Запрещённый приём или, лучше сказать позабытый.
И назло только сплетни плетут все вокруг,
Что лучшую сторону этой души, можно считать абсолютно избитой.
Только груша боксерская, правда, уже не годится.
И перчатки боксера того не мешало давно поменять.
Эта груша по праву достойна и может гордиться,
Что перчатки того победителя, вся избитая, пережила.
Вся в заплатках беспомощно тёмная бездна,
У которой нет сил доброту выставлять напоказ.