Иностранка

– Что ж, дело ваше, – прищурился Невинский, еще раз осматривая храбрую темноволосую девчушку, с яркими глазами и вновь отмечая, что никогда не видел подобного насыщенного цвета синевы глаз у кого бы то ни было. И добавил. – Да ступайте побыстрее домой, барышни. Пока вас не хватились.

– Спасибо Вам, мы пойдем, господин Невинский, – сказала Машенька, нахмурив лобик, потянув за собой сестру. Девочки, взявшись за руки, быстро поспешили по дороге, а Михаил, проводив взглядом их маленькие фигурки в дорогих платьях, развернулся и направился обратно в кондитерскую, чтобы вновь купить сладости сыну и жене, с которыми не виделся уже несколько лет, ибо только на той неделе получил увольнение со службы. А сейчас направлялся в московскую усадьбу тещи, у которой гостили Надежда с Сашей.

Девочки быстро пробрались обратно в сад и, спрятавшись в маленьком боскете, уселись на траву и, развязав коробку, начали с упоением поглощать пирожные. Лиза, набив рот и облизывая пальчики, довольно произнесла:

– А все же хороший он, этот господин Невинский. Уж очень мне понравился.

– Да, – кивнула Машенька, так же откусывая от большого пирожного с ягодами. – Как он вовремя появился, когда собаки уж было нас не покусали.

– Мне кажется он очень добрый и положительный. Вот бы мне такого мужа, – увлеченно добавила Лиза.

– А по мне, так он в мужья совсем не годится, – поморщив носик, сказала Маша.

– Отчего же? Он такой смелый, что собак не испугался и очень добрый, раз пирожные свои нам отдал.

– Потому что, он вовсе не красивый. А я хочу найти мужа по любви. И полюбить я смогу только красивого молодого человека, никак не иначе, – сказала важно Машенька. – И обязательно, чтобы он умел красиво говорить и одеваться по моде. А этот, что ж, в форме офицерской зеленой. Фу. Да и некрасив лицом.

– Да неправда это. Он вполне приятный, – сказала в защиту Невинского Лиза.

– Ничего-то ты не понимаешь, Лизок. Любить можно только красивых, с ними жить приятнее, я так думаю. А этот смотрит так строго, словно провинились мы. Нет, мне его взор совсем не понравился…

Глава II. Фрейлина

Санкт – Петербург, Зимний дворец,

1789 год, Декабрь, 20

Очередной раз, оправляя платье, Машенька медленно поднялась по импозантной беломраморной лестнице дворца в сторону комнат императрицы Екатерины Алексеевны. Все последние дни девушка очень волновалась за свою новую должность придворной фрейлины. Именно благодаря отцу, который занимал высокое положение в окружении императрицы, Машенька неделю назад получила эту должность. Поначалу пообещав ее отцу устроить Машу фрейлиной к юной жене Александра Павловича, своего внука, императрица вскоре поменяла свое решение и решила оставить миловидную и сообразительную девушку при себе. Ибо цесаревна Елизавета, едва увидев Машеньку и позавидовав красоте девушки, почувствовала в ней соперницу и дала про нее нелестный отзыв императрице, надеясь, что молоденькую восемнадцатилетнюю прелестницу Озерову удалят от двора. Но государыня, весьма ценила отца Машеньки, Кирилла Петровича, и оттого решила более внимательно присмотреться сама к девушке. Оттого оставила ее пока в списке своих личных фрейлин.

Машенька уже несколько дней жила в Зимнем дворце, где у нее была хоть и маленькая, но все же своя комнатка, хотя некоторым придворным приходилось ютиться по нескольку человек. И девушке казалась привлекательной такая жизнь. В доме отца и матери на Л. улице было скучно. Оттого, что в последний год в небольшом особняке Озеровых обитали только Маша, да слуги. Ибо родители постоянно находились на службе в Зимнем дворце, и часто ночевали там же. Старший брат девушки, Сергей служил адъютантом при генерале М, в лейб-гвардии и безвылазно жил в казарме.

За прошедшие годы судьба немилосердно обошлась с четой Озеровых. Их малыш Константин, не успев родиться, умер почти в младенчестве. А четыре года назад от оспы умерла Лизонька и, теперь, Маша и Сережа были единственными наследниками Озеровых. Матушка после смерти Костеньки более не решалась рожать детей, и все время твердила, что более не сможет пережить подобного удара. Однако, когда в двенадцатилетнем возрасте умерла Лиза, Анна Андреевна вообще слегла от потрясения и горя. Все опасались за ее здоровье, но к счастью через два года она вроде бы поправилась, но ее сердце с того момента стало давать сбои. Доктора констатировали у Озеровой сильное нарушение ритма сердца и велели ей поменьше переживать. Чтобы убить свое время и меньше вспоминать о так рано и трагично ушедших детях, Анна Андреевна, попросила императрицу, которую хорошо знала еще с девичества дать ей некую должность при дворе. Екатерина Алексеевна обещала помочь и спустя год, Анна Озерова перебралась во дворец и стала одной из фрейлин жены наследника престола, цесаревича Павла. Озерова приглядывала за детьми Павла Петровича наравне с двумя другими фрейлинами Марии Федоровны, жены Павла Петровича, и была весьма довольна своими новыми обязанностями. Теперь, здесь в Зимнем дворце Машенька могла видеться с родителями ежедневно и по нескольку раз, чему несказанно радовалась.

Едва Маша приблизилась к покоям императрицы, как ей навстречу вышел граф Зубов, новый фаворит царицы Екатерины Алексеевны. Молодой, красивый, наглый, вспыльчивый и пронырливый, Платон Зубов смог завоевать сердце императрицы очень быстро. Платону было всего двадцать два года и, стареющая шестидесятилетняя императрица, не чаяла в нем души. Обожание Екатериной Алексеевной молодого человека было так велико, что даже всемогущий князь Таврический Потемкин опасался за свое непоколебимое положение у трона императрицы. Впервые, за многие годы владычества в Российской империи Потемкин почувствовал в Зубове соперника, и не только в телесном плане, но и в безграничном влиянии на государыню. Платон же, видя пылкие чувства Екатерины Алексеевны к себе и ощущая свое превосходство, вел себя дерзко, надменно и вызывающе, зная, что государыня простит ему все его “шалости и причуды”, как она ласково высказывалась о крайне нелицеприятных поступках молодого графа Зубова. Однако вызывающее, а порой хамское и высокомерное поведение молодого человека, не могло не вызвать у старой знати и приближенных к императрице неприязни и даже ненависти. Оттого Платон всего за несколько месяцев фавора сумел нажить себе очень влиятельных и опасных врагов. Но это вовсе не беспокоило его, ибо он знал, что под опекой государыни ему нечего опасаться.

– Вы к Екатерине Алексеевне, моя разлюбезная Машенька? – как-то чересчур слащаво произнес Зубов, улыбаясь девушке белоснежными зубами.

– Да. Екатерина Алексеевна велела мне прийти к ней сегодня поутру.

– Но государыня пока занята. У нее граф Панин.

– Правда?

– Ну, да. О, Вы опечалились, моя несравненная? – продолжал обволакивающим голосом Платон. – Но я бы мог составить Вам компанию пока. Например, мы могли бы прогуляться по зимнему саду, пока Екатерина Алексеевна решает государственные вопросы.

Маша удивленно посмотрела прямо в лицо Платона, и ощутила себя неловко. Все во дворце знали, что государыня очень ревниво относилась к графу Зубову. И даже такая неопытная и наивная девушка, как Машенька понимала, как опасно гулять с любимцем императрицы по саду у всех на виду. Но и оскорблять отказом Зубова было так же опасно, потому она очень мило улыбнулась ему и ответила:

– Вы, наверное, правы Платон Александрович, – почтительно заметила Маша. – Я пока займусь другими делами, а чуть позже вернусь.

Она отметила недовольное выражение на лице Платона и, извинившись перед ним, быстро направилась прочь из покоев императрицы, намереваясь увидеться с матерью, которая по утрам находилась в детской цесаревичей.

Зимний дворец, который теперь служил главной резиденцией российской государыни Екатерины II, был заложен еще Елизаветой Петровной, а достроен при Петре III. Богатое внутреннее убранство комнат и интерьеров, в стиле рококо, дворец получил уже при нынешней императрице Екатерине Алексеевне. Трехэтажный, каменный с множеством помпезных нарядных залов, гостиных, галерей, будуаров, кабинетов и театром, дворец насчитывал более тысячи залов и покоев и сотни лестниц. Императрица Екатерина Алексеевна проводила в Зимнем дворце почти все свое время с ранней осени по май, лишь на лето переезжая в Царское село или Петергоф.

Следуя по широкому с высокими потолками коридору Зимнего дворца, Машенька приблизилась к величественной парадной мраморной лестнице, украшенной позолоченной лепниной, мраморными статуями и живописным плафоном, изображающим древнегреческих богов. Спускаясь вниз, девушка еще с верхнего лестничного марша заметила высокую поджарую фигуру молодого гвардейца, который в этот момент поднимался ей навстречу. Вмиг смущенно опустив глаза, Маша чуть замедлила шаг, намереваясь пройти мимо молодого человека не здороваясь, ибо они не были представлены друг другу. Но гвардеец, едва поравнявшись с девушкой, тут же оценивающим взором пробежался по фигурке Машеньки, которая была чуть выше среднего роста. Невольно отметив ее прелестное совершенное лицо и гибкий изящный стан, он вдруг громко произнес:

– Добрый день, сударыня!

Невольно остановившись, Маша быстро вскинула на него глаза и чуть замерла. Ее заинтересованный наивный взор стремительно описал круг по всему образу молодого гвардейца. На вид молодому человеку было лет двадцать пять, и он выглядел невозможно браво и великолепно. Высокий, видный, с широкими плечами, он имел красивое скуластое лицо, яркие карие глаза и чувственные губы. Вмиг ощутив неистовое волнение от его близости, Машенька даже не нашлась что ответить, ибо гвардеец в красно-зеленом военном мундире и высоких ботфортах стоял невозможно близко. Видя ее замешательство, молодой человек сделал несколько шагов назад и спустился ниже, его взор оказался как раз на уровне глаз девушки, и он добавил уже тише:

– Мы не представлены друг другу. Но это лишь досадная ошибка. Мое имя Григорий Петрович Чемесов, поручик лейб–гвардии полка ее Величества, – и видя, что девушка внимательно смотрит на него своими чудными прелестными глазами, он улыбнулся ей мальчишеской улыбкой и вежливо добавил. – Могу я узнать Ваше имя?

Только после этих слов Машенька очарованная всем эффектным мужественным образом молодого человека пришла в себя и, искренне улыбнувшись Чемесову, произнесла:

– Озерова Мария Кирилловна. Я фрейлина государыни нашей.

– Весьма раз знакомству! – прочеканил Григорий, и вновь проводя по девушке заинтересованным взором, добавил. – Однако, раньше я Вас не видел, хотя знаю всех фрейлин ее величества.

– Я недавно служу во дворце, – ответила Маша.

– Это все объясняет, – тут же выпалил Чемесов и его взор остановился на больших, лучистых, мерцающих синих глазах девушки. Невозможно юная, прелестная, с утонченным лицом и гибким станом, с румянцем на щеках и переливающимися темными локонами, она вызвала в существе молодого человека страстное волнение и Григорий добавил. – Надеюсь, мы еще увидимся?

– Да, наверное, – кивнула Маша, понимая, что для первого знакомства уже достаточно разговоров. Тем более, на лестнице появились еще люди, и их продолжительная беседа могла вызвать кривотолки.

– Тогда буду ждать, – кивнул довольно Чемесов.

– Извините мне надобно идти, – пролепетала, извиняясь, Машенька.

– Да простите меня. Я задержал Вас, – кивнул Григорий. И Маша, быстро поклонившись ему головой, поспешила далее вниз, инстинктивно ощущая, как поручик буравит ее спину настойчивым взором.

Чемесов проводил внимательным взглядом изящную соблазнительную фигурку девушки до самого низа лестницы, и только потом быстрым маршем вновь направился в сторону покоев цесаревича Павла, ощущая, что юная фрейлина императрицы весьма лакомый кусочек и явно стоит того, чтобы попробовать завоевать ее расположение.

Таврический дворец князя Потемкина,

1790 год, Март, 3

– Григорий, так что там у нас с барышней Озеровой? – тоном инквизитора поинтересовалась княгиня Екатерина Семеновна Д. переводя властный взор на молодого офицера в форме лейб–гвардии измайловского полка. Чемесов натянулся, словно тетива и выпалил ответ:

– Я полностью очаровал ее, сударыня.

– И что? – высокомерно спросила княгиня, которая вальяжно полулежала, расположившись на парчовом диванчике и гладила пухлой ручкой мохнатую собачонку.

– Мне кажется, она влюблена в меня, – замялся Чемесов, не зная, что еще сказать Екатерине Семеновне.

– Это весьма обнадеживает, – кивнула удовлетворенно княгиня. – Григорий, ты ведь прекрасно знаешь, что у малышки Озеровой есть свободный доступ к покоям императрицы и к комнатам ее любимца Зубова.

– Да, я помню об этом.

– Вот именно, помни. Ведь мы с Григорием Александровичем для того и рекомендовали тебя императрице, чтобы ты был в свите цесаревича и мог заниматься нашими делами.