Печать Индиго (трилогия)

– И что такого? Он вполне приятный молодой человек.

– Приятный?! – опешила Любаша. – Да один его взор леденит кровь, милая! Я до сих пор ощущаю мурашки на своей коже. И сколько времени ты ехала в его компании?

– С самой Астрахани.

– Ужас! Не приведи Господи!

– Не понимаю я Любаша, о чем ты говоришь? Господин фон Ремберг молод, хорош собой и очень вежлив. Эту кобылу, что нынче стоит у ворот, он купил мне на постоялом дворе и вообще всю дорогу опекал меня, кормил и, – Слава чуть запнулась и, нахмурившись, вымолвила. – Ох, как неудобно, я же хотела попросить Семена, чтобы он рассчитался с ним по всем моим расходам. Ведь господин Кристиан не обязан был заботиться обо мне и тратить деньги.

– Я скажу Семену. Но думаю, он тоже будет в ужасе, оттого, с кем ты путешествовала от самой Астрахани. И вообще я не пойму, как Тихон Михайлович отпустил тебя с этим человеком сюда?

–Тихон Михайлович погиб три недели назад. А матушка умерла, спустя два дня после того…

– Боже, что ты говоришь, милая! Пойдем в дом, ты мне все расскажешь…

Санкт – Петербургская губерния, 1717 год

(Московская Тартария, 7225 лето С.М.З.Х)

кирха св. Марии, Август, 31

Постучав железным кольцом в деревянную облезлую дверь, Кристиан замер, ощущая, как за дверью появились две темные ауры болотного и серого цвета. Внутренним чутьем фон Ремберг следил, как одна из аур приблизилась к двери. Уже через мгновение железное узкое окно на двери открылось, и человек выглянул на пустынную улицу, на которой ждал молодой человек. Едва различив высокий широкоплечий силуэт, монах засуетился и стремительно распахнул дверь.

– Прошу вас, мессир, – поклонился монах фон Рембергу и услужливо пропустил молодого человека внутрь церковной ограды католической церкви.

Быстро пройдя пустынный двор, Кристиан направился к мрачному собору и, обойдя его, спустился по каменным ступеням вниз к часовне. Отворив тяжелую дверь, фон Ремберг стремительно прошествовал по темному коридору, который опускался в подземелье и освещался лишь редкими факелами на стенах. Меряя проворными шагами мокрые сырые камни пола подземелья, Кристиан думал о том, что очередной древний самоцвет, белый опал, он нашел всего за пять дней и этот камень стал уже двадцать первым кристаллом Инглии, которые были найдены им за последние пять лет. Все эти годы, молодой человек, исполняя поручения Верховного, применял свои способности для прочтения древней книги Светлых, разыскивал места нахождения кристаллов, и один за другим приносил их братьям Ордена “Святого Креста”.

Ему было всего двадцать семь лет, но Кристиану порой казалось, что он прожил долгую трудную многоликую жизнь. В свои годы он уже многое повидал, и его душа казалось, уже познала все ужасы и лишения, которые сулила его неспокойная опасная кочевая жизнь. Кристиан совсем не помнил своего детства. Первые воспоминания о себе он отражал лишь с шестилетнего возраста, когда монах Лионель начал заниматься его воспитанием, вызволив его из какой-то жуткой сырой темницы с крысами, где Кристиан едва не погиб. Так рассказывал ему монах Лионель. Именно этот монах братства “Святого Креста” и стал наставником Кристиана. И он был единственным человеком, с которым мальчику дозволялось общаться долгие годы. Все свое отрочество Кристиан прожил в Кёнигсберге при тайном монастыре. Он воспитывался братом Лионелем, который обучал мальчика тайному искусству ведения различного боя, многим наукам, гипнозу, магии и многочисленным языкам. Будучи изначально талантливым и трудолюбивым, Кристиан схватывал все навыки и умения прямо на лету. Мальчик был изолирован от всех остальных братьев Ордена и ему было запрещено общение с другими людьми, за малейшее желание просто приблизиться к другим монахам, Лионель жестоко его наказывал, запирая на сутки без еды и питья в подвал с крысами, а порою и не гнушаясь жесткими розгами, шрамы от которых до сих пор украшали спину молодого человека.

Кристиан повзрослел очень рано, в шесть лет. Именно с этого возраста к нему относились как к взрослому человеку и требовали от него беспрекословного исполнения правил Ордена. Оттого фон Ремберг не помнил, каково это быть ребенком. Ему было неведомо, как могут баюкать любящие руки матери, и как это быть праздным и капризным. С самого раннего детства он жил в жестких суровых условиях, в одиночной маленькой комнатушке, спал урывками в холодном, не отапливаемом помещении даже зимой. Лишь стопка соломы служила для него кроватью. Благо в Кёнигсберге зимы были довольно теплыми. Питался Кристиан так же очень скудно. В основном его трапезу составляли сухой хлеб, сыр и вода. Лишь иногда его наставник Лионель давал мальчику курицу или небольшие пузатые сардельки, которые были главным лакомством мальчугана. Лионель всегда твердил ему, что сильный непобедимый воин должен с детства приучаться к суровым условиям жизни, чтобы потом в дальнейшем он мог выжить в любых суровых условиях.

Все свое время Кристиан проводил в военных тренировках, за чтением книг или занятиями алхимией и магией, под руководством брата Лионеля. Ночной сон мальчика был кратким, не более пяти часов. Иногда мальчику дозволялось отдохнуть пару часов и днем, но это было редкостью, и обычно он должен был заслужить это. Брат Лионель пытался вырастить из Кристиана уникального нового воина, который был бы неуязвим, вынослив и не подвержен человеческим страстям. Как раз таким и вырос Кристиан. Мальчик мало спрашивал монаха, и в основном только слушал его наставления и внимал. Лионель требовал, чтобы Кристиан не потакал своим желаниям и полностью искоренил в себе все чувства, присущие живому человеку. Лишь четыре основных качества приветствовал и поощрял в нем Лионель – стойкость, хладнокровие, упорство и смелость.

В восемнадцать лет, когда Кристиан достиг нужной ловкости во владении всеми видами оружия и фехтования, умел стремительно концентрироваться и молниеносно принимать решения, владел обширными тайными знаниями магической науки, был вынослив и силен, никогда ничем не болел, мог читать по звездам, знал в совершенстве более дюжины языков, умел считывать ауру людей и чувствовать на расстоянии драгоценные камни и минералы, в которых была заключена тайная сила, Лионель представил юношу Верховному жрецу Ордена. Верховный остался доволен результатами и умениями Кристиана и разрешил юноше выйти из тени, называться своим полным именем и общаться с другими людьми. Брат Лионель открыл Кристиану, что он происходит из древнего дворянского германского рода фон Рембергов и его отец умер от рук врагов.

Позже в двадцать лет, когда Кристиан превратился в хладнокровного, непобедимого воина, который беспрекословно исполнял волю Ордена, и не раз доказал свою преданность их делу, он стал получать хорошие пожертвования от Верховного жреца, за свои искусно исполненные поручения. Золото в достатке появилось у фон Ремберга, и Кристиан даже прикупил в Кёнигсберге небольшой домик. Пройдя необходимое посвящение еще в восемнадцать лет, Кристиан с яростным рвением служил тайному Ордену “Святого Креста”. Он делал это не из-за денег, а из-за идеалистических соображений и идей, которые плотно сидели в его юной голове. Он считал, что его предназначение в том, чтобы служить Великому Повелителю, который обещал за его службу, возвысить Орден “Святого Креста” и всех членов братства его до бескрайних высот власти, дабы они смогли тайно или явно управлять всем миром.

В двадцать один год, по наставлению Верховного, фон Ремберг поступил на службу к прусскому королю, и приобрел свое собственное поместье в Берлине. Однако его тайное служение Ордену не прекращалось. Именно это и было главным условием Верховного жреца. Фон Ремберг должен был вести светскую жизнь, как и все прусские дворяне, и быть вхожим в высшие круги знати. Но при этом, главной его целью было выполнение тайных заданий и поручений Ордена “Святого Креста”. В настоящее время его услугами жрецы пользовались лишь в самых ответственных случаях.

Кристиан не имел врагов. Его опасная репутация и ледяной взгляд пугали людей уже при первой встрече. Смерти он не боялся вовсе, а казнь мелких провинившихся перед Орденом людишек, на которых ему указывал Верховный, не задевало его сердца. Лишь в первый раз в семнадцать, когда ему, впервые, пришлось казнить одного из предателей братства, за которым он охотился почти месяц, Кристиан испытал некое чувство омерзения и брезгливости. Но это было только однажды, ибо раз за разом рука Кристиана наносила смертоносные удары уверенно и твердо, и молодой человек даже не сомневался в своей правоте, потому что знал, что очищает землю от ничтожных людей, которые погрязли в предательстве, лицемерии и воровстве. Он никогда никого не любил и не жалел. Однако у фон Ремберга было одно железное правило. После того раза со Светлой девочкой, которую он едва не убил тогда в лесу, Кристиан дал себе зарок, что никогда не будет убивать детей. Отчего-то в глубине своей темной бессердечной души Кристиан знал, что никогда не сможет причинить зло ребенку, так как у детей в большинстве своем была очень чистая светлая аура. И молодому человеку казалось несправедливым, чтобы эти светлые существа, которые в своей короткой жизни не совершили еще ничего плохого, должны были умирать только потому, что не угодны Ордену. Этот свой принцип он озвучил перед Лионелем еще в семнадцать лет и так твердо, что брат Лионель как-то мрачновато улыбнувшись, согласился с юношей. Теперь фон Ремберг отчетливо понимал, отчего Лионель тогда не стал даже спорить с ним, так как его наставник смекнул, что дети беззащитны, и вряд ли стоят того, чтобы на расправу с ними привлекать столь сильного воина, поскольку с ними может справиться любой другой брат Ордена. Вскоре Верховный стал привлекать Кристиана расправляться только с самыми отъявленными негодяями, гнусными сердцем и непобедимыми воинами, предателями Ордена, аура которых была в большинстве черной, как видел Кристиан.

Оттого нынче, повстречав вновь ту самую девушку, яркие лучистые глаза которой он запомнил еще тогда в лесу, когда она исцелила его волка, он был искренне удивлен, что дожив до своих восемнадцати лет, она сохранила свою ауру такой чистой и светло-золотистой. Это вызывало у молодого человека размышления о сущности Светославы, и Кристиан ощущал, что девица не так обычна, как другие люди. Ибо сохранить настолько светлой свою ауру было совсем непросто. Основная часть людей, к этому возрасту, уже успевала приобрести достаточно недостатков и грехов в своей душе. Кристиан подозревал, что виной тому был ее целительный дар. Ведь в той книге Светлых, которая отныне была у них, в одной из тайных фраз которую он расшифровал, как раз указывалось на то, что ведуны, ведьмы и волхвы могут очищать свою ауру, даря исцеление другим живым существам. Однако для этого должны были быть определенные умения и знания, поскольку неверная отдача энергии грозила опустошением энергетических сил самого целителя и могла привести его к гибели.

Глава VI. Господин фон Ремберг

Москва, 1717 год, Сентябрь, 3.

(Московская Тартария, 7225 лето С.М.З.Х)

Никольская улица, дом Артемьева

В тот день Кристиан фон Ремберг приехал в дом Семена под вечер. Слава гуляла в саду, когда на аллее, высыпанной светлым камнем, появился молодой человек. Едва заслышав твердые быстрые шаги позади, девушка обернулась и, узнав высокую поджарую фигуру Кристиана, остановилась, ощущая, как ее существо затрепетало. Он, как и обычно был одет по европейской моде. Хотя его камзол и кюлоты были сшиты из дорогой ткани, но все же его наряд черного цвета, высокие ботфорты с простыми пряжками, треуголка без перьев и украшений, являли собой образец простоты и аскетизма. Едва фон Ремберг приблизился к ней, Слава тепло улыбнулась ему.

– Вечер добрый, сударыня, – галантно произнес Кристиан и, как и обычно, склонил лишь темно-русую голову в знак приветствия, стянув треуголку лишь на пару секунд. Фон Ремберг ходил без парика, который любили носить дворяне, и это весьма импонировало девушке. Его волосы, затянутые на затылке в хвост, были густы и прибраны волосок к волоску. Он стремительно протянул вперед руку. Они говорили на русском, ведь молодой человек отлично изъяснялся на этом языке. А немецкий Слала знала плохо. Она медленно подала ему свою кисть и приветливо произнесла:

– Здравствуйте, сударь. Мне приятно снова видеть вас.

Кристиан проворно чмокнул дежурным поцелуем пальчики девушки и быстро выпустил ее ручку. Уже два раза молодой человек навещал ее у брата, в течение этих двух недель, как Слава жила у Семена в Москве. Все эти встречи проходили между молодыми людьми в основном наедине. Ведь едва Кристиан фон Ремберг появлялся в доме Артемьева, и Любаша и Семен находили тысячу предлогов, чтобы ретироваться из общества гостя. Оттого Кристиан и Слава оставались наедине, правда, всего на пару часов не более, но все же их беседам никто не мешал. Молодые люди говорили в основном на общепринятые этикетом темы, немного о дворе царя Петра Алексеевича, об урожае, о моде или погоде. Но, Славе хотелось расспросить Кристиана совсем о других вещах. Она жаждала лучше узнать о предпочтениях молодого человека, об его увлечениях, службе, желаниях и близких людях. Однако постоянно смущаясь под пристальным индиговым взором фон Ремберга, девушка не могла пересилить себя и задать волнующие ее вопросы.

Фон Ремберг был весьма приятен ей. Он был красив, умен, воспитан. Держался хоть и холодновато, но с врожденным достоинством. Он говорил кратко и по существу. Никогда не улыбался, но умело показывал девушке, что ему весьма интересно ее мнение и ее слова. Это нравилось Славе. И по прошествии месяца знакомства, она утвердилась в мысли о том, что фон Ремберг весьма интересный привлекательный мужчина и достойный уважения дворянин. И, конечно же, он не был чудовищем, как постоянно твердила Любаша, опасаясь пробыть в обществе молодого человека даже полчаса. Все эти испуганные заявления подруги, казались Славе лишь домыслами, все же девушка искренне наслаждалась обществом фон Ремберга.

Лишь одно смущало Славу – темно-фиолетовая насыщенная аура Кристиана, которую она отчетливо видела. Девушка не понимала, как такой приятный галантный молодой человек может иметь в столь молодом возрасте такую темную энергетику. Тем не менее, она пыталась не придавать этому значения, видя, что в фиолетовом цвете его ауры присутствуют не только синие оттенки, но и оттенки красного. А красный цвет говорил о горячности и страстности натуры. Обычно такие люди, с красной энергетикой, избирали путь воинов, ораторов или лидеров, как знала Слава. И возможно из-за того, что Кристиан фон Ремберг обладал искусными военными навыками, ибо много лет служил в прусской армии, как он рассказал ей, то многим людям он казался слишком агрессивным и опасным. Но этого Слава не опасалась. Общество молодого человека не вызывало у нее страха. И она считала его просто ярким и необычным человеком.

– Ваш брат сказал, где вас найти, – завел светский разговор молодой человек. – Вы позволите составить вам компанию?

– Да, – кивнула девушка и вновь улыбнулась ему.

Предложив прогуляться по дорожке, фон Ремберг удостоверился, что девушка последовала подле него. Цензорским взором он окинул ее стройную фигурку в сером закрытом платье с глухим воротничком под горло, которое скрывало ее плечи, шею и руки. Голова девушки была покрыта неким платком, похожим на апостольник, который носили православные монахини. Ниспадающий на ее плечи, этот головной убор полностью скрывал волосы и лоб девушки. Лишь прелестное нежное лицо Славы открывалось взору молодого человека. И Кристиан прекрасно видел, что даже в этом невзрачном мрачном одеянии красота девушки сверкает подобно драгоценному камню. Ее глаза лучистые золотые, в обрамлении темно коричневых бархатных ресниц и бровей, красиво очерченные яркие губы и румянец на округлых щеках, невольно притягивали его взгляд. В сей миг, следуя по дорожке сада, фон Ремберг с неким интересом рассматривал ее совершенный лик. Да ее красота не трогала его безразличного сердца в этот миг, но Кристиан должен был признать, что это Светлая девица весьма редкостная красавица.

– В прошлый раз вы высказали сожаление, что ничего не знаете о своем брате Григории.

– Да. Я не могу написать Федору, оттого что… – замялась Слава, не зная как объяснить Кристиану про то, что она дико боится вновь попасть под власть это страшного человека, который мог узнать, где она теперь и вновь попытаться завладеть ею. Как-никак еще в самый первый день по приезду, она слезно упросила Семена даже в письмах к старшему Артемьеву не упоминать о том, что она находится в Москве.

– Не говорите ничего. Я все знаю и прекрасно понимаю вас, – вдруг вымолвил фон Ремберг.

– Знаете? – опешила Слава. Не понимая, откуда молодой человек мог знать, что Федор насильно хотел взять ее замуж. Ведь именно из-за этой пагубной страсти Федора, нынче Слава скрывала свою красоту под бесформенными платьями и глухими платками. Она боялась вновь вызвать своими прелестями страстные опасные помыслы у других мужчин, оттого, и рядилась теперь подобно монахине.

– Да. Но не будем об этом, – предложил он. – Мне удалось узнать, что вашему брату Григорию удалось бежать от произвола Федора Артемьева. Правда, он был болен. Но данное время он находится в одном из земских общественных лазаретов в Казанской губернии. И идет на поправку. Возможно вскоре, ему удаться навестить вас. Если вам будет угодно, я могу передать для него письмо от вас. Мой человек на днях едет на юг страны и может передать ваше послание Григорию.

– О, благодарю вас, господин фон Ремберг! Вы столь любезны, – пролепетала Слава, не понимая, как можно было плохо высказываться о таком внимательном и заботливом человеке, как Кристиан. Она вновь улыбнулась ему и добавила. – Я непременно напишу Грише. Но как передать вам письмо?

– В субботу я буду у вас.

– Хорошо, – кивнула девушка. В этот момент они приблизилась к деревянной резной скамье и Слава предложила. – Вы не хотели бы присесть?

– Как вам будет угодно, – ответил фон Ремберг.

Они присели на скамью и Слава, чуть помолчав, решилась задать вопрос, который мучил ее на протяжении месячного знакомства с молодым человеком.

– Сударь, я боюсь показаться неучтивой, но уже давно я жажду узнать о вас больше.

– Что же вы хотите знать? – спросил Кристиан, подняв брови.

– Откуда вы родом и давно ли живете в нашей стране?

– Вам это интересно? – искренне удивился фон Ремберг, и в его голове засверлила мысль о том, что девушка явно увлеклась им, не сказать больше, раз теперь решила его расспрашивать об этом. – Я родился в Пруссии в Кёнигсберге. Мои родители рано умерли. Я воспитывался в приюте для осиротевших дворян. Один монах занимался моим воспитанием и образованием. Как раз он научил меня русскому, французскому, английскому и другим языкам. Затем, я получил хорошую военную должность и немного служил в армии, – соврал Кристиан, говоря правду лишь частями. – Позже, мне предложили должность при прусском после в Петербурге, и я приехал в Россию. Чуть более двух лет я живу в вашей стране. Вот и краткий рассказ о моей жизни.

– А ваши родители вы помните их?