Любовь до белого каления

– Ната, ты спятила. Ты опять бежишь впереди паровоза. Не напугай кавалера: он всего лишь хочет познакомить тебя с родительницей. Может быть, она волнуется и желает знать, где ночует ее сынок. И убедиться, что он не связался с иногородней шалавой или вообще – с мужиком. Вряд ли на тебе через пару недель знакомства кто-то собрался жениться. Тем более – его мама.

– Умеешь ты настроение испортить. Все не так!

– Я рада, если не так.

– У тебя голос незаинтересованный, – обиделась Ведеркина. – У меня, между прочим, жизнь решается.

– От меня чего надо? – Татьяна напряглась. В квартире было явно что-то не так, и ей было не до Ведеркиной.

– Совет нужен. Что надеть? У тебя какой-никакой, но опыт есть, – великодушно отвесила комплимент Наталья.

– Исходя из моего опыта, ты должна уметь готовить плов по правилам и есть его горячим, облизывая пальцы. Что-то мне подсказывает, что этот опыт вряд ли будет тебе полезен.

– Вот откуда в тебе столько желчи?

– Из желчного пузыря! И вообще – жизнь тяжелая. Наташка, не идиотничай. Чтобы понять, как понравиться его маме, надо располагать хоть какой-то информацией о старухе. Что у тебя на нее есть?

– На нее? Пара мокрух и грабеж, – мрачно буркнула Ведеркина. – Ты детективов насмотрелась, что ли? Откуда у меня информация о ней, если я ее ни разу не видела. А с Егором мне есть о чем поговорить, помимо обсуждения биографии его мамочки.

– Тогда минимум косметики, ногти покороче и юбку подлиннее.

– Она не в деревне живет, – напомнила Наталья и с любопытством поинтересовалась: – А ногти при чем?

– Если короткие, то тебя можно приспособить к хозяйству. Мамы это любят. А если маникюр, как у Фредди Крюгера, то от тебя одна морока. Это всего лишь мои предположения, слушать меня не обязательно.

– Я и не собиралась, но все равно – спасибо, – буркнула подруга и попрощалась, обнадежив напоследок: – Я еще позвоню.

На душе стало как-то совсем нехорошо. Карина так и не вышла, а это было странно: она всегда встречала мать и сразу по детской привычке лезла в сумку «за вкусненьким».

– Кариша, – Татьяна распахнула дверь в комнату дочери и обнаружила девочку сидящей у стола с неестественно выпрямленной спиной и лихорадочным румянцем. – Ты заболела? Что случилось? Почему такой запах? И… почему ты молчишь?

– Вопросы слушаю, – голос у Карины был чужим, и тон был чужим, и вообще – вся она была чужая, словно кто-то прикидывался ее дочерью, неловко и безыскусно пытаясь обмануть материнское сердце.

– Ты что, издеваешься? – Татьяна вздрогнула и попыталась прогнать ощущение бессилия. Черт бы побрал этот переходный возраст!

– Нет. Я уроки делаю.

– А… а свет почему не включила? – Настольная лампа была не просто выключена, даже шнур был выдернут из розетки.

– Ты меня в чем-то подозреваешь? – Карина надменно задрала подбородок и отвернулась.

– Да нет, что ты! – Татьяна искренне распахнула глаза, а в голове проносились всякие ужасы про наркоманию, токсикоманию и прочие мании вкупе с подростковым алкоголизмом.

В это мгновение в шкафу что-то грохнуло. Звук был не столько громким, сколько совершенно неожиданным и настолько пугающим, что у Татьяны чуть не остановилось сердце. Карина же, вместо того чтобы испугаться, досадливо повела плечом и уставилась в окно.

– Здрасти. – На остолбеневшую от ужаса Таню из шкафа, где ждали своего часа белые блузочки, скромное бельишко, купленное в детском мире, и прочие девчачьи аксессуары, вывалился здоровенный детина, пунцовый то ли от смущения, то ли от долгого сидения взаперти.

«Где он там уместился?» – мелькнуло в мыслях, но Татьяна мгновенно взяла себя в руки, чтобы защитить ребенка:

– Я вызываю милицию!

– Мама, ты что? С ума сошла? – раздраженно прошипела Карина. – Это ко мне. Неужели не ясно?

Таня кретинизмом не страдала, поэтому довольно быстро сориентировалась, хотя все происходящее казалось фарсом. У ее дочери никак не могло быть такого кавалера! Да еще в шкафу! Да у нее вообще не могло быть никакого кавалера, так как Татьяна в ее возрасте еще прыгала в резиночки и пела гимн на пионерской линейке! Она чувствовала себя ограниченной дурой из какой-нибудь второсортной рекламы:

– А это кто у нас в шкафу?

– Водопроводчик…

Очень смешно. Если бы кто-то рассказал нечто подобное, она бы даже не улыбнулась. Тем более не хотелось улыбаться сейчас.

– А с каких пор твои гости входят через шкаф? – то ли пошутила, то ли попыталась доминировать в диалоге Татьяна. Ни то ни другое не получалось.

– А я барабашка! – глупо хихикнул детина.

– Это моль, – отмерла Карина и тоже радостно захихикала.

– А что жгли на кухне? – Таня благоразумно ушла от щекотливой темы, иначе можно было выяснить что-то совершенно неприглядное, после чего будет очень тяжело жить. Или противно. В общем, никаких оптимистичных последствий наличие в шкафу здорового мужика иметь не могло.

– Кира ужин жгла. Удачно, все сгорело, – улыбнулся парень. Если бы он не вылез из дочкиного шкафа, его вполне можно было бы посчитать приличным и даже приятным человеком.

– Кто такая Кира? – Татьяна потерла лоб, соображая, как бы выпроводить гостя, чтобы никто не обиделся.

– Жбан меня так называет, – неожиданно сексуальным голосом мурлыкнула дочь. Интонации были предназначены явно не для маменьки, озадаченным столбом стоявшей на пороге.

– Жбан? – Только хмыря с уголовной кличкой ей и не хватало. Татьяна тоскливо закатила глаза и поморщилась.

– Жбанов Антон, – отрапортовал парень. – Учусь в Кириной школе.

Судя по габаритам, он был даже не второгодником. Чтобы при такой комплекции и щетине все еще оставаться школьником, надо было сидеть в каждом классе года по три. Очень здорово. Ведеркина накаркала.

Всегда приятно найти виноватого, и особенно приятно, когда виноват кто-то другой, а не ты. Не уследила, не поняла… Глупости педагогические. Как она могла не уследить, когда дочь всегда все рассказывала. И как уследить, когда приползаешь с работы поздно вечером. Кто-то ведь должен зарабатывать деньги!

– И давно учитесь? – язвительно подколола Антона хозяйка. – Много ли осталось?

– Так все, заканчиваю уже, – простодушно улыбнулся мальчик. «Хотя какой он мальчик! Центнер мышц с глазами и кое-чем еще, о чем Карише знать еще рано. Ужасно было даже мысль допустить, что она уже давным-давно все знает. В тринадцать-то лет!»

– Поздравляю. – Татьяна начала заводиться. В конце концов – она в этом доме главная, а дочери до совершеннолетия еще жить и жить. Седьмой класс, какие мальчики. Тьфу, мужики. Мальчики-то – бог с ними, пусть будут. Цветы, кино, конфеты. Но не этот лось в шкафу! И вообще, раз он в шкафу, то что-то здесь нечисто.

– Пойду я, пожалуй, – смутился Антон. Скорее всего, он разглядел на лице подружкиной мамы нечто такое, что подсказало ему правильную линию поведения.

– Счастливо, – кивнула Татьяна.

– Я провожу. – Карина соскользнула со стула и проворно метнулась за бойфрендом.

– До двери, – жестко сказала Таня. – У меня к тебе дело.

Всем было ясно, какое у нее «дело». В коридоре шуршали, возились и шептались.