Любовь до белого каления

– Я согласна.

– Вы согласны? – Тетка сложила сухую кожу на лбу в гармошку и едко улыбнулась желтыми прокуренными зубами. – Я еще ничего не предлагала, а всего лишь дала информацию.

– Ну, тогда ваша информация принята, – неловко пошутила Света и покраснела.

Тетка смотрела на нее, как на гусеницу, словно размышляя: придавить или пусть ползет?

Конечно, девушка прекрасно понимала, на что соглашается. Деньги просто так не даются, и, не имея диплома, подкрепленного необходимыми знаниями, можно рассчитывать лишь на внешние данные и благосклонность начальства. А там чем черт не шутит: либо карьеру сделаешь, либо замуж за шефа выйдешь. Ведь именно это показывали в красивых фильмах про любовь. За счастье надо платить, под него надо строить базис, подводить основу и забивать сваи. На болоте ждут своей стрелы только царевны-лягушки, многие из которых в результате встречают не королевича, а голодного аиста. Умные девушки идут сразу во дворец, так как еще неясно, на чье болото прилетит стрела, зато все знают, где гнездо королевичей – не один, так другой. Повезло же Аньке: только у нее кавалер был из середнячков, а она, Светочка, не такая, она себе сразу олигарха подцепит.

Чтобы не возникло недопонимания, она и объявление о поиске работы составила грамотно: «Секретарь 90-60-90 ищет соответствующую работу». Чему должна соответствовать работа, Света не знала, но вычитанная где-то фраза очень понравилась. С тетей она советоваться не стала, так как заранее было ясно, что тетя Верочка будет категорически против. Более того, обычно мягкая и ласковая с нею, тетя Вера в некоторых вопросах была непреклонна, как скала, и умела выразить свое мнение абсолютно нецензурно, но удивительно кратко и доходчиво. Светлана же считала себя вполне взрослым человеком, имеющим право на самостоятельные решения. Да, такие решения не всегда приводили к ожидаемому результату, но это в любом случае было лучше, чем следовать советам тети Веры. По крайней мере – такое поведение давало иллюзию жизни «по-взрослому».

Но кадровичка, кривившая губы в презрительной усмешке, явно ее уверенности не разделяла. Пройдясь взглядом по Светиной фигуре, она критично качнула головой:

– Я так понимаю, что опыта работы у вас нет?

– Ну, надо же когда-то начинать, – снова попыталась пойти на контакт Света. Тощая раздражала ее, и очень хотелось сказать ей что-нибудь хлесткое. Это Светлана умела, ей палец в рот не клади. Но надо было терпеть, потому что от тетки зависело что-то, как от учительницы в школе. Точно, сейчас Светлана ощущала себя именно бесправной школьницей, и это было отвратительно.

Кроме того, девушка инстинктивно чувствовала, что кадровичка ее ненавидит, причем непонятно за что. Ничего плохого Света еще сделать не успела.

Тощая разглядывала ее с выражением брезгливости на бледном мятом лице, ощупывая холодным взглядом. Наконец, видимо, приняв решение, она решительно встала:

– Пойдемте.

Света, в душе проклинавшая собственную инициативу, противную тетку и Аньку, послушно потрусила следом, постукивая каблучками. Каблуки у нее были замечательные – одиннадцатисантиметровая шпилька, удлинявшая ногу и приближавшая хозяйку к модельным параметрам. Эти босоножки она купила все у той же Марковой. Таких не было ни у кого. Светочке крупно повезло: Маркова не смогла ходить на высоченном каблуке и скрепя сердце продала обновку.

– Заходите! – Тетка распахнула дубовые двери и пропихнула девушку в огромный зал. Если бы не длинный стол буквой Т, украшавший самый центр помещения, то можно было бы подумать, что это актовый или бальный зал. Хотя зачем он торговому холдингу?

Как далека правда жизни от реальности! Тихо охнув, Светочка разглядывала заплывшего жиром мужика с кабаньими круглыми глазками, обвисшими щеками со следами детского диатеза и тщательно, но безуспешно замаскированной плешью.

Она была уверена, что хозяева крупных фирм сплошь и рядом ухоженные и вальяжные, пусть не красавцы, но и не такие пятачки на пенсии!

– Тэк-с, – скучным голосом протянул хозяин кабинета, а возможно – и всего холдинга. Кто их тут разберет с их полномочиями! – А других нет?

Он разглядывал Светочку с сомнением и недоверием.

– Нет, – твердо мотнула собранными в пучок волосами кадровичка, – только такая. Гуськова Светлана, двадцать лет, не замужем, без детей, 90-60-90, рост 170 см.

– Нету у нее никаких 90. Ни сверху, ни снизу, – сварливо перебил сотрудницу шеф.

– Сама вижу, но это пока самое приемлемое.

«Столько оскорблений за несколько минут! Да еще говорить про нее в среднем роде, словно она нечто неодушевленное, предмет на продажу!» Светочка задохнулась от злости и молча вышла, оглушительно хлопнув дверью. У нее хватило здравого смысла не озвучивать мнение по поводу внешних данных работодателя. Еще неизвестно, как этот бизнес-монстр в облике замученного жизнью Хрюши реагирует на оскорбления. А Светочке хотелось именно оскорбить, чтобы он понял, каково это – слушать гадости в свой адрес. И желтозубой тетке тоже хотелось сказать что-нибудь душевное, чтобы та еще долго вздрагивала по ночам.

Ограничившись яростной перепалкой с парнем в метро, слишком плотно прижавшимся к ней в вечерней давке, Светочка отправилась к Ирине.

– Я ж говорила, – удовлетворенно заулыбалась подруга. – Это к лучшему!

– Как это – к лучшему? Меня не взяли, да еще дали понять, что я – не фонтан!

– Так ты же сама ушла, а это значит, что не тебя не взяли, а тебе это место не подошло. Учись правильно расставлять акценты.

Акценты расставлялись с трудом. Вернее – они вообще не расставлялись: забыть омерзительное ощущение унижения и бесправности, охватившее ее в кабинете, у Светы никак не получалось.

– Кстати, не надо соглашаться на всякую ерунду. Уж если и терять невинность, то обстоятельно и обдуманно, – подруга перешла на менторский тон, чувствуя себя опытной и проницательной.

Светина невинность благополучно потерялась еще классе в восьмом, но Ирка Новгородская была такой правильной, что признаться ей в этом было ни в коем случае нельзя. Если бы мадемуазель Новгородская была хоть чуть-чуть посимпатичнее, то она, возможно, относилась бы к вопросу взаимодействия полов более снисходительно. Но тотальное отсутствие мужского внимания сделало Ирину непримиримым борцом за женскую честь. Отсутствие личной жизни она объясняла ожиданием единственного – так было проще оправдывать свою невостребованность на рынке невест.

– И вообще, представляешь, как будет твой обвисший колобок смотреться рядом с ухажером Марковой? Только опозоришься! – привела Ирина последний и самый веский аргумент.

На этом и закончили разбор полетов. На следующий день Светочке предстояло еще одно собеседование. Ирка долго учила ее, как себя «подавать», но это больше напоминало наставления деревенской бабки из глухой деревни, отправляющей внучку «в столицы». Тем более что ничего и не понадобилось, так как начальником оказалась женщина, а контора – весьма скромной. Света дипломатично пообещала подумать и ушла оттуда навсегда. Думать было не о чем. Надо было менять объявление на менее откровенное и идти другим путем, иначе с нею будут собеседовать только кривоногие карлики предпенсионного возраста, ищущие подешевле и помоложе.

Глава 9

– Аникеева, я сейчас умру! – Голос Ведеркиной вываливался из трубки свинцовыми шариками и бил по больной голове.

– Это хорошо или плохо? – вяло поинтересовалась Таня. Если честно, то ей было все равно, но Наталья не отвяжется, пока подробно не расскажет, почему она умрет, как и зачем.

– Он хочет познакомить меня с мамой.

– Вот ужас-то, – почти искренне посочувствовала Таня. Для полной искренности слишком ломило в висках.

– Дура, – немедленно обиделась Ведеркина. – Мама – это серьезно.

– Куда уж серьезнее. Свекровь – это стихийное бедствие. – Таня немедленно вспомнила свою, виденную лишь однажды – на свадьбе, где Вовина мама и объяснила, что молодые не пара, все русские – шлюхи, а у Вовы дома уже есть невеста. Это все не помешало Алтынай Данияровне, имя которой пьяненький тамада все время перевирал, поднимать тосты за здоровье молодых, горячо лобызаться с невестой и ее родителями, а также подарить пухлый конверт с деньгами. На вокзале она долго махала цветастым платком, сморкалась в него, потом снова махала, обещала приезжать с родными, соседями… В общем, когда «маму Алтынай» затолкали наконец-то в вагон, Татьяна была безмерно счастлива и твердо решила – в следующий раз они встретятся лет через десять, а лучше – вообще никогда.

– Ты погрязла в своем нигилизме и не понимаешь очевидных вещей. Когда мужчина хочет познакомить тебя со своей матерью?

– Когда? – задумалась Таня. – Ну, не знаю. Когда хочет тебя отпугнуть, наверное?

– Кретинизм не лечится, – печально констатировала Ведеркина. – Когда он относится к тебе серьезно и что-то планирует. Ясно?

– Не очень, – призналась Татьяна. – При чем тут мама? Если только они не собираются поменяться с тобой жилплощадью. Хотя нет. Тогда бы маму звали на твою территорию.

– Мне за тебя страшно. Как ты работаешь с людьми? Они тебя должны бояться. У тебя мозг завязан морским узлом и мыслит не в ту сторону.

– Слушай, Наташка, отстань, а? Я так устала. Если хочешь что-то рассказать – валяй. А то я только что вошла, голодная, холодная, и еще уроки у ребенка не проверяла. Кстати, у нас пахнет гарью, так что за ужином придется идти в кафе: Карина явно сожгла остатки запасов, – последнюю часть фразы она почти прокричала, надеясь, что дочь выйдет на голос и пояснит раздевающейся матери, что произошло.

Карина шевелилась где-то в своей комнате, но не отвечала.

– Ладно, я сегодня добрая, – сдалась Ведеркина. – Егор сказал, что хочет познакомить меня с мамой.

– Я в курсе.

– Не перебивай. Это значит, что ему нужно узнать ее мнение обо мне. А зачем? – едва сдерживая торжественное ликование, вопросила Наталья.

– Зачем? – послушно проскрипела Таня, стащив сапоги и нашаривая тапочки.

– Чтобы заручиться ее поддержкой! Чтобы наша свадьба не стала для нее неожиданностью!