Не плачь, моя белая птица

– Вот смотри, это цы, это червь.

– Подожди, я уже те забыл.

– Ладно, давай сначала.

Луша и Стёпка сидели на обочине пыльной дороги и чертили на песке буквы. Луша помнила начертания некоторых из них, и теперь свои знания передавала Стёпке. Они не заметили, что за ними уже некоторое время наблюдала Сонечка.

Прогулка по деревне и дальше на луг за полевыми цветами закончилась вот такой встречей.

– Их там много, этих букв. Все не запомнить, наверное.

– Но как-то же их запоминают?

– Наверное, только страшно умные люди.

– Да? Я знаю и не страшно умных, а читают.

– Ну тогда не знаю. Теперь, если эти буквы рядом поставить, то получатся слова.

– Как это?

– Сама толком не понимаю. Получаются как-то, – вздохнула Луша.

– А давайте я вам помогу разобраться? – Сонечке показалось, что слова сами вырвались помимо её воли.

Луша и Стёпка вздрогнули и вскочили на ноги. Соня оглядела их. Оба босоногие. Девчонка очень хорошенькая. Просто кукла. Да и паренёк – настоящий Лель. Светлые, немного волнистые волосы, большие глаза. Какие красивые дети у Ольгиных крестьян. Но казались почему-то слишком перепуганными. От неожиданности? Или кого-то опасаются?

Увидев перед собой Сонечку, немного расслабились, но настороженно-недоброжелательное выражение на лицах осталось. Сонечке показалась обидной такая враждебность, и желая растопить её, она улыбнулась.

– Меня зовут София Павловна. И я могу вас научить читать.

Но враждебность не исчезла. Хотя в лицах что-то дрогнуло.

Читать! Луша со Стёпкой об этом мечтали. Мизерные знания по крупицам собирались и тут же старательно усваивались, но не складывались в общую картину и толку от них не было. Так же не было того, кто бы им помог. И вот помощь пришла сама.

Но это барышня. А им неприятностей хватало и от барина. А что барин, что барышня – невелика разница. Лучше держаться от них подальше.

– Что же вы молчите?

– Благодарствуем, не надо, – ответила девочка.

Сонечка совсем обиделась. Молча пошла дальше. Ребята посторонились. Она шла и искоса посматривала на закорючки, которыми исписана была дорога. Это всё же мило. Сонечка чувствовала, что умиление вытесняет обиду. Вдруг резко остановилась. От неожиданности даже сбилось дыхание.

Прямо перед её глазами, на участке плотно утрамбованной земли был портрет. Сходство несомненное. Это та девочка, с которой она только что разговаривала.

Ошеломлённая Сонечка не могла сдвинуться с места, чтобы продолжить путь.

– Это ты нарисовал? – обратилась она к пареньку.

– Я, – просто ответил он.

Сонечка вернулась. Подошла к этим недружелюбным ребятам.

– И всё же давайте знакомиться.

Глава 34

Варя тряслась в закрытой коляске рядом с Глафирой Никитичной и угрюмо смотрела на проплывающие мимо поля, луга и ветхие крестьянские избы. Разговаривать не было сил совершенно. Пусть улягутся в душе горечь и разочарование, и тогда она вновь сможет повернуть лицо к своей благодетельнице. А пока – невозможно.

Потому что, несколько минут назад, увидев вышедшую из комнаты девушку, полностью готовую к вечеру, Глафира Никитична протянула обидное:

– Это что ещё такое?

«Это что ещё такое» относилось к Вариной причёске.

– Одень чепчик.

Вот и всё. И возражений не может быть. Поскольку у Вари не должно быть своего мнения. А если вдруг возникло, лучше спрятать его в недрах души и постараться забыть.

Варя напялила первый попавшийся. Попалось коричневое выгоревшее на солнце нечто, может быть, где-то и драное. Ну и пусть. Какая разница? Сил больше нет.

Настроение поднялось лишь от встречи с Сонечкой. Девушка выбежала навстречу, как только коляска показалась на подъездной дорожке, очевидно ожидая и высматривая их, едва поздоровалась с Глафирой Никитичной и крепко-крепко обняла подругу. Варя и не помнила, когда так радовались её присутствию. От горячих объятий горькая льдинка, вызванная упрёками Сониной матери в неблагодарности, стала таять. Не может быть, чтобы и Соня её осуждала. Нет, здесь какое-то недоразумение.

– Милая, милая, Варенька, обещай погостить у нас несколько денёчков.

Варя не ответила. Разве от неё это зависит? Она бросила взгляд на свою покровительницу. Та же оставила слова девушки без внимания.

– Погоди, София, дай же нам всем поздороваться.

Татьяна Владимировна тоже вышла навстречу важной гостье – Глафире Никитичне, и теперь чуть нахмурила брови. И чему их там только учат в этих пансионах? Девочка слишком эмоциональна и чувствительна.

– Дорогая Глафира Никитична, как Вы перенесли дорогу? Пройдёмте же, как я рада Вас видеть. А вот и Владимир Осипович.

Племянник был как всегда вежлив и элегантен. Он поцеловал руку тётушки и предложил провести её в сад к другим гостям. Оттуда доносилась музыка, смех и весёлые возгласы.

Как Глафира Никитична и распорядилась, большую часть празднества решено было провести на открытом воздухе.

– Это, кажется, оркестр играет? – заинтересовалась она.

– Да, – подтвердила Татьяна Владимировна, – Василий Иванович решил дочери сюрприз устроить, прислал наших артистов. Так что у молодёжи сегодня будут танцы.

– А сам он?

– Приехал на пару дней. Сейчас где-то среди гостей.

– Танцы, – Сонечка засмеялась тормоша подругу за руку. – Мы с тобой танцевали в пансионе с друг с другом. Помнишь? А сегодня будем танцевать по-настоящему.

– Я ещё помню, как ты танцевала с табуретом.