Реквием по ушедшему лету

– Я ещё в процессе.

– Ханна, остаётся мало времени. Ты должна была уже определиться. – с ноткой осуждения в голосе говорила ее мама.

– Я знаю, но ведь ещё только середина июля. Все никак не находится подходящего момента… – старалась оправдаться она, хотя в душе понимала, что мама абсолютно права, и она просто занимается ерундой.

– Какого момента? Ты гуляешь целыми днями и ночами. Ты столько старалась ради этого, а теперь можешь очень легко всё потерять, если в самый последний момент бросишь все это и опоздаешь. Ты же так этого хотела и так прекрасно сдала экзамены!

– Да, я по-прежнему очень хочу поступить и переехать. Я не упущу свой шанс, не волнуйся.

От слов «Я хочу переехать» у ее матери внутри всё сжалось. Она слишком была привязана к своей дочери и не хотела её отпускать, хоть никак воспрепятствовать этому не могла. Она понимала, что Ханна заслуживает лучшего и что она не успокоится, пока не реализует все свои амбиции. А это её состояние непременно пройдет – она же ей обещала. И ее мама прекрасно понимала, что после такого тяжёлого периода непременно нужен хороший отдых, и потому она не упрекала Ханну за её действия, ведь в душе она была искренне рада, что наконец видит свою дочь такой счастливой. Счастливой, как никогда.

Ханна и вправду была счастлива – и на этой мысли она стала ловить себя очень часто и становилась от этого ещё счастливее. Она уже так любила это лето…

***

Вечер, как всегда, затянулся, но спать она ещё не хотела. Ханна сидела на подоконнике своей спальни, озаренном светом выглядывающей из-за соседней крыши луны. В комнате тускло горела красная неоновая вывеска, и её окно было видно издалека. В наушниках играла какая-то песня, которую они недавно слушали с ним вместе, и Ханна уже думала о том, как завтра вновь вернётся к себе в квартиру, прогуляется по уютному двору, всегда наполненному беспокойными детьми. А к вечеру опять поедет с Евой кататься и болтать обо всем на свете, покуривая шоколадные сигареты, которые он ей купит. Сейчас такие, на первый взгляд, простые вещи приносили ей так много удовольствия…

Она написала Тиму, он оказался в сети. Спросил, как у нее дела, и Ханна улыбнулась. Речь вдруг зашла о музыке и творчестве, которым она увлекалась:

– «На гитаре играю чуть-чуть, немного пою». – рассказала она.

– «Ой, вы ещё и играть умеете. Прям не девушка, а мечта на самом деле». – ее забавляло, что он иногда обращался к ней на «вы» – это, наверное, говорило о его уважении к ней. Или ему тоже просто было от этого весело.

– «Ну что вы, вы мне льстите!» – засмущалась она.

– «Нет, таких девочек, как вы, на самом деле, почти нету…»

Волна эйфории почему-то внезапно настигла её: она так давно не улыбалась чьим-то сообщениям, не испытывала такое счастье, просто общаясь с человеком. Будучи погруженной в учебу, Ханна вовсе позабыла о существовании чувств… таких чувств.

Что же с ней происходит?

Глава 5

Когда она проснулась, за окном уже вовсю палило солнце. Внутри было душно, а лучи света упрямо резали глаза, всё же заставив их открыться. Она лениво зарылась лицом в одеяло, обхватывая его ногами: всё же у родителей было по-своему хорошо и уютно!

Сегодня был важный для неё день. Прежде чем Ханна отправится к себе домой, она с мамой должна поехать во «Дворец Культуры», где ей вручат золотую медаль «за особые успехи в учебе». Сколько нервов и слез в своё время было потрачено, чтобы получить эту коробочку с позолоченной монеткой. Сейчас она хоть и была горда собой за всю ту работу, что она когда-то проделала, но огромной радости ей это всё же не доставляло.

Пересилив себя, Ханна всё же поднялась с постели и принялась собираться. Ленивый лёгкий макияж, такое же лёгкое платье, и она уже садится с мамой в машину.

– «Такая вы прям умничка, я не могу.» – написал Тим, когда она прислала ему фотографию медальки в коробочке. Что-то интересное было в том, что они, такие разные – парень-бродяга и приличная девчонка-отличница – вдруг случайно встретились и, что ещё интереснее, кажется, подружились.

– «Еще и красивая». – ответил он уже на ее присланную фотографию в зеркале. Как приятно было получать комплименты, особенно почему-то от него…

В зале было душно и тоскливо, поэтому в скором времени Ханна не выдержала и нагло оттуда сбежала. Слишком уж ей не хотелось проводить этот жаркий солнечный день, занимаясь такими скучными вещами. Мама подбросила ее до дома, и Ханна снова наконец осталась в своей квартире.

***

Время подходило к четырем. Ханна не любила этот промежуток дня, хотя сейчас почему-то на душе было удивительно спокойно. Неспешные сборы на прогулку, открытые настежь окна и балкон, откуда доносились разнообразнейшие звуки лета. Сладкий запах, смешанный с запахом вишневых сигарет, заполнил всю кухню, по которой она кружила в одном белье под песни Lana Del Rey, заваривая себе кофе, чтобы немного взбодриться. Русые волосы чуть ниже плеч выгорели на солнце и небрежно и игриво взлетали вверх легкими локонами при каждом ее движении, кожа сияла на солнце от свежести и еле заметного загара. Ханна с предвкушением думала о том, что же будет с ней сегодня.

Знакомая картина, которую, я думаю, описывать уже нет необходимости, ведь вы и так с ней знакомы: улыбки прохожим, идущим куда-то своим ходом, ловкие объезды столбов и бордюров, любимые треки, которые она могла слушать только летом, и короткие шорты, вечно слишком высоко задирающиеся от постоянного прокручивания педалей, стали ее незаменимыми спутниками уже излюбленной, хоть и сто раз заезженной дороги от дома до скейтпарка. Сегодня ей снова будет весело, хорошо и беззаботно!

Ханна опаздывала на встречу. Что ж, пускай хоть раз она придет позже Евы, вечно тратящей слишком много времени на вечерние сборы. Он уже, как всегда, был здесь и стоял в кругу каких-то малолетних девочек. Ханна усмехнулась: что ж, нужно же и этим бедняжкам уделить хоть немного внимания. Однако ждать долго не пришлось, и Тим быстро подъехал, завидев девушку издалека.

– Привет. – он сел возле Ханны, закинув ее ноги себе на колени. – Такая ты красивая сегодня, я не могу. – и поцеловал в шею, но уже не так робко, как прежде – более дерзко и напористо, так, как ей это нравилось.

Ханна слегка засмущалась и опустила взгляд вниз, как бы ей ни хотелось полюбоваться искорками, бегающими в его глазах, когда он смотрел на нее.

– Спасибо… Ты тут как? Что расскажешь?

– Да этот Рома Зайцев придурок полнейший! Ему что-то от меня вечно надо, хотя я ему напрямую говорю, чтобы больше не подходил ко мне.

– Тим, ну ты же знаешь, что у него уже мозги все высохли от всего, что он за свою жизнь употребил и продолжает употреблять! – рассмеялась она, отзываясь о их общем знакомом, предпринимавшем, кстати, не раз попытки ее поцеловать, когда Ханне было еще пятнадцать.

– Я же уже говорил, что не могу просто перестать со всеми общаться, и ты это прекрасно знаешь. Им всем от меня что-то нужно, а я с этого получаю какую-никакую выгоду и пару монет в карман. Без них порой тяжеловато приходится.

– Я понимаю. – сказала она. – И все же своди общение с такими, как он, на минимум. Ничего хорошего оно не приносит. Ну разве что иногда забавно за ними наблюдать.

– Нет, я бы вообще с ним не разговаривал. Он уж слишком отбитый. – зрачки поникши сверкнули и вновь вспыхнули, когда Тим снова заговорил о ней – Как ты у меня сегодня? С медалью теперь? – поцеловал он ее в макушку улыбаясь.

– Да, с медалью! Считай, что теперь у меня есть золотая открывашка для пива. – и Тим рассмеялся.

Сегодня было невыносимо душно, и в горле пересыхало. Возникло вновь желание смочить его чем-нибудь далеко не безалкогольным, и Ханна этому желанию противиться не стала. Сигареты, алкоголь, куча мелькающих перед глазами подростков – да, вот она молодость семнадцатилетней девчонки, отнюдь не теряющая в ее глазах своей особенной, может быть, слегка пошловатой эстетики.

Ева разговаривает по телефону: конечно же, со своим. Пару недель назад они с подружками хорошенько выпили и не смогли сдержать Еву в желании написать своему бывшему парню… Вот к чему это приводит, и теперь по вечерам она стала все чаще убегать к нему, а Ханна – оставаться с Тимом вдвоем в парке и встречать с ним закат. Поначалу это немного огорчало ее, ведь сейчас ей больше не с кем поговорить по вечерам, за исключением его и его безбашенных дружков, с которыми она особо не хотела иметь ничего общего. Поэтому она все чаще стала брать с собой какую-нибудь книжку, чтобы не скучать в промежутках, когда он оттачивал свои трюки. Что ж, надо же и полезным чем-то иногда заниматься…

***

– «Ева, он меня задолбал со своими друзьями! Он про меня вообще похоже забыл…» – спустя полтора часа записала Ханна видеосообщение подружке далеко не трезвым, но очень обиженным голосом. – «Мы собирались поехать в десять, но теперь мы еще кого-то ждем по его работе, а мне уже невыносимо скучно».

«Какой же он придурок!» – подумала она про себя. И чего только она с ним крутится? На этот вопрос она себе ответить не решалась…

В двенадцать они все же наконец выдвинулись. Луна чуть заметно пошла на убыль, но по-прежнему сияла все так же ярко и отчетливо виднелась среди затерявшихся на ее фоне маленьких звезд. Она снова еле поспевает за ним, он – снова с бешеной силой давит на газ, желая ее подразнить. Впереди еще пару дел, нужно зачем-то навестить его друга. Улица кипит, штормит, выводит и заводит, хочет догнать, приблизиться, но они все же куда проворнее и стремительнее! Чертовке их никогда не достигнуть!

Она снова в каком-то полупотерянном сознании, он фотографирует ее возле неоновой вывески китайского ресторана, давно уже закрытого. Какие-то заплутавшие переулки, Ханна просто смеется и едет за ним. Наушник снова предательски выпадает из уха, она его небрежно поправляет, смеется непонятно отчего и едет дальше. Ей наплевать на машины и огромные скорости, о которых настораживающе предупреждает ее встречный ветер. Ее вместе с велосипедом покачивает в сторону, она едет далеко небезопасно. Едет, и черт с ним, остальное неважно, правила на перегной! Главное не отставать!

***

– Почему листья такие настойчивые? – шепчет она ему на ухо, лежа на траве в каком-то городском безлюдном парке.

– Какие листья, Ханна? – он ее обнимает, берет за руку, кладет ее себе на грудь. Она чувствует, как бьется его сердце…

– Да вот эти, что у нас над головой. О чем они нам шепчут? – голос ее становился все более расслабленным и спокойным. Чуть влажная трава дарила приятную прохладу и заставляла чувствовать себя живой. Она дотронулась ладонью до рядом стоящего дерева, почувствовав под ней в полной мере текстуру шершавой коры, словно пытаясь стать с ней одним целым. Оно чувствует ее… А ей так хорошо лежать с ним на холодной зелени, окутанной пеленой плавности, спокойствия и полнейшего безразличия к тому, что будет с ними через минуту. «Через минуту» не существует. Существует только сейчас, только эта маленькая-маленькая доля секунды, в которой все и происходит. Эта доля кажется до прекрасного бесконечной…

***

– Тим, мне мама звонит! – в панике кричит она, при этом не способная сдержать себя от смеха. – Что мне ей сказать?

– Скажи, что ты… – но она не дает ему договорить, лишь сильнее цепляется за его руки, пытаясь найти в них спасение. И абсолютно по-дурацки смеется! – Черт возьми, Ханна! Скажи, что у подружки задержалась.