Детям за 20

Он вернется к ней со стаканом воды на небо.

Все, конечно, будет.

И будет опять
Весна.

Он сорвался в Питер с одной сигаретой.
И разорванным рюкзаком,
на котором скрепками выбил кредо:
The Road is our Home!

Он подумал: «Эти тупые танцы.
Все по кругу. И всюду врут.
Только объявления новых станций
– это искренне. Мой маршрут».

Он писал тогда: «Я устал до рвоты
от рутины и болтовни.
Социальные сети, смартфоны, фото…
Вот… друзья. Ну и где они?»

Он стоит на перроне. Презрев запреты,
напевает. Семнадцать лет.
Он сорвался в Питер с одной сигаретой,
– а я почему-то нет.

Потому что я – в Питере…
Потерпите.
Я почти что собрал рюкзак.

Я найду свой собственный честный Питер
и поеду туда.

Вот так.

Мы переспали случайно. Утром
я что-то делал, звонил кому-то,
и, может быть, через полчаса – заметил её глаза.
Густые волосы, высокие скулы.
Вспомнил, как мы вчера уснули.
Что было до этого, прошлым вечером.
Как долго мы болтали о вечном.

Коса. И мини. Длинные ноги.
Манера все время шутить о боге,
футболка в обтяжку, молния сзади,
стоны на автостраде.

– Наверно, хватит уже шататься.
Тебе хоть есть уже восемнадцать?
– Мне? Конечно. Намного больше.
– Прекрасно. Идти можешь?

И вот – нагая в лучах утра.
Смотрит так непривычно мудро,
так странно, что расхотелось есть.
Говорит:

– Я твоя смерть.

И почему-то поверил сразу.
забил на логику, доводы разума,
не вынул даже бритву Оккама,
а взял и спросил прямо:

– Когда?

– Не то что бы очень скоро.
Еще как минимум лет сорок.
Может и больше. Не бойся. Не съем.
Я маленькая совсем.

– А я ведь спрашивал. Спрашивал ведь!

– У тебя совершенно летняя смерть.
Не бойся. Я не хочу тебе зла.
Просто раньше зашла.

Ты так боишься, боишься меня,
ты все тупее день ото дня,
не спишь до одури, морды бьешь,
– ты так умрешь раньше, чем умрешь.

Куришь, дуешь, читаешь дрянь,
все время груб, постоянно пьян,
типа талантливый и ершистый,
а на деле – боишься жизни.

Так вот. Не надо про «смерти нет».
Я есть. Мне нравится черный цвет.
Коты. Истории. И цветы.
И мне нравишься ты.

Сейчас я уйду. Но, вы, люди, поймите
– ваш ангел смерти – ваш ангел хранитель.

Я стану иной, несущей покой —
но запомни меня такой.