Прощание славянки

Женя рассмеялась.

– Ты и тогда голая была? – не удержалась Женя.

– Ты чего? У меня ж сынок знаешь какой серьезный? Олимпиады по математике и физике выигрывает. Ох, сбила ты меня…

– Дальше, Зиночка, расскажи…

– Ну, слухай тогда… Галька не в себе была, а я так не сразу врубилась. Рассказала, что Никанор Степанович на дверной звонок перстнем-печаткой надавил, дверь баба открыла, а он ей так вкрачиво, мол, мы, Олюшка, в ресторане с винцом пообедали… А ты нам столик накрой, чтоб коньячок, рыбка, ну и всякое такое. Только, Олюшка, не забудь, как в прошлый раз, долечки лимона корицей обсыпать. Поели, выпили. Никанор Степанович ей все нежно так, Олюшка да Олюшка. Галька наша все думает, сестру небось жалеет. Ни кожи, ни рожи, ну, сама понимаешь, ничего. Вдруг сестричка встает и за ширму шмыг. Галька ее сразу, как вошла в залу, заметила. Ширма, с павлинами на шелку, между двумя окнами стояла. Мебель вся старинная. Наша Галька про себя подумала, что, наверное, что-то еще съестное из-за ширмы вынесет. А тут глядь, баба раздеваться стала. Вещички с себя стаскивает, да через ширмочку перебрасывает. А Никанор ухмыляется и только приговаривает: «Охо-хо-хо-хонюшки». А ручкой этак показывает, мол, и ты, Галка, туда, за ширмочку. Тут-то и смекнула Галька, что Олюшка никакая не сестра Никанору. Смотрины Степаныч устраивает. Наша Галька-то – баба в теле. Вот и решила, на нее посмотрит, да ту, неказистую, и выгонит. Встала из-за стола, да и разделась. Даже за ширму заходить не стала. Мне, мол, скрывать нечего! А Никанор аж руки от удовольствия потирает да губы облизывает! А потом в спальню побежал. Мужичонка шустрым оказался, вмиг вещички сбросил, да юрк под одеяло. А эта его Олюшка странно повела себя. Опрокинулась на руки, ноги как ветви в стороны, побежала за ним, да скок в кровать. Никанор же и Гальку зовет. Наша дура решила, что он экзамен им устроил, кто лучше, мол! Ну и давай стараться. А он аж глазки закрыл от удовольствия, гад похотливый. Да так и заснул. Так она чего расстроилась, знаешь?

– Не догадываюсь, – пожала плечами Женя.

– Боялась, что он с закрытыми глазками не понял, кто из них двоих лучше баловал его. Ну что, задело за тело? Вот тебе и тихоня Никанор Степанович. Правильно в народе говорят, что «в тихом омуте черти водятся.» А ты как думаешь, она кем ему была, баба странная эта?

– Да кто угодно. И жена, и сестра, и любовница, – ответила Женя.

– Вот и мой еврей так сказал, – заключила соседка.

– Кто же он по профессии? – полюбопытствовала Женя.

– Он у меня специалист по физике низких температур, – с гордостью ответила Зинаида.

– Да нет, я вообще-то об извращенце, – смутившись, объяснила Женя.

– Ах, Сальников, что ли? Так он как я – бухгалтер, подлец эдакий, аденоид паршивый! Аж сопел и хрюкал от удовольствия, – пояснила возмущенная Зина.

Зазвонил телефон.

– Твой! Не хватай сразу! У Зинки учись!

– Позавтракать в номере? – растерялась Женя, а Зинаида бешено закивала головой.

Женя засмеялась и согласилась.

– А чего смеялась? – спросила Зина, как только Женя повесила трубку.

– Сергей сказал, что «скатерть-самобранку» не любит, он так «шведский стол» называет, – пояснила Женя.

– Смотри-ка, индивидуалист. Общепита не любит. Не-е, мой не такой, нос не задирает выше крыши! А в Америке знаешь сколько раз был? Чуть что, так его зовут! Ну, будя разговоры разговаривать! – хлопнула себя по коленям Зинаида и приступила к макияжу.

– Здорово! Совсем другое дело! – оторвавшись от пудреницы, оценила Зина.

Женя вышла из ванной в белой юбке и белой кофте.

– Вот так и охмуряй психиатра! – одобрила Зинаида.

Женя засмеялась, открыла дверь, прошлась по коридору, поднялась на один этаж на лифте, и снова пошла по коридору.

У двери номера 410 Женя увидела Марину, выходившую из номера 408. Сперва Жене захотелось пройти мимо, чтобы избежать пересудов. Окинув Женю презрительным взглядом, Марина бросила:

– Смотрите, не опоздайте!

Она закрыла за собой дверь номера и добавила сквозь зубы:

– Ждать не буду!

В ту же секунду смущение куда-то исчезло, и Жене захотелось немедленно отдаться Сергею. Так повлияло на нее появление соперницы. Она вспомнила, что еще в самолете Марина сидела рядом с Сергеем.

Глава 3. Сергей

– Ты чудесно выглядишь! – сказал Сергей, открыв дверь.

– Марина, – начала было Женя, но Сергей, не обращая внимания, обнял ее за плечи и подвел к креслу у журнального столика, накрытого для завтрака.

– Извини, я заказал завтрак на свой вкус, – улыбнулся он.

– Все замечательно и фрукты красивые, особенно груши, – Евгения была рада, что нашлась с ответом. Есть ей совсем не хотелось, а груши она не любила.

– Ты будешь со сливками? – спросил Сергей разливая кофе.

Он намазал круассан маслом и положил на стоявшее перед ней блюдце.

– Да, пожалуй, только совсем чуть-чуть, – машинально ответила Женя.

Солнечный луч каснулся ее лица, и она поморщилась. Она чувствовала как желание овладевает ею. Женя потянулась за виноградиной, но не раскусила ее, а, перебросив за щеку, стала посасывать.

– Надоедливый луч, – прошептала она.

Сергей задернул штору и комната погрузилась в интимный полумрак. Наконец-то сообразил, обрадовалась Женя про себя.

– В твоем номере холоднее чем в нашем, – заметила она, побледнев от напряженного ожидания. Ее лихорадило.

– Я почему-то у тебя мерзну, – обнимая ладонями горячую чашку и потупив глаза, тихо сказала она. Кровь отхлынула от лица, ее глаза потемнели, и тут Сергей подхватил ее на руки и понес на кровать. Она была безучастна пока он снимал с нее одежду. Но вот из безжизненного, ее тело стало упругим, превратилось в тетиву, которую она не смогла удержать.

– Садись поудобнее, – предложила Зина, когда Женя поднялась в ожидавший у гостиницы туристский автобус, – я место для тебя сберегла. Садись туточки, – потянула она Женю. Та вздохнула, протиснулась между Зинаидой и спинкой кресла, уселась у окна. Она смотрела за окно, на цветочную лавку у газетного киоска и проходивших мимо людей.

– Ничего не говори, сама все вижу, – вычиислила Козырева, – ничего так бабу не красит, как секс в охотку. Хороша была на лицо, а сейчас пуще прежнего. А Маринка, сучка злая, со мной свозь зубы поздоровалась, а как твоего увидала, так хвост распустила.

«Зря надеется», засмеялась Женя про себя.

Когда играющий фонтан в Тиволи окатил Зинаиду с головы до ног, она распустила свой тюрбан и стала моложе, но ниже ростом. Мокрое платье не скрывало ее нехрупкие формы. Ее дружок не смог удержаться от комплиментов, но Зина отмахнулась от него, она уже присмотрела другого.

– Вон того мужика видишь?

– Какого? – не сразу поняла Женя.

– Того, пальцы веером! – объяснила Зинаида. – Моим факлонником будет! – уверенно сказала она.

Потом были Неаполь, Сорренто, Помпеи и прощание с Римом.