Гортензия Грей: сыщики и некроманты

– Да. Должна… была. Что за день сегодня? В голове сплошная каша.

– Я тоже ужасно спала, – пожаловалась Фиби. – Соседка по комнате всю ночь бормотала молитвы. Когда она уже найдет себе жилье и съедет? Глупая, неопрятная тетеха из глухой деревни в Нормании, дальняя родственница Грегори. Я не могла ему отказать, ты же понимаешь… пустила ее к себе на свою голову. В местах, откуда она родом, Прорывы случаются раз в полгода, а у нас чуть ли не каждую неделю. Говорила я Грегори: в Лонгдуне выживают только люди с крепкими нервами. Я сама из небольшого норманского городка, но когда приехала на острова, сказала себе: Фиби, твои слезы здесь никому не интересны. Ты сама здесь никому не интересна. И вот: осталась и довольно неплохо выживаю.

– Ты смелая девушка, – со всей искренностью заверила я подругу.

Фильм польщенно кивнула:

– Я, пожалуй, пойду. Поручение Билли выполнила – проведала тебя и убедилась, что все хорошо. Фрайт прямо все утро сам не свой, уж очень ты его напугала. Сейчас заеду за клиентом – и в офис. Сегодня суббота. Посидим вечерком в пабе с Грегори?

– Не откажусь.

– Я забегу в семь. Прогноз погоды на сегодня отличный: тепло, без облаков и дождя… ветер с юга, а не с Клиффов. До вечера!

– До вечера.

Проводив Фиби, я сложила посуду на поднос и унесла его на кухню. Руки сами заткнули сливное отверстие пробкой и пустили воду в раковину. Несколько капель мыла из бутылки с яркой наклейкой… да, все правильно, сейчас подсохшая еда отмокнет, и мыть посуду будет легче. Я тоже здесь неплохо выживаю, хвала богам.

Тщательно протерев журнальный столик, я расстелила на нем вожделенную газету. Она пачкала руки краской, но мне было все равно. Главное, дрожание букв меня больше не беспокоило. В глаза бросились крупные заголовки:

«Военные в растерянности! Магические помехи на островах Клифф по-прежнему препятствуют проведению антифантомной операции!»

«Аномалия в графстве Серпенсленд зачищена! Местные жители оплакивают погибших!»

А вот и наш Билли Фрайт.

«Муж приобрел могущественный смертный артефакт на черном рынке, чтобы избавиться от жены, но фантом убил его самого! Расследование агентства Уильяма Фрайта, лучшего детектива города в области магических преступлений! Эксклюзивное интервью для «Глашатая»!»

Я внимательно прочитала газету от первой страницы до рубрики объявлений и анекдотов. Больше ничего значимого для себя не нашла. Фантомы… о них говорилось как о чем-то привычном, что ничуть не приближало к разгадке. Однако мой кругозор в области местной магии весомо расширился.

«Заходит норман в лонгдунский паб, удивленно осматривается, замечает окна с обычными стеклами и спрашивает:

– А где у вас защита от фантомов?

Бармен флегматично указывает на нескольких вдрызг упившихся джентльменов за столиками у окна:

– А вон она. Наши завсегдатаи, благодаря им фантом к нам не лезет, брезгует.

– Но… как?!

– А вы сами их понюхайте».

Глава 4

Глава 4

– Итак, дело ясное, что дело темное, – резюмировала я, разложив на столике бумаги из папки «Мистер и Миссис Экройд, дело о зловещем артефакте».

Почесала в затылке, переложила несколько листов и углубилась в ход расследования. Папка была набита не только машинописными и рукописными копиями документов, но и личными заметками мисс Грей, а также любительскими фото хорошего качества.

Суть дела состояла в том, что в июле прошлого года мистер Экройд приобрел некий таинственный артефакт на черном рынке паранормальных реликвий (что само собой запрещалось законодательством).

Помимо того, что Джереми Экройд заключил незаконную и в целом опасную сделку с продавцом реликвии, он вступил в преступный сговор с нелицензированным некромантом (в этом месте мне стало совсем неуютно) и приобрел у того «отмычку» – особое заклинание для пробуждения заключенного в артефакте фантома.

Дочитав до заключения лаборатории магической экспертизы, я вытерла выступивший на лбу пот. Сложно. Кое-что было интуитивно понятно, но острый дефицит знаний не давал во всем разобраться полностью.

Так-так-так… Личность «специалиста от мертвечины» следствию так и не удалось установить.

Очевидно, подельник Экройда сумел перенастроить артефакт таким образом, чтобы набор слов, выпускавший фантома на свободу, мог сойти за бытовую фразу.

Вроде как просишь жену приглушить свет, а из подвески на прикроватной тумбочке вырывается деструктивный призрак, иначе говоря, сущность человека, умершего плохой, чаще всего насильственной смертью, и в силу всего этого весьма недоброжелательно настроенного по отношению к миру живых.

В деле Экройдов фигурировала не подвеска, а старинный браслет в позднеримском стиле, подарок Джереми супруге Люси на годовщину знакомства.

Разумеется, в эксплуатации артефакта имелись нюансы. Вырвавшись из заточения, словно джинн из бутылки, фантом не стал бы разбираться, кого именно атаковать (чем, собственно говоря, все и закончилось, бедный мистер Экройд – это сарказм).

Поэтому Джереми подошел к задумке креативно – он собирался активировать браслет удаленно, фразой, произнесенной в телефонном разговоре с женой.

«Три квадры сыра, три бутылки красного вина, квадр копченой телятины, овощи и бутылка устричного соуса».

Супруги Экройд готовились к вечеринке в честь годовщины. По просьбе мужа Люси должна была слово в слово повторить продиктованный им список покупок… вслух. Вполне невинная просьба, женщины ведь такие рассеянные. К этому времени браслет был бы уже подарен, и Люси наверняка носила бы его напоказ. Джереми хорошо знал свою жену, она любила похвастаться дорогими подарками мужа.

Нужно ли упоминать, что со стороны брак Люси и Джереми выглядел сказкой: красавица жена, хрупкая элегантная блондинка, и статный, сексапильный, весьма обеспеченный очаровашка-муж.

Я перечитала протокол допроса миссис Экройд, до обращения в агентство Фрайта подозреваемой в убийстве мужа, и поежилась. Вот так озвучишь невинный список для бакалеи (он был найден на телефонной полке), а тут откуда ни возьмись – кровожадный призрак.

Фото супругов Экройд, а также места преступления и браслета я нашла среди других снимков в папке Гортензии. И хотя отпечатки были черно-белыми, в них чувствовалась рука профессионала. Гортензия сама фотографировала улики? Похоже на то. Странно, что ей это позволили. По правилам артефакт должен был храниться в полиции.

Гортензия Грей, несомненно, была весьма непроста. Ее заметки в формате дневника на полях копий документов свидетельствовали о том, как нетривиально она вела расследование.

Имя Билла Фрайта упоминалось в них не часто: «отнесла Фрайту первый отчет, Фрайт назначил встречу с клиенткой, подтвердилась непричастность Люси Экройд к гибели ее мужа… Фрайт решил закончить расследование – невиновность миссис Экройд доказана, личность мага, соучастника преступления, не представляет большого интереса для агентства…»

И мелким почерком, почти неразборчиво, на полях: «Ну разумеется, ведь нам же не заплатят за его поиски!!! А он будет и дальше творить зло!!!»

Значит, не так уж мисс Грей боготворила своего босса.

Сам ход расследования привел меня в восторг. Гортензия доказала, что у Люси не было мотива убивать мужа – она многое теряла с его смертью.

Мне стало окончательно понятно, что таким спецом, как Горти, я не стану. Нужно и впрямь менять профессию. И все же… Слишком многое мне пока не было ясно. Фантомы, артефакты… Где искать детальную информацию?

– Аля! – я хлопнула себя по лбу. – Чтобы стать частью этого мира, нужно начать думать как часть этого мира! Не может быть, чтобы в Лонгдуне не имелось библиотек! Завтра же туда отправлюсь, с самого утра. Нет, в понедельник! Завтра – выходной.

Подошла к окну. Дуб никуда не делся, простирая свои ветви над берегом реки. Да уж, наверняка одного такого дубового листочка хватит, чтобы завернуться целиком. Какие же тут у них тогда банные веники?

Шутки шутками, но поведение Фрайта задело меня за живое. Дело мистера и миссис Экройд попало на первые полосы газет, то есть, случай и впрямь был нетривиальным. А Горти оставили за бортом.

И эти снимки… Я решила проверить свое предположение и полезла в шкаф. Фотоаппарат мисс Грей, на вид почти как современный… и с пленкой внутри, которую Гортензия, судя по счетчику кадров, не успела отщелкать до конца, лежал в коробке на третьей полке.

Я училась фотографировать на похожей камере, доставшейся мне от отца. Это было задолго до появления цифровых технологий. Папа был поклонником охоты, но после инсульта уже не мог так шустро бегать по лесам. Вот мы и подарили ему Зенит, в расчете, что отец переключится на менее опасное хобби. Поклонникам фотоохоты папа так и не стал, зато на протяжении десяти лет вел семейную хронику.