Резервация

«Мия Лавлин» – прочла Аня на бейдже, приколотом к широкому отложному воротнику пиджака.

Аня не дала бы женщине больше сорока, но ее выдавала обвислая шея. Можно было сколько угодно резать и подтягивать лицо, но возраст крылся в мелочах. Когда Мия Лавлин щурилась, к ее глазам тут же сбегались мелкие морщинки. Когда она поднимала подбородок, как это делала Аня, дряблая кожа на шее повисала каскадом.

Женщин всегда выдает шея – подумала Аня. Кажется, так ей говорила мама. Женщин выдают шея и руки.

Аня глянула на руки Мии Лавлин. Ухоженные. Аккуратные. С тонкими запястьями. Без фетиша – колец и прочей блестящей ерунды. Однако на безымянном пальце левой руки все еще виднелся след от обручального кольца. Такое бывает, если кольцо носят долгие годы.

Сняла недавно, – догадалась Аня. – Развод? Или что-то похуже?..

Женщина густо красила глаза и пользовалась сладкими духами. Ее русые волосы были убраны в тугой хвост при помощи самой обыкновенной резинки. Возможно, в этом крылся ответ – ничто в мире не исчезает бесследно. И причины всегда ведут к следствиям. Но девушке не хотелось в этом ковыряться. По крайней мере, не сейчас.

Мия Лавлин молчала. Она сидела на краешке металлического стола, за которым Аня провела последние два часа, и помешивала пластиковой палочкой кофе в бумажном стакане. Болтала ногой в остроносой туфельке на громадном каблуке.

Ее взгляд источал холод. Ане было неуютно, как когда-то было неуютно Гаю, когда он впервые очутился в этой белой комнатенке.

«Как будто тебя препарируют в морге гетто» – как-то сказал он Мирре о своих воспоминаниях. Так и было. Аня чувствовала, как ее вспарывают эти холодные глаза.

– Спросите что-нибудь? – поинтересовалась девушка, рассматривая собственные руки.

– Кто ты такая? – спросила женщина.

– Говорила сто раз, – недовольно фыркнула Аня. – Сестра Гая.

– Пателя? – уточнила Мия Лавлин.

– Да.

– Вранье! Гай был индусом. А ты – самозванка, – женщина перестала мешать кофе и уставилась на Аню ледяными глазами. – И мне интересно знать – какой сраный фортель ты собираешься выкинуть?!

– Что? – наигранно усмехнулась Аня, хотя у нее все сжалось внутри. – Я приехала к вам за помощью!

– Ты не попадешь в Голдтаун, милочка, – сказала женщина. – Как ни старайся. Из этой комнаты путь у тебя только один.

– Я Индира Пател, – повторила Аня. Пока она ехала в полицейском седане к границе, она сотню раз проговорила то, что теперь ее заставляли повторять снова и снова.

Я – Индира Пател. Сестра Гая Пателя, полицейского из Голдтауна. У меня на заднем сидении труп Льва Кенига. Мне нужно увидеться с Мией Лавлин. Мне нужно увидеться с ней…

Но Гай перепутал, и Мия Лавлин оказалась той еще сукой. Встречаться с которой было большой ошибкой.

– Я это слышала, – перебила девушку Мия Лавлин. Она кивнула на Анины плечи, покрытые татуировками.

– Что они означают, твои татуировки?

– Что? – переспросила Аня.

– Твои тату. Что они значат?

– Просто… – Аня развела руками. Широко улыбнулась. Она не понимала, что нужно отвечать. – Просто тату. Да. Это просто тату.

– Арабская вязь, – сказала женщина.

– Да.

– Почему не хинди?

– После разлуки с семьей я жила в арабском квартале, – соврала Аня.

– Ты понимаешь, куда может завести тебя твоя ложь? – спросила Мия Лавлин.

– Я не лгу!

– Ни Гай, ни его отец никогда не рассказывали про Индиру Пател.

– Это не значит, что меня не было, – сказала Аня.

Женщина кивнула. Пригубила кофе, оставив на краешке стаканчика след от губной помады.

– То, что ты рассказала… удивительно. И трогательно. Знаешь, при других обстоятельствах, мы могли бы подружиться.

– Вы должны поверить мне…

Мия Лавлин покачала головой. Выпрямилась, одернула пиджак.

– Ты отправишься обратно, – сказала она, и у Ани все задрожало внутри. – Знаю, для вас нет наказания хуже, чем отправиться обратно в гетто.

Женщина прошлась Ане за спину, и девушка съежилась от страха. Ей почудилось, что ее сейчас будут душить. Но это был Голдтаун, Золотой город свобод и равноправия. И ухоженные руки Мии Лавлин так и не легли на тонкую шею беженки из Резервации.

– ВЫ должны поверить мне… – снова повторила Аня.

Мия Лавлин скрипнула зубами. У нее отнимали время.

– Поверить в то, что малолетняя девчонка, на полицейской машине проехала через всю резервацию, выполнив работу двух опытнейших копов?! Не смеши меня, Индира! Или как там тебя зовут на самом деле?! Ты троянский конь! Ты террористка, которая немедленно будет выслана за стену!

Женщина обошла вокруг стола и уселась напротив Ани. Посмотрела ей в глаза. Девушка смутилась и отвела взгляд. Все ей было чуждым здесь – в этом чертовом золотом мире. Тут она не могла найти в себе силы выставить вперед подбородок и быть смелой. Она сама себе казалась ничтожной маленькой дрянью, которую только что изнасиловал потный, пьяный индеец.

Жизнь, это кольцо, сука. Жизнь – это кольцо!

– Жена Гая Патела имеет право знать, где ее муж, – наконец сказала Мия Лавлин. – Ты можешь помочь. У него остались двое детей. И они очень скучают по своему отцу. И ждут его. А теперь скажи мне – они ждут напрасно? Что вы сделали с Гаем? Его больше нет?

Аня вздрогнула от этих слов.

Его. Больше. Нет.

Она повторила их. Почти неслышно. Пошевелила губами. У нее во рту было горячо от беззвучных слез. Она вспомнила, как Гай спас ее. Как вытащил из подземного бункера, где у нее была только одна дорога – вниз по трубе, с мешком камней, привязанным к ногам. Как он спас ее там, на кладбище поездов, когда вокруг разразился настоящий ад. И как он хотел, чтобы она рассказала правду. Этим людям, которые смотрели на Аню, как на грязь. Как на заразу, выбравшуюся из-за стены.

– Ты видела, что с ним сделали? Видела, где он? – продолжала расспрашивать Мия Лавлин.

– Он ушел, – ответила Аня и подняла на женщину слезящиеся глаза. – Он спас меня и ушел.