Клятва верности

– Может быть, и мог, но теперь уже слишком поздно. Яд полностью отравил мою кровь. Я чувствую, как по моим жилам течет жидкий огонь. И еще я чувствую приближение смерти.

– Светлые силы, как это ужасно, пройти через все и умереть на пороге дома, – Рэм трагически склонил голову.

– Да, мне очень жаль, что я не смогу в последний раз увидеть обитель демиургов, – единственный дом, который я знал в своей жизни.

– Единственное, что меня радует, что мы все-таки сумели достать эту тварь.

– Да, – согласился сион – я только легенды от наших стариков о такой пакости слышал. Теперь вот сами трофей везем, молодым показать.

Голова крылатой змеи покоилась в одном из вещевых мешков его воинов. Голова и крылья, покрытые белыми длинными перьями. Нага напала на лагерь сионов в предрассветный час. Полуразумная тварь знала, что ей делать. Отшвырнув прочь караульного, и, не тратя время на то, чтобы его убить, она стрелой порхнула к главному противнику.

Молодой демиург среагировал практически мгновенно. Высвобожденная магическая сила ударила в пикирующую тварь, сковывая ее ледяными объятиями. Но змея успела-таки оцарапать руку мага своими ядовитыми зубами. Доза яда, попавшая в кровь, была ничтожна, поскольку Нага даже не укусила его, а просто оцарапала. Но ее все равно было достаточно, чтобы вынести приговор молодому демиургу.

Маг сумел спасти отряд, но спастись сам не смог. Если бы его действия не были столь молниеносными, то всех сионов ожидала бы неминуемая гибель. Сверхчеловеческая ловкость и клинки, способные упокоить любое порождение темного колдовства, были слабым аргументом против столь опасного противника. Скорость Наги в десятки раз превосходила реакцию обычного человека, и в разы реакцию сионов. Крылатая змея успела бы оставить следы своих зубов на каждом воине прежде, чем те смогли сообразить, что происходит.

Скованная же магическим льдом, она уже не могла представлять опасности для опытных воинов. Пять клинков, испещренных рунами силы, лучащиеся еле заметным голубоватым сиянием, одновременно обрушились на застывшую тварь. Магическая сталь мечей беспрепятственно рубила плоть порождения черного колдовства. Пара секунд и дело было кончено. Отрубленная голова чудовища еще несколько минут в бессильной злобе вращала горящими злым малиновым огнем глазами, пока последняя капля ее мерзкой жизни не покинула ее.

– Почему тарманцы сами не уничтожают эту нечисть? – хлопнув ладонью по колену, воскликнул командир отряда.

– Потому, Рэм, что они сами создают этих чудовищ, – еле слышно произнес Берт.

– Не может этого быть, иначе зачем вообще нужна наша служба?

– Служба существует лишь для того, чтобы не дать Тарману возродиться во всей былой его мощи. Мы просто не можем контролировать всю территорию этой зараженной черным колдовством страны.

– Но не было еще ни одного рейда, чтобы мы вернулись, не уничтожив хотя бы одного колдуна или реликтового монстра, – возразил Рем.

– Да. Но мне кажется, что это пешки, которыми Тарман жертвует ради того, чтобы сохранить свои самые страшные тайны.

Сион устало вздохнул.

– Оставим этот разговор. Свой долг ты уже выполнил, послужив Тиру на славу.

– Да, мой друг. Теперь все это для меня уже неважно. Меня волнует только одни вопрос, достаточно ли я сделал доброго за свою недолгую жизнь, чтобы белый цветок счел мое бытие достойным.

– Ты сделал больше, чем многие знакомые мне почтенные старцы, кичащиеся своей добродетелью.

– Что достаточно для обычного человека, считается ничтожно малыми заслугами для демиурга, – серьезно сказал Берт.

В комнате повисла неловкая тишина.

Берт молчал, истратив последние силы. Рем не знал, что можно сказать уходящему товарищу.

Наконец, восстановив дыхание, демиург тихо прошептал.

– Прощай, мой друг.

– Прощай, Берт.

Маг закрыл глаза. И лицо его в этот момент преобразилось. Исчезли морщины и выражение усталости. Губы, вытянутые в строгую линию, растянулись в довольной улыбке. Рему на мгновение показалось, что его боевой товарищ просто заснул, измученный затянувшейся болезнью. Такого блаженного лица у Берта, с которым он проходил на Тарман последние три года, он не видел никогда.

Казалось, что грудь мага сейчас вновь начнет вздыматься, делая очередной вздох. Но время шло, а тело демиурга не двигалось. Медленно и как то неуверенно, звездочка, мерцающая в амулете на груди демиурга, стала подниматься вверх. Пройдя сквозь стенку колбочки она, все наращивая темп, устремилась к потолку.

Рэм проводил ее печальным взглядом. «Искра жизни», амулет, сигнализирующий о смерти носителя, устремился сквозь потолочные перекрытия и крышу, минуя все препятствия все выше и выше. Взлетев на умопомрачительную высоту, звездочка замерла на месте. Теперь она провисит в ясном небе не меньше трех суток, давая знать всем посвященным, что в этом месте погиб демиург-сион.

1241 год летоисчисления Тира

месяц второй весенней луны

    Город Аркин. Столица Аркинского Герцогства.
    Кандидат.

Риман Обол – армат обители демиургов поднялся с утра в отвратительном настроении. И так не очень приятный характер молодого демиурга в последние дни стал просто ужасен. Благо, жертв для вымещения своей злобы у мага было немного. Всего-то одна единственная горничная. Только на нее он мог выплеснуть все свое накопившееся раздражение.

Преклонных лет служительница обители, добровольно поселившаяся в ней и взявшаяся исполнять хозяйственный обязанности, сносила ворчание, брюзжание и истерики Римана спокойно. Служа демиургам в знак благодарности за спасение жизни ее тяжело больного сына и его же полнейшее исцеление, она могла снести и не такое.

Вера женщины в безупречность и безукоризненность магов была непоколебима. А на плохое настроение Римана она просто не обращала внимание.

Наличие такой жертвы своих нападок мага только еще более угнетало и злило.

Ни кому другому свои внутренние переживания Риман открыть не мог. Не позволял собственный статус.

Риману посчастливилось стать одним из арматов. Одним из двух. Арматы – лучшие ученики Верховного демиурга. Два кандидата на его пост. Его приемники. Точнее, один из них.

Арматов всегда выбирал сам Верховный. Он воспитывал и учил своих приемников сам лично. Хотя обычно обучение излишне, поскольку арматов выбирали из самых способных и сильных демиургов, прошедших основную школу. Верховный учил их тем премудростям, которым в обычных классах обители не преподавали. Он учил своих арматов тому, как быть Верховным.

А то, что учеников было двое – дань старинной традиции, суть которой никто не помнил, но формальность чтили.

Оба ученика, готовясь на равных условиях принять сан Верховного, обычно проводили свои будни в беспрестанном изучении искусства. Ведь только лучший и сильнейший армат в итоге занимал завидную должность.

Окончательное решение о назначении единственного приемника принимал сам Верховный. И принимал он его по результатам состязания, которое устраивал возлюбленным ученикам лично и тайно от посторонних глаз.

Проигравший по традиции покидал Аркин, принимая судьбу странствующего демиурга, или же уходил в служение к сионам. Судьба победителя была и так понятна.

Самое печальное, что арматом можно было стать один раз в жизни. Повторно занять место претендента на место главного мага королевства было невозможно. Ибо Верховные выбирали себе учеников из молодых послушников, и никто из них не хотел видеть во вчерашнем сопернике своего возможного приемника.

Собственно говоря, настроение Римана было испорчено именно тем фактом, что он случайно смог оценить свои шансы на победу.

Для молодого амбициозного дворянина, который оставил светскую жизнь ради достижений на поприще магических искусств, это было тяжелейшим ударом. По-первой он не мог нарадоваться своим успехам. Переходя досрочно из группы в группу послушников, опережая сверстников и старших мастеров в искусстве и силе, он взлетел на верхушку иерархии демиургов с невообразимой скоростью.

Он смог привлечь внимание стареющего Верховного, который оценил его усилия по достоинству и возвысил молодого мага до звания армата. Звания выше в обители не было, за исключением конечно звания самого Верховного.

В итоге триумф Римана обернулся его поражением. Если бы его назначили в заместители, он был бы менее счастлив, но его будущее было бы не столь неопределенным. Теперь же в случае проигрыша его ожидало добровольное изгнание или же бесконечные рейды по враждебному Тарману.

Поначалу его устраивал такой поворот событий. Ведь при благоприятном истечении обстоятельств он мог бы достигнуть предела своих мечтаний. Но на прошлой неделе случилось событие, которое напрочь перечеркнуло все его надежды и чаяния.

Он узнал, что шансов на победу у него нет. А когда знаешь, что все твои старания бесполезны, и вожделенной мантии Верховного не видать как собственных ушей, становилось особо пакостно на душе.