Доктрина спасения

– Капитан, – с ужасом в голосе сказал Джад, – нужен приказ.

– Погоди.

– Что погоди? – рявкнул старпом, но его плечо сдавили пальцы нашего бессменного лекаря – Ульгема де Рьюманоста, больше известного под кличкой Граф.

– Говорю, погоди. Если эта штука думает, что мы куски мяса, почему такой интерес только к Линду? Эй, Огр, застынь на месте!

Линд послушно застыл – высокий, беловолосый, с неясным выражением на изуродованном шрамами лице. Медленно повернул голову:

– Мастер Ульгем, если вы так уверены в моей безопасности – может, сами постоите тут? Я с радостью выступлю в роли наблюдателя.

Водный дракон был уже рядом, все обнюхивая пространство. Теперь он был похож на заплутавшую гончую, что пытается снова взять след. Если, конечно, бывают гончие десяти метров в длину, полтора в высоту, покрытые костяными плитами и с треугольной пастью, полной острейших зубов.

– Мне и тут хорошо, – крикнул Граф. – Стой на месте, тебе говорят.

Один из лучших фехтовальщиков, которых мне только довелось встречать, даже не брался за меч. Хотя, если наловчиться, можно пронзить лезвием щель между костяными пластинами у самой шеи.

Линд не сдвинулся с места. Чудовище невозмутимо подползло к нему, перебирая тяжелыми короткими лапами с когтями и перепонками. Ткнулось узкой мордой в его колени, задумчиво лизнуло сапог – и шершавый язык снял не только блеск, но и кусок кожи! Лучник в одно мгновение выпрыгнул из обуви и бросился к нам, а я зачарованно наблюдала, как гость пожирает то, что осталось.

Кожа? Да черта с два, у восемнадцати человек из двадцати кожаные сапоги, пусть и не такие ухоженные. За спиной хлопнула дверь – кажется, интендант догадался обо всем раньше меня.

– Но почему? – задумчиво спросил лучник, тоже наблюдая эту странную картину. Я пожала плечами:

– Демоны его раздери, я даже не знаю, что это такое. У Рыбы вон спросишь.

– Похоже, оно неравнодушно к ваксе, – нервно хохотнул Ксам. Линд ответил:

– Да, однако весь мой запас уже почти израсходован. Как нам убрать эту жабу хвостатую с корабля? Если оно еще некоторое время проведет здесь, то может решить, что мы отличная закуска.

– А для того, чтобы его убить, еще очень сильно постараться надо, – процедила я сквозь зубы. Если начнем бой сейчас, можем недосчитаться едва ли не половины команды. Чудовище выглядит почти неуязвимым, более того – оно продавило нос корабля вниз, и самое мощное оружие, имеющееся у нас в распоряжении, угрожающе накренилось. Даже если кто-то добрался бы туда, сделать точный выстрел он не сможет.

Снова хлопнула дверь.

Сейтарр сунул в руки ближайшему матросу простой деревянный шар, ярко окрашенный в разноцветные полосы – сигнальный буй с небольшим чугунным грузилом и якорем. Затем достал из объемного кармана жестяную коробку и начал поспешно вымазывать буй в черной, вонючей смеси. Чудовище явно заинтересовалось и затопало к нам – после такого интереса человек десять моментально оказались на юте, рядом остались только я, Граф и Ксам. И Нытик, храбро державший шар. Правда, дрожал он так, что мне пришлось применить еще одно небольшое заклинание.

– Готово! – рявкнул Сейтарр. – Заряжай!

– Куда? – не сообразил матрос. Ксам выхватил из его рук буек и подошел к дракону, подняв теперь черный шар над его мордой и повертев в воздухе. Чудовище безрезультатно щелкнуло пастью, боцман отпрыгнул и помчался к бортовой баллисте, прочно закрепив шар в метательном устройстве. С неожиданной скоростью огромное тело метнулось за ним – казалось, что еще секунда-две, и Ксамрия мы недосчитаемся.

Нас спасло то, что изначально баллисты были предназначены как раз для метания рунных камней, потому шар почти безупречно лег в крепления. Конечно, со скрипом, но лег. Дракон полез было на стойку баллисты, однако Ксам рванул рычаг, и вожделенное лакомство полетело в океан. «Храпящий» качнуло вбок – это незваный гость оттолкнулся от палубы и вернулся домой, увлеченный охотой на деревянный шар, вымазанный сапожным дегтем.

– Славное животное, – насмешливо произнес Граф, скрестив руки на груди. – И безобидное, насколько можно судить.

– У тебя-то небось поджилки тоже тряслись, признайся! – пробасил бородатый Шэм.

– Ничуть, – надменно возразил мечник.

В этом весь Граф.

– Знать бы, чего оно ваксу жрет, – проворчал боцман, тщетно пытаясь оттереть черные ладони.

– А чего бы и не жрать? – удивилась я. – Ладно, давайте полным ходом отсюда. Куда угодно, но отсюда. Баллисту принайтовать, а то рухнет в воду – и я каждому голову откушу. Напрасно, что ли, порог мардских гор обивала?

– Ну… Рыба же не жрет, – усмехнулся Ксам.

– По сравнению с этим меня так и за человека можно принять, – произнес с юта Рыба. Его полностью черные глаза, как обычно, не выражали ничего, но, судя по тону и едва раздвинувшимся белесым губам – пошутил.

– Меня больше интересует, откуда взялась еще коробка, – сказала я. Сейтарр возмущенно ответил:

– Капитан, я всегда слежу, чтоб всего было в достатке! Жаль только, что буй выкинули…

Боцман уточнил:

– Не выкинули, а спасли корабль. И себя самих заодно. Купим тебе новый буй, а, может, и два. И сапоги новые Огру купим.

– Главное, чтобы их опять кто-то не съел, – произнес Линд и удивленно посмотрел на прыснувшего от смеха Ксама. Он-то говорил совершенно серьезно – как, впрочем, и всегда.

Впоследствии мы еще долго вспоминали это небольшое приключение, и над каждым моментом смеялись от души. Как Линд стоял, словно статуя, на палубе, а затем вылетел из сапог, подобно птице, как не работала наша с Джадом магия, как боцман потом почесал нос и до конца дня ходил с черным пятаком, а мы посмеивались и злорадно молчали. А вот шхуну пришлось чинить, поскольку океанские обитатели совершенно не знакомы с тонкостями мореходства.

– Ну врешь же все! – не выдержала Чака. Я, пожав плечами, с усмешкой проговорила:

– Не нравится – не расспрашивай.

Игла с Раэ сидели над очередной партией «в солому», а рыжая, развалившись у стены, слушала меня с раскрытым ртом.

Сарра, не поворачивая головы, проговорила:

– Каких только баек не услышишь…

– Самое забавное – то, что услышанное вами сейчас происходило на самом деле. И таких историй у меня с полсотни наберется, – хмыкнула я оскорбленно. – А кто не хочет верить – пусть не верит. Мне-то что?

В эту декаду почти все время сидели взаперти. Один раз выпустили в тренировочный круг, размяться, еще раз забирали из камеры Иглу. Вернулась обратно без единой царапины. Значит, противник попался несерьезный. Вообще, насколько я поняла, смерть квалииров случается достаточно редко – это либо невероятно сильный зверь, которого пойди еще излови живым, либо бои между собой, где гораздо чаще умирают мужчины. По понятным причинам – их больше, их чаще выпускают, они чаще дерутся друг с другом.

Работ для нас так и не подыскали. Вместо этого утром седьмого дня всех четверых выгнали в коридор и битых часа два простукивали камни. Чем я им рыть тайный ход буду, пальцами? Пусть катятся к демонам. Тем более, возле решетки постоянно крутится кто-нибудь из стражи. Затем несколько рабов куда более изможденного вида вынесли старую солому и бросили несколько охапок относительно чистой и не вонючей. Впрочем, в смрадном воздухе она быстро потеряет свою прелесть.

Догадываюсь, что смену лежанок, пока они совсем не прогнили, вытребовал все тот же Штольц. Вообще удивительный человек, сумевший не потерять человеческие качества. Я намеренно не говорю о легендарной имперской заносчивости – в той или иной степени она присутствует у всех рожденных в Грайруве. В том числе, и у меня. Однако лекарь еще и пытается выторговать какие-то поблажки для нас, бесправных животных.

За что ему, конечно же, низкий поклон.

Третьего дня следующей декады из камеры забрали уже меня.

Прогнали по уже знакомому длинному коридору. На сей раз трусцой бежали и сами стражники – видимо, кто-то им хорошенько наподдал за вальяжность. И копьями меня не тыкали. Куда ни плюнь, везде хорошие новости.

Оружейную, естественно, уже не посещали. Горбовой, ожидавший в небольшой комнатке перед выходом, молча кивнул на мою упряжь и прислоненную к стенке глефу-серп. Я подняла броню квалииров и выругалась – неведомый затейник окрасил кожу в черный цвет, добавив на боковых щитках странного вида желтые полосы. Художники, демоны их раздери. Облачившись в предложенное подобие одежды, я молча кивнула надсмотрщику, и тот открыл последнюю дверь.

Насколько я поняла, за открытие огромной решетки отвечает некий сложный механизм, рычаги от которого находятся совсем в другом месте. Во всяком случае, ни конвоиры, ни Горбовой не делали лишних движений – вдруг-де какая скрытая кнопка или плита, на которую надо наступить.

И снова плиты огромного манежа. На сей раз – холодные и мокрые. С неба моросит мелкий дождь, а трибуны ощетинились многочисленными парусиновыми навесами, под которыми ютятся зрители. Им и без того тепло: вдоль широких рядов снуют торговцы вином и различной снедью.