Третья африканская экспедиция. Путешествие автостопом в Африку и обратно в 2003 году с неудачным попаданием в Сомали и сидением в эфиопской тюрьме.

Побывав в старинных крепостях, потом в гостях у разных бедуинов, пятого сентября мы с Ильёй оказались в уже известном мне городе Акаба. Портовый, курортный город, пляжи, отдыхающие (местные и иностранцы), пальмы, магазины (дорогие). И вот мы идём с Ильёй в рюкзаках по пальмовой набережной и видим, что навстречу нам идёт по той же улице Книжник, с рюкзаком и гитарой.

– Ну как? Наиграл на гитаре денег?

– Весьма успешно, – отвечал довольный Сергей, – позавчера в Аммане всего за пару часов заработал 17 динаров (25 долларов). Семь динаров накидали металлической мелочью, а один человек даже кинул 10 динаров ($13) одной бумажкой, посмотри!

И Книжник достал из кармана замусоленную купюру в 10 динаров, которая – о удивление! – оказалась фальшивой! Изготовлена на принтере, а измята для солидности. Книжник сразу расстроился:

– Эх, я-то думал, что уже накопил на египетскую визу! Ну ладно, Бог с ним, сегодня опять буду играть.

Мы решили посмотреть на это. Дествительно, нашли место где-то на торговой улице, и Книжник уселся распевать свой московский репертуар песен; для лучшего сбора денег была выставлена табличка на английском и арабском языках (её мы заблаговременно подготовили ещё на Горячих ключах). Местные жители толпились с интересом, некоторые кидали деньги, на этот раз фальшивых среди них не было. Но появился конкурент: парень с дудкой, который ходил по главной улице и продавал сахарную вату, приманивая к себе покупателей звуками дудки. Поскольку вокруг Книжника уже собралась толпа (потенциальных покупателей сахарной ваты), парень подошёл туда и стал свиристеть в дудку, рекламируя сахарную вату. Мы перешли в другое место, но там опять появился продавец ваты, и последующие двое суток в Акабе он нас как будто бы преследовал, появляясь со своими звуками там, где уже пристроился на заработки Книжник. Мы взяли у парня палочку сахарной ваты.

– Хадия? Подарок?

– Какая там хадия! 150 филсов (0.15 динара)! – заволновался продавец.

…Акаба, как всегда, была шумной и торговой; с утра на базаре продавались огромные рыбины, метра по два длиной (мы сперва думали, что это рекламные макеты); эквадорские бананы, привозимые морем, стоили пол-доллара килограмм и вытеснили из продажи мелкие иорданские бананчики. С 13 до 16 часов вся Акаба спит, ларьки и магазины закрыты; даже супермаркеты заперты, ни на улицах, ни на пляжах никого нет; интуристы запираются в своих кондиционированных отелях. Днём на градуснике +39?C, несмотря на приятно-свежий ветер с моря. В 17 часов город вновь просыпается, вновь у людей в руках соки, воды и мороженое, книжные магазины тоже распахиваются, на базаре вновь появляются товары и продавцы. Правоверные спешат на послеполуденную молитву – мечети здесь полны народом, сотни людей, от подростков и детей до бородачей в длинных белых халатах. Кто в классической арабской одежде, кто, наоборот, одет по-европейски. Народ более активен в посещении мечети, чем жители Турции или Сирии. Впрочем, за углом тут же разврат: интуристов спаивают, продаётся в магазинах пиво и вино. Дорогие вредные удовольствия завлекают, даже Алигожин купил одну сигару за пол-динара и в наше отстутствие выкурил её.

В Акабе встретили двойника Книжника (каким он может быт через 30 лет). Волосатый старикан, с сумкой, из которой всё торчало во все стороны. Это оказался бродячий фотограф, он всех фотографирует, а на другой день разносит готовую продукцию (за плату). Двойник увидел Книжника, играющего на гитаре, и кинул ему монетку. Сам Книжник своего двойника не признаёт и говорит, что это нам только показалось. Но мы несколько раз его видели и подтверждаем, что сходство есть. Сфотографировали того. Также сняли самого Книжника под табличкой «Lost Weight Now – Ask Me How!» (Хочешь похудеть – спроси меня как!)

В каждую поездку Сергей выезжает весьма объёмным, но жаркие климаты способствуют его высыханию. За месяц, проведённый в Афганистане, он похудел с 100 до 80 кг. Потом, возвращаясь домой, он опять утолщается, так как ведёт пассивный образ жизни и играет в компьютерные игры. Товарищ Книжник! Компьютер – не игрушка, а орудие труда, для написания книг, например!

…За пару дней Книжник наиграл себе целую гору металлической мелочи. Седьмого сентября мы пошли в египетское посольство и, заплатив по 15 динаров, сделали египетскую визу (полугодовую многократную, на всякий случай).

Акабский порт

Как всегда, порт Акабы кипит активной жизнью. Чтоб не ехать через Израиль, именно здесь переправляются в Египет и европейские туристы, и местные, и арабские шейхи на своих лимузинах, и грузовики из Ирака, Бахрейна, Саудовской Аравии, Омана и других стран Залива. Роскошные машины из Кувейта, полные, в белых халатах арабы, те самые, которые не стопятся на трассах, – со своими жёнами и детьми. Очень дорогой джип из Катара. По-европейски одетые «простонародные» иракцы. Бритоволосые, но бородатые хаджисты, едущие домой, в Египет из паломничества в Саудовскую Аравию. В кузовах грузовиков лежат горы чемоданов. Автобусы Каир—Джидда, Каир—Эр-Рияд, из Египта в Саудию и обратно через Иорданию. Люди спят на асфальте, на лавках, на подстилках, на картонках, на чемоданах. Шейхи из Кувейта важно разговаривают по мобильникам, машины полны «дешёвого» для них сирийского, иорданского барахла. Виза Иордании бесплатна для всех жителей стран Залива, а также для японцев; для всех прочих, включая русских, она стоит 10 динаров.

Азан – призыв на молитву – из зала ожидания всех как метлой вымело – бегут в портовую мечеть на молитву, моют ноги даже в питьевых кранах повсюду, снаружи мечети толпа больше, чем внутри. Только несколько человек не пошли. Солнце закатилось, с каждой минутой темнеет. Пассажиры спешат завершить все свои бумажно-таможенные формальности. Курят в зале ожидания, прямо под кондиционерами. Над портом – ядовитый дым бензина и выхлопов, которые так презирает Нотка.

Книжник настраивает гитару. Женщины в чёрном, лишь с дырочками для глаз, обедают, просовывая пищу непонятно как, чуть ли не в глаза. Наконец подогнали судно – пошла погрузка: автобусы, грузовики с чемоданами, арабские шейхи, матери с тучей детей. В трюме от выхлопных газов не продохнуть, пассажиры – в каютах и на палубе. Пароход называется «Pella».

Пятый раз в своей жизни я покинул Акабский порт! Без затруднений мы переправились в Египет.

Въезд в Египет

Международный паром Акаба—Нувейба пристал к египетскому берегу в середине ночи. Как и когда-то в прошлый раз, мы вышли на египетский берег, освещаемый фонарями, фарами таксистов и звёздами, и, игнорируя советы хелперов, отправились на трассу, где и заночевали прямо у дороги.

Египет не изменил большинство своих свойств. Здесь, как и прежде, запрещено путешествовать автостопом, ставить палатки, ходить в гости к местным жителям, передвигаться на местных и пригородных поездах (исключая три дорогих экспресса) и вообще свободно жить. На первом же полицейском посту нас задержали на несколько часов (всё беспокоясь о нашей безопасности), а когда наконец подсадили всех четверых в кузов какого-то грузовика – грузовику вышло сплошное мучение, ибо нас останавливали и задерживали на всех последующих постах. Мы избавили водителей от своих хлопотных персон уже после Суэцкого канала, в 100 километрах от Каира.

Было видно, что полицейские на каждом посту подготовились к затяжной войне. На посту ГАИ – башни с бойницами, перевозные на колёсиках бронежилеты с бронестеклом на месте лица, шипы для прокалывания шин неправильного транспорта, бочки заградительные, между которыми должен вилять каждый проезжающий водитель, сторожевые вышки из бетона, полицейские с рациями, с автоматами. Понятное дело, рядом Израиль, который чуть было не оттяпал у египтян весь Синай (кажется в 1967 году), нужно охраняться: вдруг опять «сионистская угроза». Но ведь так повсюду, в каждом городе такие укрепления, и в Луксоре, и в Асьюте – там от Израиля тысяча километров, от кого защищаться-то?

Объясняют так: «Это для вашей безопасности». Они нас держат на постах, пытаются высаживать из грузовиков, пихают в автобусы, чтобы спасти от террористов, взрывающих эти автобусы (раз в пять лет)! Для этой же безопасности нельзя ночевать в палатках, ходить в гости к местным жителям и даже ездить на местных поездах (об этом см. ниже). Турист – священная дойная корова египетской экономики, и должен ходить только туда, где с него можно получить деньги (крупные туристские центры, пирамиды, рестораны, статуи), должен жить в охраняемых гостиницах, а из города в город перевозить туристов можно только на спецавтобусах с вооружённых конвоем. Время от времени антиправительственные египтяне, намереваясь свергнуть президента и сменить режим, взрывают автобусы и гостиницы с туристами; люди начаинают бояться, реже ездят в страну, Египет недополучает денег и полицейские ещё больше трясутстя за каждого туриста: а вдруг его взорвут?..

Реально, мне кажется, полицейские озабочены не нашей безопасностью, а своей собственной: ведь если на «их участке» какого-нибудь туриста взорвут (или мы потеряемся от них, или просто будут жалобы, что кто-то якобы пропал), то все недоглядевшие потеряют свою работу и могут даже сесть в тюрьму: «эх, растяпы! Мешок с деньгами проворонили! На вашей территории!» Поэтому нам, как «мешкам с деньгами» (по египетскому мнению), непросто ехать автостопом.

Наконец в Каире

На другой день мы всё же въехали в столицу Египта. Каир всё тот же – бесконечный мегаполис, 18 миллионов жителей, крупнейший город на континенте. Узкие улочки и шумные проспекты, автобусы и таксисты, дорожные тромбы автомобилей, телег и пешеходов, шум автомобильных гудков, роскошные отели и рестораны и пролетарские забегаловки, призывные перепевы муэдзинов с минаретов многочисленных мечетей, телеги с фруктами, обувкой и тряпками, закусочные, предлагающие местные кушания «кошери» и «фуль», нищие и попрощайки, запах выхлопных газов, пальмы и пирамиды, Нил и авторазвязки в три этажа, полицейские в будках и регулировщики на площадях, а ночью – миллионы огней и машинных фар. Каир во всём великолепии своём, без особых перемен.

Единственное изменение с прошлого раза – это финансовый обвал. Египетская валюта, фунт, упала относительно доллара, евро и рубля примерно в два раза со времени нашего прошлого визита (три года назад); однако фунтовые цены остались на прежнем уровне, и из-за этого весь Египет стал для нас чрезвычайно дёшев. Но дешёвые страны – самые соблазнительные, и денег там тратится куда больше, чем в странах дорогих: покупаешь такие вкусности и удовольствия, которые в дорогих странах можно получать только даром!

В Каире мы провели четыре дня, наслаждаясь всеми буржуйскими благами цивилизации. Поселились в гостинице рядом с площадью Тахрир – на седьмом этаже когда-то роскошного здания (полтора доллара в сутки на человека); ели бананы и торты, ходили по супермаркетам, фотографировали, покупали открытки и прочие сувениры. Илья Алигожин и Нотка полезли ночью на вершину пирамиды Хеопса и заночевали там, повторив приключение А. Казанцева (тот ночевал на верху пирамиды в 1999 году). Недалеко от пирамид обнаружился супермаркет (называется Метро-молл), принимающий даже кредитные карточки! Вот куда движется цивилизация.

Маршрутки в сторону пирамид зазывают пассажиров:

– Камадой, гиза дой, Гиза! Камадой, Гиза-дой, Гиза! – Едем в Гизу, в Гизу едем, скорей-скорей, Гиза!

…Путешественники мы? Или простые туристы?

Если идём смотреть пирамиды по билету – точно туристы. Без билета (через дырку в заборе) – тоже туристы, только странные. И только когда находим достопримечательность, к которой ещё не приставлены билетёры, где не продают открытки с её изображеием – тогда мы путешественники. Когда приезжаем в Каир и останавливаемся в гостинице – мы обычные туристы. В дешёвом отеле – туристы жадные. Если вписываемся у людей, в этом есть уже немного от путешествия. Но настоящее Большое Путешествие начинается только тогда, когда приезжаем в город, где нет гостиниц вообще. Где нет слов «Хеллоу, Мистер» и другой английской речи, где исчезнут билетёры и фундуки (гостиницы), да наконец и сами деньги… Осталось ли такое место на Земле?

Падение валюты облегчило трату денег, но затруднило зарабатывание их. Книжник отправился петь в каирском метро, но для уличного музыканта оно оказалось сложнее московского: в каждом проходе и переходе стоял полицейский и препятствовал всякой самовольной деятельности. Да и кидали египтяне бумажки по одному фунту (5 руб.) и менее, что в условиях обесценившегося фунта было не очень много.

В Каире мы повстречались с проживающей здесь девушкой по имени Гульнара[7 - Не путать с Гульнарой Гильмановой из Уфы! Каирская Гульнара – другая!]. Она родом из России, учится здесь в известнейшем исламском университете Аль-Азхар. Этот старейший в мире университет – ему более 1000 лет – обучает людей со всего мира, и каждый может при желании поступить туда. Сперва новичку предлагается освоить курс египетской средней школы (на арабском языке), на что уходит в среднем три года. Гульнара в настоящее время проходила программу 10-го египетского класса. Завершив базовое среднее образование, вы уже можете изучать разные исламские науки, и этот процесс может длиться бесконечно. В процессе обучения вы имеете вид на жительство в Египте, место в общаге, трёхразовое питание и даже небольшую стипендию ($12 в месяц). Всего в Аль-Азхаре более тысячи студентов из бывшего Союза, разного возраста – кому 18, кому 50 лет. Всего же студентов очень много, может быть тысяч тридцать.

В посольстве Египта в Москве ежегодно выделяют визы для желающих учиться в Египте, можно трёхмесячную учебную визу получить ещё в России. Потом продлевать её. Можно приехать по туристической визе и тоже поступить. Некоторые используют Аль-Азхар просто как египетскую прописку, ездят туда-сюда, занимаются бизнесом, хотя это и не одобряется.

Гульнара узнала о нашем приезде из Гостевой книги сайта АВП и предложила показать нам Каир. Мы с радостью согласились. Поздним вечером она привела нас на величайшую гору Мукаттам, с которой был виден весь город в миллионе огней. На другой день посетили мечеть Ибн Тулуна (это знаменитая мечеть, ей 1000 лет) и даже залезли на её минарет, толстый и огромный, как Вавилонская башня, высотой с 12-этажный дом. Минарет в это время был на ремонте, я полез снаружи по строительным лесам. «Книжник, ты тоже полезешь?» – спросила Нотка. «Что нам, кабанам!» – ответил Сергей, поднимаясь на непрочные мостки, но вдруг я услышал под собой грохот: Книжник сверзился (с малой высоты) и чуть не разбил свои очки. Тут же оказалось, что лезть по лесам нет необходимости: нашёлся обычный вход на лестницу. С минарета открывался вид на весь старый город, и мы с аппетитом фотографировали его.

Стены минарета были испещрены надписями разных туристов из разных эпох по-английски, по-русски и по-арабски – в основном за последние 100 лет, но были и более старые. Вся верхняя часть минарета была исписана тысячью человек, подобно тому как я видел уже, например, в иранском Персеполисе. Вообще выцарапывание автографов на памятниках старины – полезное для историков занятие, этим занимаются люди уже более 2000 лет. Историки и археологи, находя на египетских колоннах древнеримские автографы, таким образом изучают историю туризма; в древнем Новгороде тоже сохраняются надписи наших предков на стенах собора св. Софии. Однако, мы не стали поддерживать эту традицию и не оставили никаких надписей: пусть историки будущего обойдутся как-нибудь без нас.

Посетили зоопарк. Как и в прошлый раз, билет стоил очень дёшево (около 1 руб., т.е. 0.25 фунта). Но самое главное животное, слон, было ограждено отдельным забором; за право приблизиться к нему отдельный билетёр в форме и с бородой брал ещё пол-фунта. Экономные египтяне в большинстве смотрели на слона из-за забора. Слону и другим зверям пребывание в зоопарке явно не нравилось.

Пятничный день весьма важен для всех (почти всех) египтян. Пятничная проповедь доносится отовсюду. В метро, на улицах, из неприметных динамиков, по телевизору и по радио. В щелях улиц, не только перед мечетями, но и перед магазинами, лавками, на базаре скапливается огромное количество народу на пятничную проповедь и молитву, подстелив коврики, газеты, картонки. Наверное, половина мужского населения столицы – 4—5 миллионов человек! Вот удивительно, страна такая религиозная, и при этом такая ментовская! Интересно, связано ли это? Вот Пакистан тоже религиозный (и ещё более), но тамошним полицейским всё совершенно безразлично.

Позже Гульнара отвела нас на квартиру своего египетского друга, Мохамеда Шохди, местного писателя и поэта, лет 50-ти, живущего на пятом этаже одного из домов. Вся лестница дома задрипанная, как в коммунальных домах Питера. Последняя лестничная клетка – его, ухоженная, с цветами. Без крыши (дождей-то нет!), прямо над лестничной площадкой – небо. А внутри квартиры – картины, книги, большой медный бак, похожий на самовар, всякие предметы искусства. Из окон его, почти как с той горы или с минарета, опять открывался интересный вид на город на три стороны света. И чердак ещё был, тоже с окнами. Красота!

Интересно, что египтяне любят выбрасывать мусор из окон домов. А под окнами каждого высокого дома тут же есть крыша дома пониже, т.е. город многоуровневый, и на каждой крыше горы мусора. В некоторых местах его так много, что вся крыша им завалена. А на других крышах – курятники, мансарды, сушильня белья и сельхозпродукции; где-то козы и овцы живут на крыше, и утром звуки и голоса этих животных соперничают с азаном муэдзина. На иной крыше – сарай, на третьей – голубятня. На одной крыше прямо под нами лежат обломки холодильника. Телеантенны. Сушащиеся ковры. Район старых кирпичных 4—6-этажных домов разрезан огромным мостом автострады. Вдали – громады одиночных многоэтажных зданий, не составляющих микрорайонов, но просто торачащие там и тут, как грибы над серым морем кирпичной застройки. Из одного окна видно десять небоскрёбов. Над одним из них притаилась круглая тусклая луна, как бы прячущаяся от солнца, которое тоже болтается в какой-то другой части неба.

Белое-белое бельё вывешено прямо над свалкой. Внизу, на улицах, столы, где вечером пьют чай и курят кальян, а утром эти столы протирают, и они сохнут на утренних улицах. В других улицах-щелях пристроились кареты и пальмы. На заборе крупно написано по-арабски: «Машалла» – «На всё воля Божья». Над городом торчат шпили серых минаретов и две церкви, очень похожие на минареты, только с крестами. Крики хриплого мужика снизу:

– Арба! Арба! Арба!

Значит, кто-то что-то продаёт по четыре (арба) фунта.

Мохамед Шохди оказался очень интересным и добрым человеком, правда никаких языков, кроме арабского, он не знал. Всё же удалось как-то пообщаться насчёт книг. Я спросил, каким обычно тиражом в Египте печатаются книги, он сказал, что средний тираж 3.000 экземпляров. Шохди поинтересовался, почём я продаю книгу, например «Автостопом в Судан», я ответил. Он сказал, что дороговато, но если убрать твёрдую обложку и цветные фотографии, то цену можно уполовинить. Я согласился. Когда Шохди узнал, что я уже продал 75.000 книг «Практики вольных путешествий», он удивился, сказал что это очень неплохо.

Район, где жил Шохди, вечером превращался в огромный базар египетского сэконд-хэнда. Сотни продавцов выставляли на улицы города сотни тысяч всевозможных рубашек, курток, штанов, а в особенности – женских одежд. Все одежды были европейского стиля – никаких арабских халатов или афганских чадр здесь не было. Но всё «европейское» было весьма дёшево. Чем дальше, тем хуже: вот висят на крючках, а вот уже и лежат на земле внавалку целые горы тряпья, и продавцы повторяют громко:

– Тлята нус! Тлята нус! Тлята нус! – это значит 3.5 фунта, или 18 рублей, за каждую вещь.

– Вахеда-нус! Вахеда-нус! – по полтора фунта, 7 рублей за вещь. Книжник не удержался и купил себе рубашку. Мы остальные тоже прикупили по одёжке, не пропадать же добру. Илья взял штаны. Жаль, что всё добро только европейского стиля.

Каир летом оживает лишь с заходом солнца. В воздухе витает дневной пар. Сотни голых лампочек освещают тысячу куч тряпья, между которыми бродят тысячи покупателей и продавцов – и это на километр тянется, не меньше. В чайханах сидят египтяне, покуривают кальяны, пьют чай, смотрят телевизор. В других закусочных едят кошери – смесь риса, макарон, чечевицы и гороха, политую соусом. Машины, проезжая по дороге, бибикают и светят фарами. Шум, гомон, голоса, народ повсюду. Продавцы фруктов ездят туда-сюда с тележками фруктов. И опять —