Костяной лучник. Охотник на воргов

– Дичь какая, иметь гномий булат и пользовать костяшки. Все равно, что я на войну с дубиной вместо меча пойду! – прыснул Корст.

– Чуется мне дружище, не все так просто, здесь просто так ничего не делается. Сам видишь с какими соседями живут. Вот и наш юный всезнающий маг из под мантии что-то выковырять пытается. Спер походу, как вы говорите… «образец». Сейчас будет тебе пояснение.

– Ничего я не пер. Они нас спасли всех, я бы даже ради науки не посмел!

– Да кажи уже! Хватит в карманах путаться.

– Вот он. Я на свой сменял. Помните мой нож из черной бронзы.

– Помним, под колбасу который удобный, режет и отваливает.

Тэрий с Корстом переглянулись как две ехидные гиены. Оба знали как бесятся маги при изуверстве над их инструментами…

– Колбасный… саблями своими колбасу рубайте! Это же высокоточный инструмент!

Надо сказать, что ножи магов исследователей природных сил, к которым относился Ютий, стояли баснословных денег. Им нельзя было использовать стали, по их словам железо меняет свойства образцов, примешивает окислы. А говоря проще и понятно – херят растения волшебные, те кто их неправильным ножом срезает. Но острота им нужна, как у бритвы, поэтому делали им ножи из черной бронзы, или колдовской стали, как называл ее простой люд. Такой метал почти не уступал оружейным сталям по прочности, но не ржавел от влаги и не требовал ухода.

Нож был прямой, с лезвием в полторы ладони, серповидной формы с заточкой по внутренней стороне, и чем то вроде прямой стамески вместо острого носа. Заточку делали только с одной стороны, вторая сторона и спуск, наполировывали до состояния зеркала. Для образцов и травок наверное удобно, а колбасу резать прям как под нее придумывался.

– Вот, смотрите – и Ютий выудил, наконец, из кожаных ножен, подвешенных под мантией, такой клинок, только на три пальца длиннее и светлого цвета.

Лезвие сделано из цельной кости, рукоять из оленьего рога и маленькая гарда, из той самой гномьей стали.

– Красивая работа, но тебе за твой ничего не намылят? А, меняло?

– Ну как сменял, господин капитан. Я попросил и свой предложил, за заготовку хоть-бы. Сам мол сделаю… Он сказал с утра зайти и мой забрал, а утром вот. Я пришел, а он мне готовый клинок в уже ножнах и мой старый тоже, сказал на фиг сдался он ему…

– Какой купчина в тебе пропал парень! А ножик хорош! – приговаривал Корст, взяв нож из рук Ютия – заточить толком костяшку не удастся конечно как сталь…

С этими словами он провел пальцем по лезвию, и тут же запихнул порезанный палец себе в рот.

– Да он как бритва, побери его Чернобог!!!

И Корст сунул его рукоятью в ладонь капитану, протянувшему руку.

– Тонкая работа, на коже полировали поди… проверим?

С этими словами капитан выхватил нож из сапога. Корст перехватил взгляд мага, который толком не разглядел этого движения, а только подивился вынырнувшему из ниоткуда клинку. Старый ветеран хихикнул про себя, шутки шутками, а когда их командир в таверне так по разбойничьи выхватывал нож из за голенища, для разделки курицы, уже настроившиеся помахать кулаками местные, резко теряли к ним интерес.

– Хорошо, мне самому интересно, только не посреди лезвия пожалуйста.

– Небоись, я у самой гарды… у меня не гномья сталь конечно, но добрый булат столичных мастеров как никак.

Терий прислонил клинки лезвиями и надавил на обухи ножей.

– А ты прав парень, кость то хороша, поди и попрочнее твоей колдовской бронзы. Вон скол малюсенький и не видать почти… Ах тыж, мать моя казарма! Корст, глянь…

И капитан сунул своему боевому товарищу под нос лезвие своего засапожного ножа. На лезвие была явно различима зарубка от костяного клинка.

– Неслабые косточки командир! Я уж пальцем прочуял… У них почти у всех копья с такими наконечниками. Я уже тут разбираться поманясь начал. А вот у старших бригад и у опытных клювцы костяные.

– Они их клыками называют – вставил Ютий.

– Да, видел я у того здорового филина, что нас встречал, такие клювцы на бедрах висят.

– О гляньте. Один из ночных охотников возвращается, ну те, которые живьем ушли зверюгу ловить – озвучил Корст и заторопился в сторону сборища охотников со старостой во главе, встречающих филина.

Пока приближались, филин активно жестикулировал и махал в сторону леса, явно высказывал свое недовольство и ожидая поддержки. Подошли они в момент, когда разговор стал тяжелым. Они замедлили ход, понимая, что это не для их ушей, но густой голос старосты был слышен и здесь.

– И ты знать решил, а нажрусь ка я хмельного, до дрожи в руках, чтоб пользы от меня, как от говна крысячего!? А потом подумал еще и чесноку дикого нажраться, чтоб вас снюхали сразу и пожрали всех!? А теперь жалишься знать, что обидели, справедливости хочешь!?

Шаг вперед сделал один из охотников, чуть ниже ростом Барга, но широкоплечий как тур:

– Дозволь старейшина, насыплем ему правды с ребятами?

– А насыпьте мальчики, только кости сберегите… кажись забыл брат наш, по что кус мяса с ним делим, да греем и одеваем почто…

Филин, которого, как помнил Тэрий, звали Ждан, хотел что то возразить, но получил кулак под дых и опустился на колени. Подняв злой взгляд, горе-филин обнаружил себя в кольце из шестерых охотников. Один из них грубо толкнул его ногой в плечо, и Ждан завалился набок. Мужики почти приступили к воспитанию нерадивого собрата, как тот решил огрызнуться:

– Ну тогда и я для воспитания в смену свою пропущу ворга на мостки, пущай по хаткам то пошарит, раз вы так заговорили!

Мужики от удивления все шагнули назад, кто на шаг, а кто на два. Вид у них был, будто перед ними куча потрохов вперемешку с навозом с неба упала. Все молча перевели взгляд на старосту.

Барг долго и протяжно присвистнул, затем опустил глаза к земле и тяжело вздохнул. Спустя мгновение он поднял свой взгляд, уже твердый как гранит и полный решимости. Староста кивнул одному из охотников, стоявшему за спиной Ждана, тот достал с поясных ножен костяной клинок.

До Ждана начал доходить смысл того что он ляпнул, и на его лице проступила мертвецкая белизна. Он открыл, было рот, но за спиной звонко щелкнуло. Это лопнула перерезанная тетива его лука, висевшего сзади.

– Братцы! Братцы! Да яж так, с обиды… Ну не подумавши яяяя!!! Да я никогда бы….

– Заткнись. – голос Барга прозвучал безразлично и спокойно, от того еще страшнее и обрекающее – Кто-ж тебе гаду теперь доверит жизни деточек своих родных, да жинок любимых…

Один из охотников взял его лук и бросил на землю прямо перед ним. Ждан, понимая к чему дело идет, хотел ухватить лук или накрыть его своим телом, но не успел… Один из охотников ударил каблуком в место крепления рычага к плечу и сломал его. Из глаз Ждана брызнули слезы, он зарыдал как ребенок, умоляя их остановится и пытаясь выхватить его, однако получил удар ногой в лицо – сострадания никто проявлять не собирался. Его палачи быстро доломали второй рычаг лука, после этого Ждан успел выхватить рукоять и прижал к груди. Пока прижимал к себе остатки лука как любимую игрушку, охотники, ловко орудуя ножами, срезали с него рюкзак, колчан и все ремни утяжки. Покромсав его снаряжение, они бросили это кучей перед ним. Каждый из участников смачно плюнул на остатки изрезанного обмундирования, после чего они молча ушли в сторону домиков.

Терий понял – насколько прагматичными и расчетливыми надо быт в этом мире, мире лесных тварей и суровых ловчих, как часто называли охотников в столице. Их собрат потерял самое важное – доверие, и, не раздумывая, они избавились от человека, на которого не могут положится. Конечно не убив его, здесь живут люди а не звери, но ночным охотником ему уже не быть. Об этом ясно говорит срезанное снаряжение. Они не просто сняли, а, именно уничтожили все, что было сделано и подогнано именно для него и именно для охоты. Этим ему дали понять бесповоротность их решения и неотвратимость наказания.

До него дошел главный смысл живучести этого племени. Дело не в шипах и копьях, не в конструкциях и материалах, все скрыто в педантичности, идеальной выверенности и продуманности каждого шага, каждого слова и даже каждого стежка на одежде лесных людей. Хочешь выжить – думай на пять шагов вперед.

Старейшина подошел к Ждану и навис над ним как грозовая туча, сулящая только неприятности. Уже бывший охотник оторвал взгляд от кучи своих изрезанных ремней, рюкзака и прочего снаряжения и посмотрел на него.

– Барг… Я… Я никогда…

– Никогда больше не будешь филином ежели веру не вернешь!

– Я сделаю! Я согласен. Скажи, что надо!?

– Работать надо… может через пару зим лук доверят, а может через пяток. Или дело по душе найдешь, сам не захочешь. А про стрельбу из головы выкинь!

– Я стрелять могу, следопытить… я могу… я только охотник…