Клиника в роще

Итак, с чего начать? Он так давно не писал с натуры, что забыл, как это делается. Вон там, возле кустарника, растет зеленая ель. Как она сюда попала? Непонятно. Но выглядит живописно. Вот ее и нарисуем…

И Тенишев приступил к работе. Писать на пленэре было чертовски приятно. Свежий воздух бодрил не меньше крепкого кофе. Естественные формы и ровный цвет радовали глаз. Увлекаясь все больше и больше, Алексей поймал себя на том, что испытывает непонятное волнение.

Он работал быстро, как будто боялся, что вдохновение покинет его и набросок останется незавершенным. Глаза фиксировали композиционные особенности и цвета, рука переносила их на холст, а в душе поднималось ликование. Ликование особого рода – с тонким, едва различимым привкусом тоски. Оно было похоже на ностальгию по чему-то прекрасному, но невозвратно минувшему. По тому, что уже никогда не повторится.

Тенишев на минуту остановился, чуть отошел от мольберта и взглянул на холст оценивающе.

– Шишкин и Саврасов отдыхают, – сказал с усмешкой. – Еще немного, и мне понравится работать в реалистичной манере.

Он поднял кисть и продолжил работу.

Блаженство не проходило, но тоска – с каждой минутой, от мазка к мазку – становилась все острее. Тенишев вдруг стал нервничать. Он понял, что в композиции чего-то недостает. Какой-то фигуры, светлого пятна, которое могло бы освежить ровную, сдержанную палитру картины, вдохнуть в нее жизнь.

Он уже стал отчаиваться, когда вдруг, взглянув в очередной раз на ель и кустарник, увидел, что возле ели кто-то стоит. Нет, не кто-то, а молодая женщина в светлом платье, с бледным худым лицом и распущенными волосами.

Сердце Алексея наполнилось восторгом. Вот то, чего недоставало картине!

– Добрый день! – крикнул он, продолжая работать. – Не могли бы вы постоять немного на месте?

Женщина чуть двинулась, и он поспешно проговорил:

– Нет-нет, там, где стоите! Спасибо!

Спеша запечатлеть незнакомку, Тенишев писал быстро и был до того увлечен работой, что не дал себе труда задуматься: откуда женщина взялась? Здесь, среди болот, в легком платье осенью… Он словно бы воспринял ее появление как должное. Художнику понадобилась центральная фигура композиции – и она тут же возникла. Что это, если не Божье провидение?

Бросая на лицо незнакомки внимательные взгляды и споро работая кистью, Алексей вновь заговорил:

– Я видел вас вчера вечером неподалеку от нашего дома. Любите поздние прогулки?

Женщина не ответила.

– Не хотите говорить об этом? – снова сказал Алексей. – Ладно, не надо.

Работа захватывала его все больше.

– Еще немного… – бормотал он взволнованно. – Не уходите, прошу вас, вы так прекрасно освещены! Еще несколько минут! Отличное освещение… Ваша фигура украсит картину… Вы чья-то жена? Или дочь?

Женщина продолжала молчать. И тогда Тенишев оставил попытки заговорить с ней. Его глаза сверкали, на лбу выступил пот. Он писал как одержимый, и работа близилась к завершению с удивительной быстротой. Однако внезапное происшествие помешало Алексею закончить картину.

– Добрый день! – окликнул его вдруг женский голос.

Услышав приветствие, Алексей заморгал, точно не сразу сумел понять, что за голос его окликает и откуда он доносится. Затем повернул голову и растерянно проговорил:

– Здравствуйте.

Рядом с ним стояла невысокая рыжеволосая женщина с бледным лицом, красоту которого не портили даже довольно густые темные тени вокруг глаз. Женщина была в легком темно-зеленом пальто, на губах у нее застыла вежливая улыбка.

– Вы муж новой сотрудницы? – осведомилась она.

– Угадали.

Женщина протянула руку:

– Меня зовут Наташа. Я жена врача Тимура Астахова.

– А кто он такой? – поинтересовался Алексей, пожимая руку женщине.

– Простите, я думала, вы в курсе. Тимур Астахов – один из врачей клиники.

– А, понятно, – кивнул Алексей, – коллега моей жены. Полагаю, я еще с ним познакомлюсь. А где… – Тенишев завертел головой. – Простите, вы не видели здесь девушку?

– Девушку?

– Да. Она стояла возле вон той ели!

Наталья проследила за его взглядом и отрицательно покачала головой:

– Нет, я никого не видела.

Тенишев опустил кисть и снова растерянно огляделся.

– Странно… – пробормотал он. – Она так быстро ушла…

– А вы художник? – спросила Наталья, с интересом глядя на мольберт.

Он кивнул:

– Да.

– Можно взглянуть?

Женщина хотела обойти мольберт, чтобы посмотреть на его работу, но Алексей заслонил холст.

– Простите, но я никогда не показываю картину публике, пока не закончу ее. Так вы говорите, ваш муж – коллега моей жены?

– Да. Вы с ним познакомитесь. В субботу, на пикнике.

– А в субботу будет пикник?

– Да. Такова добрая традиция нашей клиники – каждую субботу мы устраиваем пикник.

Алексей принялся складывать мольберт.

– Хорошая традиция, – похвалил он.

Наталья вздохнула.

– Здесь довольно скучно. До города ехать полтора часа, а с пробками – в два раза дольше. Вот мы и развлекаемся, как можем. Простите, но вы так и не назвали своего имени.